Весь город усиленно готовился к отражению нападения. Оно, конечно же, не факт, что это самое нападение будет иметь место быть, но в данной ситуации гораздо важнее быть готовым, чем застигнутым врасплох. Ну и плюс, всеобщая совместная деятельность сплачивала горожан, а также отвлекала их от всяческих дурных мыслей и сомнений.

А затем в город нагрянули дуболомы…

Тяжелее всех теперь было Сопле и его парням. Ельвед получил капралу Егину обучить военному делу настоящим образом городской полк, так что личному составу этой воинской части теперь можно было только посочувствовать. Сопля пытался жаловаться Бурому и Берлоге, однако медный гигант был непреклонен, поскольку по его деревянному представлению тот, кто назвался военным, должен всецело соответствовать этому гордому званию.

***

Сияя медью доспехов Людоеда, Ельвед в очередной раз обходил городские укрепления. Панцерхаммер сквозь смотровые отверстия шлема зыркал по сторонам взглядом своих недобрых глаз. При этом из-под шлема порой доносился злобный и гаденький смешок. Ельвед представлял, какую бы истерику закатил сейчас помешанный на осадных боях Толковый Майор Дорн. Именно это и вызывало веселье командира Стоеросовой роты. К самому Дорну Ельвед был равнодушен. Он не испытывал к первому комдиву ни любви, ни ненависти, и уж тем более — зависти. Да и чему было завидовать? Он — Ельвед — был особенный! И он был единственный в своём роде! Только он — единственный из всей Деревянной Армии, кто был закован в броню! Только он — имел особое звание, особую роту, особую миссию и особую судьбу! Только он — отмечен наивысшей стадией Священной Ярости! Так что, какая уж тут зависть… Это ему — Ельведу — надо завидовать. Да и не тратился он на подобные мелкие чувства. Всё естество Ельведа было заполнено другими, более сильными чувствами: ненавистью и любовью. Ненависть — была самым главным и самым сильным чувством. Однако, было место и для любви…

Ельвед любил Урфина, как своего создателя. Однако, любил не только за то, что Потрясатель Вселенной подарил ему жизнь, а ещё и за то, что Отец Древесный создал его — Ельведа — настолько могучим, что последний теперь был сильнее самого́ Штальхолцфаллера!

Любил Ельвед и Лана Пирота. Любил не столько, как командира, сколько как собрата по неутолимой жажде мести.

Любил Ельвед и брата-Арума. Именно вместе с Арумом они возвращали Деревянную Армию Потрясателю Вселенной. Также, Арум был единственный, кто кроме Ельведа смог одержать верх над Железным Дровосеком. После взятия Изумрудного Города именно Арум и его взвод захватили в плен Штальхолцфаллера. Ельвед считал, что именно последний факт и стал причиной возвышения Арума, который тоже теперь командовал своей особой ротой. Панцерхаммер был рад за брата, считая его более чем достойным подобного возвышения.

Что же касается Дорна, то Ельвед, конечно же, был наслышан об успехах последнего в марранских горах. Да и зная упоротость первого комдива, а также его компетентность, сложно было ждать чего-то другого. Однако, всё это мало заботило Ельведа, и уж точно не вызывало зависти. Поэтому панцерхаммер и хихикал, глядя на косяки, допущенные в строительстве укреплений. Вот только все эти оборонительные недочёты Ельведа тоже мало волновали, поскольку он не собирался отсиживаться за стенами. Панцерхаммер знал, что как только появится противник, то он лично поведёт в бой своих драбантов и разобьёт любого врага.

Однако, несмотря на полную в себе уверенность, а также отсутствие намерений сражаться в обороне, Ельвед, как правильный военный, считал, что личный состав всегда надо держать в тонусе. Именно поэтому на башнях городских укреплений и торчали назначенные в караул дуболомы, а приданная ему чёрная эскадрилья регулярно шерстила окрестности.

***

Нигад встречал Разрывателя Оков всеобщим ликованием. Жителей города уже вряд ли можно было чем либо удивить. Они видели и «чудачества» Гингемы, и Убивающую Фею, и Штальхолцфаллера, и войска мигунов, и дуболомов. Однако новое пришествие Урфина затмивало всё ранее виденное. Разрыватель Оков спустился с небес верхом на настоящем драконе! Да и сам бывший король выглядел очень внушительно — сияющие латы, ширкный чёрный плащ за спиной, на ляжке клинок.

— Приветствую жителей славного города Нигада! — прокричал в матюгальник восседающий верхом на драконе Урфин.

Некоторые из собравшихся на площади Гудвина люди преклонили колено.

— А ну встать! Вы чё, мать вашу, опупели совсем! — взревел Крокодрон, — мы с батяней вас, пошехонь сутулую, для чего освобождаем, а? Чтоб вы, недоделки, на карачках ползали?! Стыдитесь! Мы ж за равенство, братство, ну!

— Так Урфин же король?! — выкрикнул кто-то из толпы.

— Братуха, ну были в нашей внешней политике некие атавизмы, пережитки прошлого, так сказать. Но под этим делом мы проводим черту. Категорически! Величайший Потрясатель Вселенной и Разрыватель Оков, перенёсший на своих могучих плечах ряд тяжёлых жизненных перипетий, пришёл к выводу, что монархическая форма правления уже не актуальна и не отвечает чаяниям народа. Ну не хочет, братуха, народ больше власти монархов. Хотя, как я погляжу, тут у нас есть ещё не очень сознательные элементы, которые мыслят по-старому. Но это, родные мои братья и сестры, не беда. Ну кто из нас не заблуждался? Страшно сказать, даже сам Урфин когда-то носил корону на башке. Поэтому, уж слишком постыдного, родные мои, в этом нет. Главное, не закостенеть в своих заблуждениях и вовремя признать свои ошибки. А то получается, что каждый смотрит на мир лишь через призму своих ложных представлений и совсем не видит того, чего хочет весь народ. Вот и скажите мне, родные мои, а чего же хочет весь народ? В чём его, так сказать, чаяния? Ну смелее высказываемся, болезные, смелее. Тут вас никто не укусит.

— Мира хотим!

— Вот! Мира! Мира, родные мои. А Изумрудный Город толкает нас к войне! Причём, сам Изумрудный Город захвачен какими-то пришлыми иноземцами и их прихвостнями. И народ не желает более мири́ться с произволом и диктатурой, что нам навязывает Изумрудный Престол! Не желает больше народ над собой власти всяких проходимцев и их соломенных марионеток! А какой власти желает народ?

— Народной!

— Вот! Народной. Народной! И всех здесь собравшихся я категорически заверяю, что мы с батяней твёрдо стоим на позициях народовластия! И мы не свернём с нашего тернистого пути, и не знать нам покоя ни в светлый день, ни в тёмную ночь, пока на всех землях, захваченных изумрудной диктатурой, не установится власть народа! Это я вам железно заявляю! Я — Крокодрон!

— Так, а Урфин теперь кто? Как к нему обращаться?

— Братан, ну как это кто?! Отец он нам всем родной! Вождь и предводитель восставшего народа Магиланда! Разрыватель Оков и Несущий Свободу! Обращаться? Ну так, как к отцу и обращайся — «батя», «батька», «батяня». У нас без церемониев. По-простому. По-народному.

Во все концы Магиланда летели чёрные птицы. Помимо ценных указаний, на чёрных крыльях летел приказ Древодела. В этом приказе Потрясатель Вселенной диктовал свою непреклонную волю всем своим соединениям, частям и подразделениям, которая заключалась в следующем — отныне Непобедимая Армия Урфина Джюса ушла в легенду и растворялись в вечности, а на смену ей пришла — Народная Армия Урфина Джюса. И теперь вся эта махина, со старой аббревиатурой, но новым смыслом, пришла в действие по всему Магиланду.