– Привет, Коринна.

– Привет, Дэниел. – Я на миг прильнула к нему, а потом усилием воли отодвинулась. – Пойдем поедим что-нибудь.

– А может, лучше останемся здесь? – предложил он. – Хорошая постель, хороший кот и хорошая компания.

– Нет, я встаю. Мне нужно с тобой поговорить.

– Говори, – сказал он и отпустил меня.

Я заснула прямо в одежде и чувствовала себя не лучшим образом. Раздевшись, я вошла в ванную, приняла душ и переоделась во все чистое. Мне сразу стало легче. Вернувшись, я застала Дэниела за кухонным столом с чашкой свежесваренного кофе в руке. Не представляю, как это у него получается! Волшебство, да и только! Надо спросить у Мероу.

– Ну, что стряслось? – поинтересовался Дэниел.

С трудом сдерживая волнение, я рассказала ему про вторжение громилы в синем костюме и покушение на Хекла.

– Интересно, что же натворил наш Джейс? – спросил Дэниел, глядя в свою чашку. – Мне казалось, он слишком маленькая сошка, чтобы привлечь внимание семьи Смитов. Расскажи-ка подробнее, что сказал Синий Костюм. Только не спеши и ничего не упускай из виду.

Я рассказала все снова. История получилась не слишком веселая. Дэниел слушал и за неимением бороды теребил подбородок.

– Киска, ты все сделала правильно. Вышла победителем из схватки с Большим Джоном. Немногие могут этим похвастаться. Видно, ты ему напомнила полицейского, который пас его, когда он был освобожден условно. Уж не знаю, что они разнюхивают, но случилось это после четырех утра, а ты предоставила Джейсону алиби. Пусть ложное, но ты сбила их с толку. Не думаю, что Джейсон натворил что-то ужасное, но, если честно, мне не по себе от мысли, во что он мог бы вляпаться.

– А что ты о нем знаешь? Почему он ушел из дому? Дэниел ответил четко, словно зачитал отчет:

– Джейсон – младший из трех сыновей. Мать часто меняла мужей, и все над ним покуражились. В неблагополучных семьях довольно часто бывают козлы отпущения. Психологи считают, что дело тут в отсутствии кровных уз, но все не так просто. С таким же успехом могут затюкать и своего родного ребенка. Джейсон каким-то образом держался, пока последний отчим не решил, что ему с пасынком в одном доме тесно, и не выставил парня из дома.

– Как это – выставил?

– Очень просто. Взял и выставил.

– А мать? Как же она это допустила? – возмущалась я. Впрочем, что я несу! Моя мать заставляла меня хлюпать по снежной каше босиком, потому что не признавала обуви. Обувь, видите ли, нарушает связь ребенка с землей. А у меня от этой тесной связи месяцами не проходили ознобыши. И мучила хроническая пневмония. Да если бы не бабка, я бы умерла еще ребенком, потому как отец не признавал антибиотики. Вот вам и кровные узы!

Дэниел взял меня за руку:

– Представь себе на минутку, что родилась в неполной семье, где до тебя никому нет никакого дела. Или, что еще хуже, тебя то целуют, то лупцуют без всякой видимой причины. Ты живешь с сознанием, что тебя никто не любит, а тебе хочется любви и ласки. В результате ты ложишься под первого встречного-поперечного и в скором времени беременеешь. А потом он бросает тебя с ребенком на руках. Ты думаешь: теперь ты не одна и ребенок будет тебя любить, но все не так просто, и тебе страшно и одиноко. Тут появляется новый парень, и все повторяется снова. После рождения третьего или четвертого ребенка, когда ты уже подурнела, приходится жить с мужчинами постарше, которые тебя еще и бьют, а в конечном итоге все равно бросают, поскольку теперь у тебя целый выводок голодных и невоспитанных детей.

– Ужас какой!

– Вот именно, – согласился Дэниел. – Может, мать Джейсона и хотела его любить, но ей пришлось выбирать между сыном, трудным, агрессивным подростком, и последним дружком, который, как она надеялась, с ней останется.

– А сколько лет Джейсону?

– Пятнадцать.

– Черт! Совсем еще ребенок! А столько дерьма уже нахлебался.

С минуту мы молча пили кофе. Горацио сидел на подоконнике как изваяние и, не мигая, глядел на заходящее солнце. По-моему, он и на этот раз его переглядел. Если честно, то счет я не веду, но думаю, пятьдесят на пятьдесят.

– Какие у тебя соображения по поводу ужина? – спросила я Дэниела.

– Может, пригласим Мероу и профессора и закажем что-нибудь в ресторане? – предложил Дэниел. – А можно позвать еще Труди и Шери с Энди. Ведь они наконец-то нашли друг друга.

– А не рановато? – усомнилась я. – Думаю, Шери еще зла на отца.

– Ты удивишься, – с улыбкой сказал Дэниел, – но уверяю тебя, злости в ней почти не осталось. Слишком долго она с ней жила. И наверняка с радостью избавилась от этого непосильного груза. Однако ты была права, Коринна. У этой девчонки есть характер! Убежала из дома в четырнадцать, да еще при таких обстоятельствах, но ведь не пропала! Нашла работу, жилье, да еще и увлечение.

– Какое увлечение? – спросила я.

– Она же готистка. Пусть это уход из реальной жизни, но по сути правильная философия. Согласись, куда лучше жить в мире вымысла, чем рядом с похотливыми дядьями и примерными буржуазными отцами, которые предают своих детей.

– Так тебе нравятся готисты? – удивилась я.

– Дело не в этом. Просто, на мой взгляд, они составляют своего рода общество креативного анахронизма, – объяснил он. – Знаешь, есть люди, которые играют в войну или в персонажей из романов фэнтези. Они создают свой собственный мир, способный защитить их от жестокой реальности, и живут в нем. Учат иностранный язык, шьют костюмы и воспроизводят манеры той или иной эпохи. Разыгрывают сцены с участием исторических персонажей, скажем, Наполеон во время битвы при Аустерлице или смотрят все семьсот серий «Звездного пути» подряд. Получается, что у этих людей, в отличие от многих, есть цель в жизни. И живут они не одним лишь хлебом насущным.

– Выходит, плохих фанатов «Звездного пути» нет и быть не может? – с ехидцей спросила я. – Тех, кто не доживает до старости, и умирает молодым и в муках?

Смотри выше размышлизмы о сарказме. Дэниел ответил мне так, будто бы я привела серьезный аргумент:

– Разумеется, бывают плохие готисты и злобные толкие-нисты, но все они живут в обществе, где правила игры свято охраняются. Поэтому, как только они начинают представлять реальную угрозу для своих товарищей, общество их отторгает. И, по-моему, не суть важно, что это за игра, если она по-настоящему цивилизованная, творческая и умная. А коль скоро это так, того, кто захочет, к примеру, попробовать, как средневековые воины в доспехах насиловали женщин или возжелает воспроизвести битву при Кале с кровопролитием, сразу же выбросят из общества. Согласись, люди с подобным увлечением, как правило, достаточно образованы и хорошо воспитаны. Короче, не самая плохая компания. С возрастом все отчетливее понимаешь, что хорошее воспитание куда важнее большинства общественных навыков.

– Это вряд ли применимо к нашим нердам, – заметила я.

– Но они ведь нечасто выходят на улицу.

– И про байкеров такого тоже не скажешь… – добавила я.

– Ты бы наверное удивилась, если б узнала их поближе… – неопределенно улыбнулся Дэниел, а потом спросил: – И что же мы решили насчет ужина?

Обзвонив соседей, я решила заказать ужин в «Пиццерии делюкс». Кухня у них отменная, к тому же они доставляют пиццу на дом. В квартире Холлидея трубку сняла его дочь. Шери сообщила, что они с отцом сегодня перевозят ее вещи из отеля «Карлтон», но обязательно придут, а потом спросила, можно ли ей захватить на ужин своего мишку. Я ответила «да» и с трудом сдержала улыбку. Девице семнадцать лет, а она не расстается с игрушкой.

– Считай, что ей все еще четырнадцать, – пояснил Дэниел. – Когда Шери убежала из дому, ее жизнь полностью изменилась. Знаешь, как в рекламе: ДО и ПОСЛЕ. Так что сейчас возраст Шери колеблется где-то между семью и пятьюдесятью. Но со временем все придет в норму. Возьмем с собой вино и бокалы? – по-деловому спросил он. – А Горацио такого рода сборища посещает?

– Разумеется. Думаю, общество Топтыжки его вполне устроит.