Кто знает, вдруг я, как и Мероу, сильнее именно с этой стороны?

Свет в зале погас. Очередной Игорь зажег свечи. Совсем немного свечей. В темноте Дэниел подполз ко мне и, положив локти мне на колени, уютно устроился рядом. В центре комнаты стоял большой стол. Заиграла музыка – до того мрачная, что мороз пробежал по коже. Вспыхнул свет, и появился Лестат. Он налил в большую серебряную чашу красную жидкость из серебряного кувшина. Похоже, вино. Все поднялись и приблизились к столу. Откуда-то издалека раздалось пение. А потом комнату наполнил тревожный звук, словно ветер завыл в холодных горах. Дэниел, стоя на корточках, держался рядом. Леди Суккуба облизнула губы.

– Выпьем, – сказал Лестат.

Сказал тихо, но так, что не подчиниться было нельзя. Игори раздали всем маленькие серебряные кубки. Кубки дьявола. Все по очереди зачерпнули вина и подняли кубки.

– За смерть! – сказал Лестат. И мы выпили за смерть.

Странное вино. С каким-то привкусом. Какое-то соленое… Внезапно я поняла, что это кровь, и с трудом подавила рвотный позыв. Мы встали вокруг стола – госпожи и рабы, демоны и вампиры, – снова зачерпнули и снова выпили.

– За жизнь! – прошептал Дэниел мне в юбки, и я потянула за поводок, чтобы он замолчал.

В третий раз мы выпили за кровь. Лестат взял меня за руку.

– Пойдемте, – сказал он и повел меня в секретную комнату.

Здесь было совсем темно. Я шагнула внутрь, стискивая в руке плетку, а Дэниел вошел следом, спрятавшись под объемным подолом моего платья. Его ладонь жгла мне колено. Лестат ждал, пока разгорится свеча. Я оглядела комнату.

Низкие кушетки, толстые матрасы, накрытые черными покрывалами, кругом черные портьеры… В дальнем углу комнаты у низкой железной двери стоял алтарь, а на нем неподвижно лежала обнаженная девушка. Руки у нее были все в шрамах, глаза закрыты.

– Кровь, – нарушил тишину Лестат. – Кровь – это жизнь. Госпожа, позвольте своему любимцу поиграть с вами, а когда достигнете пика блаженства, отведаете крови. Поверьте, вы испытаете ни с чем не сравнимое наслаждение.

Кровавые игры. Так вот чем занималась Сьюз! И что мне делать? Я почувствовала, как Дэниел сжал мне колено, и подтолкнул меня к кушетке. Я подошла и легла, моя голова почти касалась босых грязных ног жертвы. Только сейчас я заметила, что она дышит. Когда Дэниел откинул подол и поцеловал мои сапоги, она приоткрыла веки и шепнула:

– Не беспокойтесь. Для меня это развлечение. Дэниел целовал мне ноги. Его губы поднимались все выше и выше. Я раздвинула ноги, и его руки скользнули внутрь. Лестат, не сводя с нас глаз, вскрыл упаковку со шприцем и стянул жгутом руку девушки. Перед глазами у меня все поплыло. Жаркие губы поднимались по ляжкам все выше, приближаясь к горящему от возбуждения лону. Когда Дэниел поцеловал меня, все тело содрогнулось в чувственном экстазе. А он уже привстал между моих повлажневших бедер, и я закинула ноги на его голые плечи. Прижалась к нему, а он все ласкал меня, доводя до исступления. Я проглотила кровь, которую Лестат ввел мне шприцем в рот, и, когда губы Дэниела слились с моими, испытала оргазм такой силы, что на миг мне показалась, будто я сейчас умру. Я закричала от восторга.

Дэниел лежал, уткнувшись лицом мне в грудь, и тяжело дышал. Я дрожала от наслаждения, голова кружилась. Лестат набрал в шприц прозрачной жидкости, дал девушке и открыл низкую железную дверь. Она вышла в темный переулок, а в комнату ворвался прохладный ночной воздух. Дэниел встал и помог мне сесть.

– Игорь, – позвал кого-то Лестат.

– Слушаю, господин, – отозвался некий Игорь.

– Можешь выключить магнитофон и показать все леди. Я уверен, она не откажется сделать пожертвование нашему склепу в обмен на запись. Разумеется, если она не хочет, чтобы эту кассету увидел еще кто-нибудь. Для начала пятьсот долларов, мадам.

– Джейсон, – сказал Дэниел. – Запри дверь изнутри. И никого не впускай.

– Хорошо, Дэниел! – сказал Игорь.

Джейсон? Мой Джейсон? Оказывается, он утаил от меня кое-какие подробности своей прошлой жизни. Например, вот эту. Похоже, я здорово отстала от жизни. И что еще за запись? Меня что, шантажируют?

– Только не надо меня пугать, – сказал Лестат. – Все равно я уже умер.

– Ты можешь умереть еще основательней, – усмехнулся Дэниел. – Посмотрим! Сейчас я назову несколько имен. Слушай меня внимательно, покойник. Сьюз Макдональд. Джеймс Коллинз. Мик Хьюз. Джанни Венетти. Тэн Нгайен. Холли Юдалл. Сэм Тренч. Знаешь их? Что скажешь, Лестат? Вампир отступил на шаг, а Дэниел приблизился к нему и, схватив за плечи, сказал, задыхаясь от ненависти:

– Ты дал всем им героин, который отнял у своего раба Вика. Мальчишка украл его у хозяина красного «Порше», а ты использовал наркотик, чтобы расплачиваться со шлюхами, которые помогают тебе промышлять шантажом и вымогательством! Лестат! – прошипел Дэниел, глядя ему прямо в черные глаза. – А ты не задумывался, почему они все умерли?

Лестат выдержал его взгляд, ни один мускул у него на лице не дрогнул.

– Но я же представился вам. Меня зовут Лестат. Я дарю смерть.

И тогда Дэниел изо всей силы ударил его по лицу. Раздался глухой звук, и Лестат вывалился на улицу. Я вскочила, чтобы догнать его, но меня опередил Игорь.

– Держи его! – закричала я.

– Все в порядке, миз Чапмен, – ответил из темноты спокойный голос. – Я его задержала.

Лепидоптера Уайт?! Вот уж не думала встретить ее в три утра в темном переулке за клубом готистов. Она была последним человеком, кроме разве что папы Иоанна Павла Второго, которого я ожидала увидеть здесь. Подоспело несколько полицейских, но старший констебль Уайт уже надела на Лестата наручники. Лицо у него было все в крови. Дэниел подул на разбитый кулак и плюнул.

– Сволочь! – с тихой яростью выдохнул он. – Надеюсь, ты сгниешь за решеткой.

– Я не умру, – ответил Лестат, с явным удовольствием слизывая кровь с губ. – Я же бессмертен.

От отвращения у меня к горлу снова подкатила тошнота.

– Свалился прямо у стены, – сказала миз Уайт Дэниелу. – До чего же эти убийцы неуклюжие! Некоторые умудряются пересчитать мордой целый лестничный пролет. Спасибо вам, Дэниел. Мы задержали наркоманку и отняли у нее шприц. Ну что, на этом я с вами прощаюсь?

– Да! Имейте в виду, миз Уайт, ни меня, ни Коринны, ни этого Игоря здесь не было. Возьмите запись, – сказал Дэниел, вручая ей видеокассету, полученную им от молчаливого Игоря. – А наверху в клубе все чисто. Так что не будем зря пугать безобидных готистов, пусть себе резвятся, верно?

– Договорились, – пообещала миз Уайт. – Я уже предупреждала госпожу Дред, чтобы она заперла дверь. А теперь отправляйтесь-ка домой! – Она бросила на нас пристальный взгляд и, оценив наши костюмы, округлила глаза. – На полицейской машине. Без мигалки. Думаю, не стоит тревожить соседей, – добавила она и хохотнула.

Внезапно я почувствовала такое облегчение, что у меня подкосились ноги. Я повисла на руке у Дэниела, и мы сели в машину. Полисменша, которая была за рулем, оказалась такой молчуньей, что за всю дорогу, пока мы отвезли Джейсона в общежитие, а потом доехали до «Инсулы», так и не проронила ни слова.

Подождав, пока мы войдем в дом, она укатила, а мы сели в лифт, поднялись в квартиру и заперли дверь. А потом медленно и осторожно сняли друг с друга одежду и упали в постель. И до звонка будильника я еще не один раз кричала от наслаждения.

Мы так и не заснули. Я лежала с готистским макияжем на лице и чувствовала себя жутко грязной. И жутко счастливой. Я пошла в ванную и, бросив взгляд в зеркало, увидела Медузу. Мертвенно бледная кожа, смазанная тушь вокруг глаз – ну прямо медведь панда! – рот с остатками алой помады, весь распухший от поцелуев и – последний штрих к портрету – засос на шее.

Схватив пук ваты, я вылила на него прохладное косметическое молочко и удалила с лица всю косметику. Смылось все, кроме красноты на губах, засоса на шее и улыбки полного удовлетворения. Послав Медузе воздушный поцелуй, я основательно умылась, с наслаждением распустила волосы и вылила на них изрядное количество шампуня. Встала под горячий душ и все думала о Дэниеле. А потом надела свой спортивный костюм и пошла на кухню варить кофе.