Строго смотрит, будто я не котёнка подвинул, а ребёнка обидел. Забавная.

Тянется через меня, чтобы схватит пушистого, перехватываю её раньше, чем она успевает это сделать. Сжимаю крепко.

Мелкая что-то бурчит, но обнимает в ответ.

Тепло, что было спрятано во мне долгие годы, разливается в груди.

— Лиса, нам пора собираться.

— Эмиль, чем ты занимаешься? — смотрит осторожно, ждёт ответа.

— Это опасные дела, в которые я не буду тебя посвящать.

— Но …

— Ни каких но, собирайся, через час выезжаем, и если я ещё раз увижу тебя в этой комнате отлуплю — встаю с кровати, выхожу.

Не надо ей знать, чем я занимаюсь, это может плохо аукнуться для неё. Девчонка, которая знает о каких-либо делах, большая опасность.

Но не она и не для меня. Меньше знает, меньше бед.

Через пол часа поднимаюсь обранно, нужно проверить, собралась ли Алиса.

Мелкая стоит перед шкафом в одном белье, мечась что нужно одеть.

Решаюсь ей помочь, дастаю чёрный, удобный спортивный костюм. Мало ли как закончится встреча.

Мелкая просто с ума сводит своим видом. Хочу набрсится и долгие часы из кровати не выпускать. Но сдерживаюсь, не время.

— Ты можешь так не смотреть? — смущается. Не отворачиваюсь, и так всё видел, каждый сантиметр тела её знаю, каждую родинку и каждый шрам. Под моим взглядом быстро натягивает костюм, стягивая воосы в высокий, тугой хвост.

Достаю из шкафа желет, прослушку и датчик передвижения.

— Сними кофту.

Алиса смотрит на экипировку, непонимающе хлопая глазами, но вопросов не задаёт, послушно снимает кофту.

Затягиваю желет, на него же цепляю датчик.

— Прослушку в ухо — даю указание — По приезду, не высовываешься, я сам за тобой зайду, когда нужно будет уехать. Без фокусов. Сидеть тихо.

Мелкая кивает. Молодец. Всё понимает, без лишних вопросов.

Когда Пахом сообщает, что всё готово, выдвигаемся.

Совершенно не понимаю, чтопроисходит и зачем Эмиль тащит меня с собой.

Это ведь опасно. Я не глупая и понимаю, что он не просто клубы держит и рестораны. Это лишь прикрытие, за этим стоит что-то чёрное.

То, от чего Эмиль оградил меня. Сомневаюсь, что он так меняя оберегает, скорее вспего, чтобы не ляпнула лишнего.

Да и говорит в целом не о чем, он не посвещал меня в свои дела. Я знаю, лишь людей с которыми он работает, и больше не чего.

В груди стучит что-то не приятное, стараюсь успокоится, Эмиль ведь рядом. Я точно знаю, что он не позволит, чтобы меня кто-то обидео. Он ведь сказал, что любит и открылся для меня не просто так. Я верю ему.

Как там Агата? Всё ли хорошо с ней.

За всё время, что её нет, я не задавала вопросов, потому что смысла не было. Эмиль всё равно бы ни чего не сказал.

Тихо надеялась, что всё хорошо и он знает, что делает.

Но он нацепил на меня желет и прослушку, зачем?

Я не стану доставлять проблем. Сделаю всё, что сказал Эмиль.

— Приехали. Помнишь? Сидеть тихо — киваю. Эмиль долго смотрит на меня, прикосается своими губами к моим, лишь на мгновение.

Хочу больше, хочу чтобы обнял и сказал, что всё хорошо. Но сейчас он максимально собран и холоден.

Поднимаемся на второй этаж клуба. Людей ещё нет, но есть гости, которые пьют кофе за баром.

Так беззаботно выглядят и я хочу быть на их месте.

Хочу свободы, зочу передвигаться куда вздумается, общаться с кем вздумается, но не могу. Потому что в моей жизни появился, мой личный надзиратель, без которого я не могу дышать свободно. Я полностью в его власти. Потому что он не отпустит, потому что люблю.

Эмиль провожает меня до вип комнаты, в которой не видно ни чего. Она просто усыпана камерами.

На сколько мне известно, в вип комнатах не допускаются камеры. И это меня пугает. Или наборот, ещё не совсем разобралась в своих чувствах.

Эмиль лишь мельком смотрит на меня, даёт указания пяти омбалам, что остаются со мной.

Становится дурно, голова кружится, тошнота подступает к горлу.

Эмиль видит это, и подхватывает мпня в последний момент, спасая от столновения с жёстким полом.

Открываю глаза. Передо мной сидит Эмиль, оглядываю комнату, и не вижу ни кого их охраны.

— Как чувсвуешь себя? — Эмиль смотрит прямо, так, будто я что-то утаила от него.

— Нормально, голова не много кружится — делаю глоток воды, тошнота отступает.

— Ни чего не хочешь мне сказать?

Машу головой. А ведь и правда, не чего говорить. Он наверняка догадывается, что со мной что-то не так. Но рано делать выводы, я сама пока не разобралась.

— Это просто стресс — говорю, как можно мягче. Сейчас не время утруждать его лишь догадками, есть дела важнее. Агата в опасности.

— Уверенна?

— Да.

Он молча встаёт и хочет выйти, но я останавливаю.

— Эмиль, обними меня — не знаю от чего, но по щекам текут слёзы, такое ощущние, будто это наша последняя встреча, или случится что-то очень плохое.

Сама бросаюсь в его обьятия. Сама целую.

Нас прерывает Пахом.

— Карский прибыл.

Эмиль.

Прохожу в випку, Карский пришёл с четырьмя охранниками и Чернявским. Щенок кажется совсем не понимает серьёзности всей ситуации, вальяжно развалился в кресле, чувствует своё превосходство.

Руки чешутся свернуть ему шею.

Карский выглядит более серьезно, осознаёт, что не на своей территории. Тешит себя тем, что его головорезы ему помогут.

Беру все эмоции под контроль, как и всегда, это заложено в крови. Скрыть, не показывать, того, что чувствуешь на самом деле.

Прохожу на своё место, Пахом садится по правую руку.

— Щенок прибежал в след за хозяином, похвально — сдерживаюсь, чтобы не заржать в голос. Сколько живу, столько и удивляюсь, на сколько люди могут быть тупы.

Чернявский дёргается, напрягается, его лицо багровеет, вижу, как он хочет что-то сказать, а мне именно это и нужно, чтобы прострелить ему башку. Он всего лишь пешка, средство, не более, за него ни кто не кинется. Не посмеют.

Карский отдёргивает его.

— Эмиль, у меня к тебе предложение — говорит спокойно, отпивая алкоголь. Его кадык дёргается. В этот момент в голове собирается картина, как совсем скоро, он будет дёргаться так же, пока будет захлёбываться собственно кровью.

— Ни каких предложений, ты вернёшь Агату, а я взамен сохраню тебе жизнь

— Нееет. Так дело не пойдёт, ты мне своё место, а я Агату. Живую, но не факт, что целую — уёбок. Складывает губы, в победной улыбке.

Я бы ёбнул его сразу, как только он переступил порог, но я знаю, что если он сегодня от сюда не выйдет, Агату я больше не увижу.

Кручу стакан в руке, наблюдаю, как капли стекают по краям — ты гандон, каких только можно повидать, прячешься за спину женщины, в то время, как мог сам прийти и объявить мне войну — ставлю стакан на стол, наклоняюсь чуть ближе к ушлёпку — но ты мелкая сошка, у которого кишка тонка.

В эту же секунду, Пахом и мои пацаны, ебашат по всей комнате, убивая всех, кроме Карского.

Чернявского убиваю сам. Перед смертью он явно наложил в штаны. Таким как он, не место в криминальном мире.

— Это предупреждение, у тебя три дня, доставить Агату домой, целой и невредимой, иначе ты знаешь, что будет, свободен.

Карский стирает кровь с лица — у тебя прекрасная подружка, после твоей смерти обхожу её, как следует — глаза наливаются кровью, адреналин ебашит, нельзя показывать, что меня это задело, потому что этого он и добивается.

С трудом остаюсь на месте, лишь оскал мог меня выдать.

Так заведено, если есть слабое место, бей в него, не ошибешься.

И он ударил, по самое не хочу. Но он и на километр не сможет к ней подойти, я это обеспечу.

— Успели?

— Да, господин Гаас, маячок нацепили, как вы и сказали — отчитывается охранник. Я не собирался долго рассусоливать этот разговор, он был нужен лишь для того, что бы установить слежку.