Описание третьего человека у подъезда, данное Казанцевым, очень напомнило мне Хорька — спутника Вахо, которого я видел на боях. Он еще тогда мне показался очень опасным. Марина мне как-то говорила, что Хорек является правой рукой Вахо и зовут его Виктор. Подытожим: у Вахо возникли некоторые подозрения на счет Марины, он поставил за ней слежку, я ведь сам видел, как за ней следили люди Вахо. Через некоторое время Марина исчезла, а человек очень похожий на ближайшего его сподвижника участвовал в выносе чего-то тяжелого из ее подъезда. Почти со стопроцентной вероятностью там был труп Марины. Они не хотели, чтобы ее нашли, и обставили все так, как будто она сама куда-то уехала. Как говорится: нет тела — нет дела.

Ежегодно в СССР пропадает несколько десятков тысяч людей, значительную часть которых не находят никогда. С большой вероятностью Марину как раз и запишут в без вести пропавшие. У милиции до сих пор нет заявления о пропаже Марины. Казанцев, скорее всего, приехал поговорить со мной по собственной инициативе. У него тут свой интерес, связанный с Вахо и Потаповым. Долго возиться с этим делом он не будет. Укатит в свою Москву, и поминай как звали. А дело о пропаже человека, когда все-таки заявление появится, повесят на местный райотдел и оно навсегда так и останется «висяком».

Надо взглянуть правде в глаза, Марина, скорее всего, уже мертва. Вариант с похищением и содержанием ее где-то в тайном месте маловероятен. Тогда не нужно было обставлять все так сложно с выносом в ящике. Слишком велик риск спалиться, что в итоге и произошло, ведь их заметили за выносом тела. Если бы ее нужно было похитить, то ее просто вызвали бы в какое-то уединенное место и забрали бы уже оттуда. С убийством тоже непонятно, зачем это нужно было делать именно в ее квартире? Это ведь тоже огромный риск, и я не думаю, что Вахо и этот Хорек — Виктор настолько тупые, чтобы этого не понимать. Гораздо проще было бы устранить Марину вне дома. Организовать несчастный случай или так же вывезти в лес и уже там прикопать без свидетелей. Может убийство в ее квартире произошло случайно? Во время разговора что-то пошло не так, Марина занервничала и сделала что-то такое, что ее собеседник ее убил, а уже потом, вечером, приехала команда по зачистке чтобы скрыть следы?

Выглядит вроде логично, но это только один из вариантов, а ведь их может быть намного больше. Как бы то ни было, я не хочу, чтобы те, кто убил Марину, продолжали спокойно коптить эту землю. Она была моей девушкой и этого достаточно, чтобы выяснить, что же на самом деле произошло и чтобы наказать тех, кто в этом виновен. Пока самый вероятный виновник это Вахо, или кто-то из его людей, что для меня в принципе равнозначно. Но в одиночку бодаться с местной мафией — это не научная фантастика.

Каким бы ни был крутым перец, мафия его сожрет и не подавится. То же будет и со мною, если я рискну спросить с Вахо. Значит нужно что-то придумать, чтобы посчитаться с местным авторитетом и при этом не отправиться снова в страну вечной охоты. Хотя теперь, когда я живу уже вторую сознательную жизнь, смерть уже не так меня и страшит, возможно, за ней будет новое рождение…

Я дождался, пока в окнах у Абрамыча загорится свет. Выйдя из машины, убедился, что рядом с подъездом никого нет, и быстро вошел внутрь. Войдя в стоявший на первом этаже лифт, вонявший застарелой мочой, я нажал на оплавленную сигаретой пластмассовую кнопку с цифрой семь. Блин, и дом вроде новый и район неплохой, а поди-ка, лифт уже такой загаженный и исписанный разной чепухой, как будто обитатели и посетители этого дома недавно с гор спустились.

Пока лифт, громыхая, поднимался вверх, я надел на голову скатанную шерстяную шапочку и раскатал ее, закрывая лицо и оставляя только прорези для глаз, потом натянул на руки хлопчатобумажные белые перчатки. Поднявшись на этаж, я, взяв в руку носовой платок, чтобы не обжечься, быстро выкрутил на лестничной площадке лампочку и, подсвечивая себе фонариком, подошел к общему электрощитку. Найдя там по номеру квартиру Абрамыча, переключил выключатель вниз, отрубая ему свет. Погасив фонарик, я отошел дальше за дверь, ведущую на лестницу, и затаившись стал ждать. Минуты через полторы я услышал клацанье замка и звук открывающейся двери.

— Черт! И здесь света нет.

Услышал я сдавленное ругательство. Дверь снова закрылась. Я так стоял за углом, затаив дыхание и не шевелясь. Через минуту дверь открылась, и я увидел, как лестничная площадка озарилась слабым мигающим светом. Абрамыч явно ходил за свечкой. Я услышал, как он подходит к щитку и чертыхаясь возится там.

Метнувшись, как молния вперед, я увидел в неровном колеблющемся свете, который давала небольшая свечка, зажатая руке Абрамыча, его широко открытые от испуга глаза. Абрамыч, увидев непонятную фигуру с натянутой на голову маской, попытался было заорать, но мой правый кулак уже воткнулся в его солнечное сплетение, и из его горла вышло только задушенное шипение. Не теряя ни секунды, я крепко ухватил его сгибом локтя за шею и поволок обратно в квартиру, захлопывая за собой тяжелую металлическую дверь. Там, орудуя в полной темноте, я еще раз угостил его ударом кулака на этот раз уже по печени, чтобы не вздумал сопротивляться, и уложив его на пол, вытащил из кармана прихваченный из спортивной сумки свои тренировочные носки, плотно забив их ему в рот. Вывернув его руки назад, я быстро обмотал кисти загодя прихваченной изолентой. После прошелся той же изолентой по голове, фиксируя носки, забитые в рот Кацману и усадил его, прислонив спиной к стене. Потом включил фонарик и осветил лицо своего визави.

Абрамыч шумно сопел носом и пучил на меня испуганные глаза. Я снял с головы шапку с прорезями.

— Доброго вам вечера, Марк Абрамович! — Почти нежно сказал я, освещая на мгновение свое лицо. — Я вчера вечером получил вашу посылку, за что премного вам благодарен. Сегодня к вам ответочка пришла, с доставкой прямо на дом.

Кацман начал биться, выгибаясь, пытаясь встать и освободить руки. Его лицо исказила бешеная ярость, и если бы не мои носки у него во рту, то я, наверное, услышал бы о себе много лестных слов. Явно мое юное лицо не было для него настолько внушительным, чтобы он сразу понял всю серьезность ситуации, в которой он оказался. Ну что же, и на его хитрую задницу у меня есть болт… ну почти болт, с винтом.

Я встал, открыл дверь в коридор и, убедившись, что там никого нет, подошел к щитку и включил свет в квартире Абрамыча. Вернулся обратно и, закрыв дверь на замок, посмотрел на Кацмана. Тот все так же сидел на полу и с ненавистью таращился на меня.

— Ну что, Марк Абрамович, говорить будем? — Деловито спросил у него я.

Абрамыч замотал головой и бешено завращал глазами, пытаясь, наверное, напугать меня таким образом. Дурачок меня пугать, как медведя трахать, удовольствия мало, а страху натерпишься. Я вытащил и под брючного ремня прихваченный из гаража Быни паяльник с толстым жалом, помахал им перед глазами Абрамыча и волоком за шиворот подтащил его поближе к розетке. Там я перевернул его филейной частью наверх и засунул ему паяльник под спортивные штаны жалом прямо между толстых волосатых ягодиц. Потом перевернул его обратно, чтобы видеть лицо.

— Ну что, счастливчик вы мой, палец в жопе чувствуете? А ручки-то они вот они, — весело подмигнул ему я, вспомнив старый бородатый анекдот.

— Теперь мы будем конструктивно с вами общаться? — Спросил я.

Тот обреченно кивнул, выражая покорность. Я убрал изоленту вниз и вытащил носки у Абрамыча изо рта.

— А-а-а! Тебе конец, выблядок! Я тебя…. — сразу же захрипел тот, опять прожигая меня ненавидящим взглядом.

Я быстро забил носки снова ему в рот и натянул обратно изоленту.

— Клиент не хочет по-хорошему, — с сожалением развел руками я. — Ну на нет, как говориться, и суда нет.

Под охреневшим взглядом Абрамыча я демонстративно воткнул вилку в розетку. Видать, он до последнего не верил, что я это сделаю. Ну да, папаша, милый советский мальчик Юра, такого, совершенно точно бы не сделал. Но на твою беду, я ведь не совсем он, а точнее — совсем не он. Кацман забился в истерике, видно сзади стало припекать, и начал делать умоляющие глаза.