Наконец, я решился. Отойдя за ларек с мороженым, я быстро вставил ватные валики себе за щеки, надвинул кепку пониже и, засунув руки в карманы, неспешным прогулочным шагом направился к играющим. В настоящий момент у картонки столпились одни подсадные, они вяло играли с седым, демонстрируя активность и поджидая очередного богатенького лоха. Я подошел поближе и некоторое время с интересом наблюдал за игрой.

— Молодой человек, вы не хотите разделить риски? — вежливо улыбаясь, обратился ко мне подсадной дедушка. — Ставка пятьдесят рублей, а у меня с собой всего двадцать пять. Давайте, если вы не против, мы с вами на пополам сыграем?

— А почему бы и… да — улыбнулся ему в ответ я, во все свои тридцать два зуба. — Давайте сыграем на пару. Я чувствую, что удача сегодня на моей стороне.

Я достал двадцать пять рублей из кармана, дедушка достал свои двадцать пять, и мы оба с интересом стали следить за движениями рук игрового, который умело перекидывал шарик из наперстка в наперсток, успевал менять их местами с ловкостью фокусника. Когда седой, наконец, остановился, дедушка обратился ко мне.

— Заметили, где шарик? У вас-то, молодой человек, глаз поострее моего будет.

— Конечно, — улыбнулся я и положил деньги напротив крайнего справа наперстка. — Здесь!

Дедушка тоже присоединился к моей ставке, и седой, открыв наперсток, показал нам лежавший под ним маленький черный шарик. Дальше все пошло по избитой давно знакомой мне схеме. Дедушка очень радовался и благодарил меня за острый глаз. Седой начал новую партию, и подсадной, явно поторопившись, снял не тот наперсток. На картонке осталось всего два не открытых наперстка. Шарик, по идее, должен был быть под правым оставшимся наперстком, я согласился на ставку в сотню и, естественно, проиграл. И тут же постарался на публику поубедительней сыграть удивление и отчаяние. Сердобольный подсадной тут же предложил мне отыграться, уверяя, что на этот раз мне обязательно повезет. Я согласился и сказал, что сейчас вернусь, только сбегаю за деньгами.

Подхватившись с места, я быстрым шагом ушел за пределы видимости всей гоп-компании и, погуляв минут десять, вернулся обратно. Наперсточники меня ждали на том же месте, наверное, предвкушая, как разденут молодого заезжего лоха до нитки. Я подошел к седому и с сожалением сказал, что денег не нашел, но зато взял у матери ее золотые серьги с бриллиантами. Я предложил седому сыграть на них.

— Покажи серьги, — с интересом сказал седой.

Я вытащил из кармана мастерки тяжелые золотые с бриллиантами серьги Софьи Валерьевны. По уверению Федора Ильича, они стоили никак не меньше тысячи рублей. Но седой, мельком осмотрев их, презрительно оттопырив губу, сказал:

— Это обычные стекляшки. Зачту за сто рублей максимум.

Его выдали жадно блеснувшие глаза.

— Э нет, дядя, — я отрицательно покачал головой. — Тогда никакой игры не будет. Эти серьги подарила маме бабушка на пятидесятилетний юбилей, и я точно знаю, что они стоят полторы тысячи рублей. Если ты не хочешь дать за них нормальную цену, тогда я лучше пойду и отнесу их обратно.

— Ладно, даю триста, — недовольно буркнул игровой.

— Пятьсот, — жестко сказал я.

— Идет, — кивнул седой и тут же поставил условие. — Одна игра.

— Согласен, — кивнул я и с показной жадностью сказал. — Деньги покажи.

Седой достал крупные купюры из внутреннего кармана своего пиджака, отсчитал десять полтинников и демонстративно положил их на картонку перед собой.

— Твоя очередь, — кивнул он мне.

Я сел на корточки и положил со своей стороны картонки серьги. Вокруг нас столпилась целая куча народа. Всем было интересно посмотреть на это эпическое противостояние. Седой кивнул и, подняв наперсток, показал мне шарик. Потом он, молча, без обычных прибауток, начал двигать наперстки, очень быстро меняя их местоположение, стараясь запутать меня частым перекатыванием шарика из наперстка в наперсток. Он был настоящим мастером своего дела. Мне не часто приходилось видеть такую классную игру. Наконец, седой остановил свои хаотические движения руками и ожидающе посмотрел на меня, давая понять, что теперь моя очередь действовать. Я изобразил долгие раздумья и колебания. Шарик находился под центральным наперстком, но я специально потянул паузу, игнорируя многочисленные советы столпившихся вокруг зевак.

— Центральный, — сказал я и потянулся к наперстку.

Седой опередил меня и быстрым движением смахнул центральный наперсток. Под ним ничего не было. Толпа разочарованно охнула, но я поймал руку седого, которую он не успел убрать достаточно быстро, и, вывернув его кисть, увидел зажатый под сгибом пальца черный шарик.

— Это ты, братуха, шарик, наверное, случайно прихватил, — укоризненно сказал ему я, показывая всем заинтересованным зрителям шарик в руке седого. — Но ничего, бывает, я не в обиде.

Седой сипел от боли в вывернутой под прямым углом кисти и пытался что-то кричать на своем языке. Толпа загомонила еще больше.

— А я говорил, что они все жулики! — Торжествующе заорал толстый мужик в расстегнутой на груди рубахе.

— Не надо сними играть!

— Я так понимаю, что эту партию я выиграл? Тогда всех целую, забираю свой выигрыш и откланиваюсь, — миролюбиво сказал я и, оттолкнув седого от себя, одним движением сгреб с картонки и деньги, и серьги и положив их себе в карман мастерки, я сразу застегнув его на молнию.

Поднявшись на ноги, я тут же почувствовал тяжелую ладонь на своем плече.

— Не торопись, пацанчик, — прогудел сзади голос одного из быков.

Я резко повернулся и, сбив ухватившую меня за плечо руку, с разворота жестко ударил локтем схватившего меня бычару в голову. И тут же добавил ему серию боковых корпус–голова. Не ожидавший такой быстрой ответки, парень беспомощно рухнул на асфальт. Раздался пронзительный истеричный женский крик, и толпа, окружавшая нас, бросилась врассыпную.

Краем глаза я увидел налетающего на меня второго быка и, поджав колено к груди, буквально выстрелил ему в голову мощный йоко-гери, вложив в него всю свою массу. Налетев небритой челюстью на мою пятку, второй охранник, взлетев так, что его ноги оказались выше головы, грохнулся спиной на асфальт. Пока я был занят с охраной, седой достал выкидной нож и, щелкнув кнопкой, попытался в выпаде ткнуть мне им в живот. Я, уходя от ножа, быстро одернул свой таз назад и, сбив руку атакующего в сторону одной рукой, пробил ему хлесткий боковой в челюсть другой и придержав вооруженную руку, повторил боковой. Седому этого вполне хватило. Выронив нож, он, закатив глаза, рухнул вниз и лег рядом со своей охраной.

Я не стал задерживаться и быстрым шагом, не смотря по сторонам и ловко протискиваясь сквозь отдыхающих, пошел наискосок через набережную по направлению к домам. Пройдя за угол дома, я сразу избавился от ватных тампонов во рту, снял на ходу мастерку и кепку, а потом, остановившись, быстро стянул с себя спортивные штаны прямо через кеды. Оставшись в коротких синих с полосками по бокам спортивных шортах и в легкой зеленой футболке, я засунул спортивный костюм и кепку в предусмотрительно взятый с собой пакет, после чего прогулочным шагом пошел к заранее оговоренному месту встречи с Федором Ильичом. Сейчас я выглядел обычным туристом и уже ничем не напоминал парня, только что устроившего веселый раскардаш на набережной. Сделав хороший крюк, я, спустя десять минут, вышел к центральному городскому пляжу и увидел своего соседа, который беспокойно ходил назад вперед около ларька с мороженым. Волнуется, наверное, не слинял ли я вместе с его серьгами и с деньгами, мелькнула у меня мысль.

— Юра, я просто поражен! — Федор Ильич, заметив меня, подбежал с сияющими от восторга глазами и эмоционально схватил за руку. — Я, признаться, до самого конца не верил, что у тебя что-то получится. А в какой-то момент, когда ты сел играть во второй раз, я уже внутри себя попрощался с серьгами моей Софочки. Но ты сотворил просто чудо. Я до сих пор не верю, что ты в одиночку смог всё это провернуть.