– Не, Петь, ну, ты смотри, – упёрся Рома. – Мог и на Хальпарена наткнуться, а тот его и чикнул. Все-таки именно магистр труп нашел. А что там за заклинания такие, что раньше ни на одну муху не срабатывали, неизвестно.

– Мастер ни за что бы не убил его просто так! – возразила я. – И вообще, у тебя нет ни одной улики, чтобы кого-либо обвинять.

– Этот леший на всякое способен, – заметил кто-то под одобрительные смешки.

– Мастер? – поморщился Рома. – С чего это он мастером стал? Ты ж еще не посвященная.

– И что с того?

– Ну, вообще-то мастером можно называть только того, кто тебя учит. Это вроде как узы создает на уровне струн. Ты так хотя бы к Хальпарену лично не обращалась?

– Обращалась. Он меня не поправлял. С чего такое табу на обычное слово?

– Ну ладно, – Рома замялся. – А про слова ты потом поймешь. Малая еще.

– Нам бы уже выдвигаться потиху, – сказала самая старшая из девушек, помахав телефоном. – Кто куда вообще? По машинам, в смысле.

– Петух, мы к тебе, – заявил Рома, проведя пальцем по комнате на слове "мы", отмечая людей. Катя, попав в его компанию, чуть выпрямилась.

– Твой допотопный зверь ещё фурычит? – усмехнулся один из парней. – Смотри, чтоб доехали такой толпой.

– Сказал водитель кобылы! – хмыкнул Петя. – Твоему хваленому Мустангу в полях наших только что пастись. Пошли! – позвал он и, хлопнув себя по коленям, встал.

Места в Тате, как ласково называл ее хозяин, было не то чтобы мало, но явно недостаточно для семерых. Проблему решила Катя, которая, как следует попрепиравшись с Петей, скомандовала мне и ещё одной миниатюрной Сестре сесть на колени ребят постарше, а в случае непредвиденных ситуаций, нырять на пол. Пока мы играли в своеобразный тетрис, Рома на переднем сиденье мучился с радио. Наконец двери захлопнулись. Петя ухватился за руль, придирчиво оглянулся на нас:

– Штраф делим как счёт, пополам, – предупредил тот. Отвернулся и добавил: – Срок в идеале тоже.

Колонки перестали шипеть, музыка пролилась в салон, всплесками вылетая из открытых окон. Как бы ни старались свихнувшиеся китайские шпионы, но испортить нам настроение никак не могли. Солнце, кстати, если и вправду вставало сегодня не там, где надо, то садилось привычно на западе², просочившись в промежутки между розоватыми зданиями.

Вскоре город остался в зеркалах заднего вида, а после и вовсе растворился в рапсовых полях. Несколько раз мы встречали вторую машину с остатками компании. И каждую такую встречу, я мысленно соревновалась с ними по скорости. Стоило бы попросить Петю вдавить педаль газа поглубже, но сквозь шум ветра, мотора и голосов слышно ничего не было, а подтянутся поближе – невозможно. И так каждая кочка норовила выкинуть меня в окно.

Спустя ещё несколько песен, десяток полей и дюжину тракторов, впереди показалась деревня. Основная дорога уводила прочь от трассы, превращалась в две протоптанные борозды и поднималась на холм к лесу, где стоял наш пункт назначения – одинокий коттедж, огороженный металлическим забором. Мы проехали к нему, припарковались на поляне рядом с другими машинами и вывалились на волю.

– А что с мелкой? – забеспокоился кто-то.

– В мешок и за плечи, – ответила Катя, закатив глаза. – Ща, тут все продумано. Заюш, смотри, – обратилась она ко мне, – короче, мы сейчас все уходим на припудренную часть. Ты пока посиди тут где-нибудь, в машине. Как народ разогреется, кто-нибудь из наших за тобой заскочит, проведет. О’кей? Петь, оставь ей ключи.

– Ага, чё ещё ей оставить? – возмутился тот. – Это, типа, не игрушки. Пусть на улице ждет, не помрёт. И вообще, знаете, чего скажу? Не пустит вас никто с участка. Типа, преподы не тупые, знают, чё мы тут устроить можем.

– Тогда так, – перестроилась Катя, хватая меня за плечо, – посадим ее под забором, где вода начинается, помните, там в прошлом году баламутень ночью выполз, так прутья погнул. Ли в эту дырку сто процентов пролезет. Оставим ее рядом, а потом тихонько заберём с собой. Все. Идите, а я доведу. Лет-с гоу!

Минуту спустя я сидела в траве, представляя себя тигром на охоте. Не по-детски, ясно дело, просто от скуки. Эта девушка уже взрослая, ее даже на вечеринки берут. Пусть и в качестве сюрприза на продолжение банкета.

На таких мероприятиях мне бывать еще не приходилось, но это ничего. Катя все покажет, всему научит, поможет разговориться с людьми и вообще в одиночестве не оставит. Надо же продемонстрировать Роме, как хорошо она ладит с детьми. И заодно услышать от этого самого дитяти восхищение ее взрослостью, читай – крутостью.

Территория отсюда виднелась неплохо. На украшения Братство денег не пожалело. Повсюду развесили гирлянды цветов и лент, небо заслоняли цепи крохотных лампочек. Я пока не особо понимала, для чего людям вообще нужны эти электрические колбы. Вот огонь – другое дело. Живой, трещит приятно и не отключат в самый неподходящий момент. Кострище тут тоже имелось, прямо посреди поляны, но дрова пока не трогали. А вот запах дыма пощипывал ноздри. И не только дыма, но и чего-то жаренного. По берегу и склону холма, где сверкало сапфировым глазом огромное озеро, сновали ребята: таскали ящики с квасом, подключали колонки, проверяли звук. Музыка то разогревала воздух, то затухала, рвалась и скрипела, вызывая недовольные возгласы.

Другие вактаре возились с лохматыми венками: расставляли свечи вдоль ободков, подпаливали, и с должной осторожностью опускали на серебристый шелк лесного зеркала. Капли огненного золота медленно тонули в холодной ртути воды, отплывая все дальше и дальше к пунцовой ленте горизонта.

Катя рассказывала, что плетут их все, даже те, кто не особо понимает смысл действия. А смысл был. Кто-то, конечно, так пытался узнать свою судьбу, посмотреть про суженного и прочий бред. В Братстве же их использовали как защиту. Пламя, мол, струны прогревает, а ароматы трав полезны для листовых, дома которых совпадают с земными водоемами. Вот понюхают мяты раз в год и потом здоровые. Логика, отлитая годами из руды суеверий.

В голову пришла гениальная идея: выловить один и посмотреть, что будет. Или хотя бы проследить, чтобы никакая лягушка магию не утопила. Я потихоньку встала на четвереньки, как самый настоящий кот, отползла к деревьям, а там уже поднялась на ноги. По моим расчетам, до края берега отсюда было всего пару минут пробежки.

Вдруг подошва ступила на что-то мягкое. Я отскочила и уставилась на заросли.

– Ай! Тц! – сказал куст. – С-с-с! Ляха муха, какого ты тут бродишь?

Из листвы показались рыжие вихры, а следом и недовольный Петя.

– А ты чего тут? – ошалела я.

– Какая разница? – Петя осматривал берег. – Иди на место, Котяра скоро припрется.

– Я с тобой хочу. Мне интересно.

– Тебе нельзя, – отмахнулся он. – Ты маленькая. Иди назад, кому сказал.

– Одной по лесу? Мне нельзя. Я маленькая.

Петя скрипнул зубами, фильтруя потоки мата, и, так ничего и не выдав, двинулся в противоположную от озера сторону, глубже в лес. Я вприпрыжку побежала за ним, забыв про венки. Каждый раз проходя мимо особо густых кустов, он останавливался, приподнимал листву палкой и, не найдя сокровищ, снова шел дальше. Допытываться, что именно мы искали было еще бесполезнее, чем ругаться на зависший компьютер – тот хотя бы жужжит в ответ. Ясно, что не туалет – участок выглядел слишком цивилизованным.

Вдруг Петя замер, вглядываясь в заросли. В карих глазах мелькнуло что-то от азарта, что-то от страха, щепотка недоверия и наконец ликующее торжество, спустившееся в довольную улыбку.

Впереди искрился огонек. Деревья и трава вокруг укрылись туманным шелком его света и расступались, оставляя место для поляны. Посреди нее, сквозь кружево папоротника тянулся к небу золотой цветок. Сродни лилии, лепестки которой то вились, загибаясь к стеблю, то стелились по сторонам, он напоминал звезду, готовую исполнить любое желание за возможность освободиться и вернуться домой. Чем ближе воздух подбирался к бутону, тем гуще собиралась дымка, тем ярче она сверкала, укрывая истинную красоту от посторонних.