Я не лгала, когда говорила Кадзуо, что смерть — это судьба, с которой я готова встретиться лицом к лицу, чтобы обрести свободу. Я не выйду замуж за человека, которого не люблю, и не рожу от него детей только для того, чтобы этих маленьких девочек однажды постигла та же участь, что и меня. Я бы никогда этого не допустила.

— Мэй. — Я не оборачиваюсь на голос Кадзуо, не хочу, чтобы он видел мои слезы.

— Что? — Спрашиваю я.

Я не слышу, как он отходит от двери, но чувствую тепло его тела у себя за спиной. Я делаю несколько шагов вперед, прежде чем он попытается дотронуться до меня. Если он вообще попытается.

— Я был уверен, что найду тебя здесь собирающей вещи.

— Ты меня не знаешь, Кадзуо. Как и я тебя. Будет лучше, если мы не будем делать предположений друг о друге. — Мне трудно сдержать дрожь в голосе.

Как бы сильно я ни хотела, чтобы меня поцеловали, я зла, что лишилась своего первого поцелуя из-за него. Он сделает все, что в его силах, чтобы сломить меня, заставить подчиниться, чтобы он мог отправить меня обратно к моему отцу, чтобы я досталась другому мужчине. Это не должно быть так больно, как сейчас, но мое сердце ноет. Неважно, что я знаю Кадзуо всего один день. Я хочу его. Никого другого.

— Мне кажется, я очень хорошо тебя знаю, маленькая бунтарка.

— Что ж, я больше не хочу тебя знать. Ты думаешь, что сможешь обмануть меня своими поцелуями и кулинарными способностями, чтобы использовать меня в угоду моему отцу? — Я поворачиваюсь к нему лицом и вздергиваю подбородок, чтобы встретиться с ним взглядом. — Можешь идти тогда на хуй.

Он начинает улыбаться, но улыбка сходит на нет, когда он видит мое лицо. Я ненавижу себя за то, что плачу. Я не знаю, то ли от злости, то ли от грусти. Полагаю, все дело в этом.

— О, я шлюха, потому что хочу, чтобы меня поцеловали, верно? Нет! Если он продаст меня кому-то ради лучшей выгоды, вот что сделает меня шлюхой.

— Мэй. — Он поднимает руку, пытаясь дотронуться до моего лица, но я отмахиваюсь и отступаю, чтобы уйти от него.

— Не прикасайся ко мне. — Я не могу позволить ему прикоснуться ко мне. Если он прикоснется, я сломаюсь. Я поверю всему, что он шепнет мне на ухо. Я решу свою судьбу.

— Я думаю, что все, что тебе нужно, маленькая бунтарка, — это мои прикосновения. Думаю, что они тебе очень нужны.

— Отец сказал, что ты не должен причинять мне боль. — Я знаю, что он имел в виду только физическое насилие, а не то, что Кадзуо делал со мной эмоционально.

— Это мой дом. В своем доме я поступаю так, как я хочу.

У меня нет возможности ответить. Он двигается, поднимая меня, мои ноги отрываются от пола, когда его рот захватывает мой. Он прижимает меня к двери спальни, закрывая ее при этом.

Я ожидала, что поцелуй будет жестким по сравнению с его крепким объятием, но это не так. Он мягкий и медленный, в нем есть сладость и что-то еще, что я не могу определить. Мне хочется плакать и прижиматься к нему одновременно.

Мой отец прав. До этого звонка у меня в голове было множество сладких фантазий о том, кем мог бы быть Кадзуо. Я мечтала о нем как о герое своего собственного романа. Даже сейчас я пытаюсь сохранить это чувство из-за этого единственного поцелуя.

— Ты не будешь ничьей шлюхой, кроме как моей, Мэй, — говорит он, отрываясь от меня.

Я задыхаюсь, пульсация, возникшая между моих бедер, усиливается. Это должно было бы меня разозлить, но на самом деле меня это только заводит. Мысль о том, чтобы стать его маленькой шлюшкой. Которую он все еще нежно целует, но при этом делает с ней очень грязные вещи.

— Я тебе не доверяю, — говорю ему, зная, что это разозлит его, но я хочу, чтобы он проявил хоть какие-то эмоции.

— Я тоже не уверен, что доверяю тебе. Ты собираешься попытаться сбежать, моя маленькая бунтарка?

— Нет, — вру я.

— В моем доме лжецов наказывают. — Он относит меня к кровати и бросает на нее.

Я поворачиваюсь, пытаясь перебраться на другую сторону, но у меня не получается. Одной рукой он обхватывает мою лодыжку и тянет меня вниз по кровати, пока мои ноги не свешиваются с края. Другая его рука опускается на середину моей спины, прежде чем он отпускает мою лодыжку, чтобы задрать юбку, обнажая мои белые хлопковые трусики.

— Кадзуо! — Я извиваюсь, но это бессмысленно. Не знаю почему, но из всего этого я думаю о своих дурацких трусиках.

— Твое нижнее белье совсем не кричит о том, что ты шлюха.

Я не могу произнести ни слова, когда он опускает их до середины моих бедер.

— На самом деле, оно говорит о чем-то совершенно ином. — Он проводит пальцами по задней поверхности моих бедер к ягодицам. — Ложь — это жесткое ограничение для меня, Мэй. Мне придется наказать тебя за это.

Его рука опускается на мою задницу, шлепая по одной ягодице, потом по второй. Я хнычу, зарываясь лицом в одеяло, пока его рука растирает места, по которым он шлепал. — Поверни голову. Я хочу тебя услышать. — Прежде чем я успеваю сделать то, что мне говорят, он уже снова шлепает меня.

— Да! — Я поднимаю голову, чтобы ответить. Я не уверена, соглашаюсь ли я или хочу большего. Я поднимаю не только голову. Я приподнимаю свою задницу, приподнимая ее над кроватью.

— Хорошая девочка. — Его рука опускается мне между бедер. Я закрываю глаза, зная, что он сейчас обнаружит. Я промокла насквозь.

— Ты бритая. — Впервые с тех пор, как он загнал меня в мою комнату, я слышу гнев в его голосе.

— Мне нравится, как это выглядит, — признаюсь я.

Его пальцы скользят по моей гладкой коже.

— Да. За это я вознагражу тебя. — Он надавливает сильнее, его пальцы кружат над моим клитором. Я стону, уже так близка к тому, чтобы перейти грань. Думаю, я могла бы кончить от шлепков, если бы достаточно сильно сжимала бедра, особенно учитывая то, как сильно я уже была возбуждена. — Это будет первый раз, когда мужчина доведет тебя до оргазма, маленькая бунтарка?

— Да. — Я покачиваю бедрами.

— Моя хорошая девочка, — хвалит он. — Моя маленькая шлюшка. — Он сжимает пальцы вместе, слегка ущипывая мой клитор. Я выкрикиваю его имя, когда оргазм пронзает все мое тело. Приливная волна удовольствия прокатывается по мне, смывая часть моей печали и гнева, прежде чем мое тело падает на кровать.

Когда Кадзуо убирает руку с моих бедер, я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на него, и наблюдаю, как он подносит пальцы ко рту, обсасывая их. При этом он не сводит с меня глаз. У него вырывается стон.

— Я знал, что ты будешь сладкой. — Он одергивает мою юбку, прежде чем стянуть трусики до конца с моих ног. Я изо всех сил стараюсь не закрывать глаза. Следующее, что я чувствую, — это как он поднимает меня. Я обвиваюсь вокруг него, пока он несет меня. Мгновение спустя он укладывает меня в свою постель. Его запах окутывает меня, заставляя еще больше расслабиться.

— Спи, маленькая бунтарка, — шепчет он мне на ухо. — Ты можешь попытаться сбежать, но знай, что никогда не убежишь от меня.

Глава 9

Кадзуо

Кузи запрыгивает на мою кровать и устраивается у ног Мэй. Он тихо мурлычет, разминая одеяло. Я не в восторге от того, что Мэй делит постель с другим мужчиной, но, полагаю, для пушистого котенка я могу сделать исключение.

Я стою и просто наблюдаю за Мэй некоторое время. Она молода и наивна, но у нее есть характер. Противостоять своему отцу и не подчиняться его желаниям — это то, что даже я бы не решился сделать. Хидео нельзя назвать добрым человеком. Ему приходится быть жестким и неумолимым, чтобы сохранить свое положение у Якудзы. Хотя я не могу не удивляться его неспособности контролировать своевольную бунтарку, которая крепко спит в моей постели.

Шаги в коридоре отвлекают мое внимание, и я выхожу, закрывая за собой дверь. Тору бросает взгляд на дверь.

— Она спит. — Я стараюсь произнести это как можно небрежнее.

— В твоей постели? — Он ухмыляется.

Конечно, он меня раскусил. Как всегда.

— Я полагаю, ты здесь не просто так?