У меня сейчас есть арендованная у Быни машина, есть купленный у Тимура ствол. Надо только собрать вещи, что-нибудь придумать для матери и по-тихому сняться отсюда. Чую, что в стратегическом плане пришло мое время менять место жительства по-настоящему. Вот только задержусь еще ненадолго в этом городишке, чтобы старые долги отдать, и окончательно встану на лыжи.

Я еще в прошлой жизни привык платить за все той же монетой. Если ко мне люди по хорошему и я к ним со всей душой. Ну, а если по-плохому, пусть уж не обижаются, получат то, что заслужили. Прежде всего это касается Абрамыча. Никаких сомнений в его руководящей роли в попытке неудачного ограбления после боя и во вчерашней попытке моего устранения у меня больше нет. Мне больше не нужно никаких доказательств. Настала пора действий. Есть у меня еще один большой долг — перед Мариной. Как бы то ни было, она моя девушка, от нее я, по отношению к себе, видел только хорошее и она мне небезразлична. Я узнаю, что с ней произошло и если что-то плохое, пусть берегутся те, кто в этом как-то замешан.

Я вышел на кухню, где мать, уже завтракала, собираясь на работу. Мой завтрак, как всегда накрытый стальной миской, стоял на другом конце стола.

— А ты чего сегодня утром не побежал на зарядку? — Участливо спросила у меня мать. — Ты не заболел, Юрочка?

— Нет, мам, у меня все в порядке, просто решил сегодня немного отдохнуть, — качнул головой я. — Тут такое дело, я должен уехать на пару недель из города.

— Как уехать? Куда это ты собрался? — Удивилась мать. — Ты же только недавно с моря вернулся.

— Да я на море познакомился с одной девочкой из Краснодара, — начал я озвучивать наскоро придуманную мной легенду. — Она меня пригласила в гости. Хочу поехать туда к ней, посмотреть город, может, со временем, я туда совсем уеду учиться и работать.

— Да как же так, Юра? — Всплеснула руками мать, ее глаза налились влагой, а губы задрожали. — Почему это так внезапно? Почему ты не обсудил ничего со мной, а просто сейчас ставишь меня перед фактом? Я что, не заслуживаю, чтобы ты, мой сын, посоветовался со мной, прежде чем принимать такие ответственные решения?

Я не стал спорить, а просто подошел к ней, заботливо обнял и тихо сказал:

— Извини, так вышло. Отпусти меня, мам, пожалуйста. Я уже ведь взрослый, и мне нужно пробиваться в жизни. Я пока просто на пару-тройку недель съезжу туда, посмотрю, а потом вернусь обратно. И тогда мы с тобой вместе сядем и все хорошенько обсудим. Я тебе это обещаю.

— А деньги? Где ты возьмешь деньги на все эти поездки? — Попыталась спорить со мной мать.

— Не волнуйся, у меня еще есть деньги из тех, что я заработал на разгрузке вагонов и своими тренировками.

— Тебе их хватит, может, я добавлю? — Тяжело вздохнула мать.

— Хватит, еще и останется, — улыбнулся я. — Я за год много заработал и еще заработаю. Так что не переживай, с финансами у меня все в полном порядке.

— Когда ты хочешь ехать?

— Прямо сегодня, — я виновато пожал плечами. — Понимаешь, я вчера вечером созвонился с этой девушкой, и она меня уже сегодня будет ждать. Тут на автобусе всего четыре-пять часов ехать.

— Как хоть ее зовут-то? — Окончательно сдалась мама.

— Оля, — я на ходу придумал имя для мифической девушки.

После ухода матери я тоже позавтракал и быстро собрал свою сумку с вещами, взяв все необходимое для автономного существования на пару ближайших недель. Хорошо, что мне удалось успокоить и убедить мать, что я и на самом деле уезжаю к девушке, с перспективой поступить там на вечернее отделение в институт или в техникум. Здесь мне по любому уже оставаться нельзя, потому что это может грозить не только мне, но и ей. А вдруг эти козлы гранату решат в окно закинуть? С этих дебилов еще и не такое станется. А если я исчезну, их интерес к квартире упадет. Мстить матери они не станут, это был бы уже полный беспредел. Да и не успеют, я намерен в ближайшее время решить эту проблему кардинально.

На всякий случай, я оставил матери сто рублей, засунув их под сахарницу на столе. В итоге, после всех расходов, у меня на все про все оставалось еще около двухсот рублей. Маловато, конечно, но ничего, как-нибудь перекантуюсь. Перед выходом я из-за занавески осмотрел все окрестности на предмет подозрительных машин или личностей, ошивающихся в нашем дворе. Не обнаружив ничего интересного, я взял сумку с вещами и вышел из квартиры. Во дворе ничего не говорило о вчерашнем вечернем происшествии. Только поломанные ветки и цветы в палисаднике напоминали о моих беспорядочных кувырках в попытке уйти от выстрела. Надеюсь, соседка Елена Михайловна не сильно расстроится.

Весь путь до гаража Быни я внимательно сканировал окружающую обстановку. Вокруг все было спокойно и никто за мной не следил. В самом гараже я первым делом достал из железного хлама пистолет и, снарядив обойму, на всякий случай загнал патрон в ствол. Если произойдет что-то серьезное, то на счету будет каждая секунда. Потом я спрятал оружие под сиденье и, закинув сумку с вещами в багажник, выехал из гаража. На часах было без десяти девять. У меня сегодня на десять утра назначена встреча с участковым. Поэтому я поехал прямо туда, решив оставить машину за квартал до нужного дома и прогуляться до опорника пешком.

Когда я открыл дверь в кабинет участкового, то меня там уже ждали. Помимо самого участкового, там находились: мой давний партнер по самбо и по совместительству опер из центрального Жора Гонгадзе и знакомый мне капитан Казанцев, который приходил ко мне, когда я лежал в больнице и, помимо прочего, интересовался моими отношениями с Мариной.

— Ну, проходи давай, чего столбом встал, — ворчливо буркнул мне участковый Гаврилов, видя, что я не спешу заходить внутрь.

— Доброе утро всей честной компании, — дурашливо сказал я, заходя внутрь и изобразил некое подобие поклона.

— Здорово, Юрка! — Встал мне навстречу Гонгадзе и протянул свою крепкую ладонь для рукопожатия.

Я сжал его ладонь в ответ и увидел короткий кивок Казанцева, которым тот ответил на мое приветствие. Казанцев был сегодня хмурым, как будто у него болели зубы.

— Ну, я пойду, пройдусь по участку, — заторопился вдруг на выход участковый, — а вы пока здесь пообщайтесь.

Гаврилов вышел из кабинета, аккуратно прикрыв за собой дверь. Жора проводил его и закрыл замок, торчащим с внутренней стороны двери ключом, а сам пошел в угол и уселся на подоконник.

— Садись, Юра, побеседуем. Разговор у нас с тобой, наверное, долгим будет.

Я пожал плечами и сел на стул, так чтобы мне было видно и Жору, и капитана Казанцева. Тот пока никак себя не проявил. Дело принимало интересный оборот. Я быстро прикинул, что если Казанцев интересовался Мариной, то он, наверняка, должен был пообщаться с ее участковым, чтобы узнать о ней побольше. В эпоху отсутствия камер, телефонов и компьютеров именно хороший участковый мог выдать о значимом человеке на своей территории минимально нужный набор информации. Поэтому он просто не мог пройти мимо участкового.

Марина девушка видная, и на сто процентов, соседи обращают на нее внимание и могут рассказать много интересного, если к ним найти подход. Скорее всего, выпытав у Гаврилова все, что ему нужно, Казанцев оставил ему свой телефон, чтобы тот сообщал ему о всех интересных моментах, связанных с Мариной. Пропажа Марины и мой интерес к ней, вполне могут сойти за важную информацию, которую Палыч сразу же выдал наверх в надежде помочь «московским», а может и срубить палку, если повезет.

А теперь Гонгадзе, как он оказался в одной компании с Казанцевым? Жора работает опером в центральном, а Казанцев приехал к нам в город в составе комиссии из Москвы. Они вполне могли пересечься по работе, если Жору привлекали для совместных операций. А там могла всплыть и информация и обо мне в связи с моим тесным общением с Мариной. Значит, Жора сказал, что знает меня, и он сейчас находится здесь, чтобы я был более расположен к доверительной беседе. Ну ладно, посмотрим и послушаем, что мне сейчас скажут.