— Вот как. — Кадзуо замедляет шаги, когда видит, что мне приходится практически бежать, чтобы не отставать от него. — Ты убежала или Хидео действительно отправил тебя сюда?

— Я полагаю, это зависит от того, кого ты спрашиваешь.

— Я спрашиваю тебя.

— Ты еще не разговаривал с ним? — Допытываюсь я, пытаясь понять, как много знает Кадзуо.

— Пока нет.

— Был слишком занят в душе? — Поддразниваю я.

— Что-то вроде того. — Он открывает заднюю дверь, придерживая ее для меня. — Солнце снова обжигает твою кожу, Мэй.

Я бросаю на него свирепый взгляд, когда проскальзываю мимо.

Его губы дергаются, на них появляется улыбка. Если раньше я считала Кадзуо красивым, то когда он улыбается, он становится совсем другим. Я не уверена, что готова справиться с этой его новой стороной.

— Все вон, — говорит он, когда мы заходим на кухню. Они все разбегаются, снова оставляя нас с Кадзуо наедине. Я подскакиваю к гигантскому кухонному острову и сажаю Кузи на него.

— Можно мне такой? — Я смотрю на один из кексов, который лежит под стеклянной крышкой. — Сачи никогда не держала сладостей в доме. Она говорила, что углеводы — это дьявол. Как она могла такое сказать, когда выходила замуж за моего отца? — Я сохраняю невозмутимый вид.

Губы Кадзуо снова дергаются.

Возбужденный трепет наполняет мой живот.

Мой отец не дьявол сам по себе. Хотя некоторые бы возразили. Я просто сомневаюсь, действительно ли он любит меня. Или думает, что я обуза, с которой он застрял? Я его единственная наследница. Моя кровная мать умерла при родах. Отец женился во второй раз, когда мне было около восьми. Я никогда не видела настоящей любви между ними. Они дружелюбны, но для меня это просто странно. Не то, чего бы я хотела. Она несколько раз пыталась стать мне матерью, но у нее это плохо получалось.

— Сачи? Это твоя мачеха, верно? Кажется, я с ней встречался.

— Если бы ты ее встретил, ты бы ее запомнил.

Он поднимает крышку для меня. Кузи перебегает через островок, осматривая свое новое место. Я ожидаю, что Кадзуо скажет мне поставить его на пол, но он этого не делает. Я беру кекс и снимаю бумагу.

Он пожимает плечами.

— Помню, я подумал, что ей не помешал бы кекс.

— Кекс не помешал бы всем, — соглашаюсь я, вонзая зубы в сладость. Я стону. На вкус это восхитительно, но не так вкусно, как Кадзуо. Он пристально смотрит на меня. Я облизываю губы, думая, что, может быть, у меня на лице глазурь или что-то в этом роде. — Будешь? — Предлагаю я.

— Я перекушу позже, — говорит он, и от напряжения в его глазах все мое тело наполняется жаром. Я действительно надеюсь, что он говорит обо мне. Я также надеюсь, что он перекусит до того, как поговорит с моим отцом. Потому что после этого он, возможно, не захочет иметь со мной ничего общего.

Глава 5

Кадзуо

Опустите лапшу удон в кипящий куриный бульон и достаньте сковороду, чтобы подрумянить кири-моти.

— Вкусно пахнет. Это напоминает мне о доме. — Она гладит своего котенка и смотрит, как я готовлю.

Я чувствую ее пристальный взгляд на своей спине и на короткую секунду напрягаюсь. Когда она ахает, я не могу сдержать ухмылку. Часть меня говорит, что это должно прекратиться. Она дочь Хидео. Она слишком молода. Слишком невинна. Есть так много причин, по которым я не должен думать о ней иначе, чем как о подопечной, за которой я должен присматривать. Но потом она поцеловала меня.

Блядь. Тот поцелуй. Это было так неожиданно. Смело. Я думал, что то, что произошло в душе, было простым сбросом давления. Но что произошло после? Это было нечто гораздо большее.

Я добавляю немного сливочного масла на сковороду и выкладываю квадратики кири-моти, чтобы они подрумянились.

— Что ты изучала в школе?

— Ммм, ну, моя школа была немного старомодной, так что я занималась обычными предметами плюс каллиграфией и все такое.

— Колледж? — Я накладываю удон в миску и добавляю хрустящие моти. Схватив небольшую разделочную доску, я быстро нарезаю на ней немного зеленого лука и редьку тонкими ломтиками.

— Вау, ты действительно хорошо управляешься с ножом. — Она наблюдает, как я заканчиваю. — Как нечто лучше афродизиака.

Я ставлю перед ней миску с набором палочек для еды и ложкой.

— Ешь.

— Спасибо. Она садится, а ее котенок подбегает и обнюхивает. — Прости, Кузи. Ты не можешь это есть. Это все для меня. — Она облизывает губы.

Я стараюсь не пялиться.

— Итак, колледж? — Снова спрашиваю я.

Она дует на горячий суп.

— Ну, папа хотел, чтобы я занималась бухгалтерией. Но мы с цифрами не в лучших отношениях. Поэтому вместо этого я попыталась заняться литературой. Ему это не понравилось. И, честно говоря, мне не нравился колледж.

— Почему нет?

Она пробует кусочек лапши и моти. Звук, который она издает, отдается прямо в моем члене.

— Это потрясающе! — Она поглощает лапшу, и мне приходится сдерживать смех от того, какая она милая, когда голодна.

— Я рад, что тебе нравится моя стряпня. А теперь продолжай. Какую литературу ты хотела изучать?

Ее щеки снова становятся алыми, когда я протягиваю ей салфетку.

— Ну, мне нравятся разные книги.

— Ммм-хмм? — Я откидываюсь назад и скрещиваю руки на груди.

Она съедает еще немного, затем ерзает на сиденье.

Я продолжаю пялиться.

Она сдается.

— Романы, ясно? Я люблю хорошие романы! Я чувствую, что это сильно недооцененный жанр, в основном потому, что он посвящен исполнению женских желаний и фокусируется на женском взгляде. Это подрывная работа, бросающая вызов патриархату.

Неудивительно, что они с Хидео не нашли общий язык. Он строгий традиционалист. Наличие дочери, которая читает любовные романы и принимает все «подрывное», ни в малейшей степени не сделало бы его счастливым.

— Так ты бунтарка? — Спрашиваю я.

— Нет. — Она доедает удон и вытирает рот салфеткой. — Мне просто не нравится, когда мне все время указывают, что делать. Что надеть. Как выглядеть. Все такое. И то, что меня окружали люди, которые знали, кто мой отец, тоже не помогало. Все меня боялись. У меня не было друзей. Вообще никого. И мальчики даже не смотрели на меня, потому что знали…

— Хорошо. — Я кладу ладони на остров.

— Что? — Она выгибает бровь.

— Я сказал хорошо, что мальчики не смотрели на тебя, Мэй. — Мне ненавистна мысль о том, что какие-то маленькие придурки воображают, что у них есть шанс с этой маленькой бунтаркой.

— Почему?

— Потому что тебе не нужен мальчик. Тебе нужен мужчина.

— О. — Она снова облизывает губы.

Я хочу ее. Нет смысла отрицать это сейчас. Не после того, как мы поцеловались. Но, черт возьми, это поразило меня так сильно и быстро, что я начинаю сомневаться в своем здравомыслии. Я никогда не чувствовал ничего подобного, никогда не хотел чего-то так сильно, как хочу ее. Нет, не хочу — а нуждаюсь.

Ее губы приоткрываются, когда я иду к ней по острову, полностью намереваясь снова попробовать ее рот на вкус.

— Босс? — Тору входит. Он останавливается, когда видит выражение моего лица, а затем быстро переводит взгляд с Мэй на меня.

Чертовски неподходящий момент.

— Что? — Я стараюсь не выпалить это слово, но оно все равно звучит раздраженно.

— Ито созвали собрание. Все семьи Якудзы.

— Когда? — Я стискиваю зубы.

— Вечер пятницы. Похоже, они планировали это уже давно. Они устраивают у себя дома огромный бал.

— Ничто из того, что делает Исаму Ито, не случайно. — Я хрустнул костяшками пальцев. — Он спланировал нападение на нас, а затем использовал это как предлог, чтобы собрать семьи вместе. Он собирается попытаться получить больше власти.

Тору кивает.

— Скорее всего. Он использует наши потери как предлог, скажет, что может обеспечить защиту всем семьям. Даже несмотря на то, что именно он стоит за нападением.

— Точно. — Я уже знал, что Исаму — хитрый ублюдок, но эта новейшая уловка — часть детальной проработки, которую я не предвидел. Но это не имеет значения. Ито скоро исчезнут.