— Да это было так, но за это боги сделали расстояние между нами неиссякаемым. Никто более из скорпионов так и не достиг игольчатых гор. — тихо заметил учитель- ноби.

— Что стало с богомолом? — не ожиданно спросил Айду.

— Про это не написано, но я предполагаю, скорее всего умер в горах, на поверхности своих же городов. Богомолы в древности были очень жестокий к своим же. Живы ли представители этого народа— неизвестно,

"Как же" — думал Айду Кейдан — "а скорпионы не жестоки к своим? Изгнать только за то, что лицо в шрамах, словно он никогда не приносил никакой пользы гнезду? А ведь он прекрасно трудился в шахтах и обучал юных скорпионов начальному бою. Ходил в рейду за пустынной добычей и полировал камни для женских дворцов. Каждый день он приносил пользу, а его вышвырнули, словно он лишился рук.

Айду Кейдан остановился и задрав голову в вечернее небо закричал с болью, обидой и отчаянием и пространство ему ответило воплями пролетающей стаи, хищных птиц.

Брисдей тоскова за отцом и братом, с которыми никогда не раставался.

А так же за виновницей своего изгнания, красавицей Креей.

Каждый вечер, он садился на плоский валун и пристально смотрел в даль, до поздней ночи.

Одиночество сковывало его и проявлялось то в стонах, то в грустных песнях, вызывающих потоки слез.

Там в обществе своих собратьев, мужчине, так рьяно проявлять свои эмоции, считалось постыдным. Здесь же, осудить его могли лишь горы, ящерицы и звезды.

Без соплеменников он чувствовал себя потерянным и пустым. И никому не нужным.

Даже Богам!

Все детали прожитой жизни, всплывали в памяти, раз за разом, оставляя в груди щемящий след.

Поздние трапезы с отцом и братом. Трудный, но отточенный сетами труд, в огненных пещерах и кузнечных цехах.

Восхищение и зависть, в глазах сверстников, от созданных его семьёй изделий, что продавал отец, в зале почёта, а Брис иногда приносил похвастаться.

Уроки танцев с платком и пения хором.

Волнения от того, что по тоннелям, всего в нескольких шагах, проходила самка, в сопровождении своей свиты. И бессонные ночи, проведенные в сладких воспоминаниях о Крее.

Прошел месяц, как он отправился в путь, без права вернуться.

И если первые дни, парень думал, что непременно умрет от жажды или других напастей, то вскоре перестал так считать и беспокоится.

Слухи и сплетни о жизни за периметром, оказались ложными. Пищи, на поверхности было гораздо больше, чем в нижних дворцах и пещерах.

Изгнанник даже нашел несколько видов кустов, с ягодами и много разновидной живности.

Для охоты, Брис использовал вторую сущность.

Крупные хищники, не могли конкурировать, сталкиваясь с броней богомола, в которую он перекидывался за секунды.

В этом же облике, насыщался пищей и жидкостями, пожирая зверьё вместе с шкурой, костями или чешуёй. Этого вполне хватало, чтобы и в человеке ощущать насыщение на несколько дней.

Раньше подобный вид трапезы, для Брисдея был не мыслим. Он всего несколько раз выбирался на поверхность, вместе с сверстниками, для трансформации, обучаясь владением второй сущностью.

В богомола, в нижнем городе, перевоплощался исключительно для тяжёлой работы, в глубинных пещерах, в поисках руды или добычи воды, в тех местах, где хрупкий человек находится не мог из за повышенной температуры или скопившихся газов.

Спаринги между богомолами, в боевой ипостаси насекомых, так же были под строжайшим запретом.

Выяснение отношений позволялось в специально отведенных аренах, с несколькими свидетелями.

Сейчас же, не следуя законам народа, рода, семьи — Брис мог целыми днями бродить зелёным великаном и никого не боятся.

Пришла мысля и вовсе не обращаться более в человека.

Идея стать грозой остальных тварей, оказалась вполне привлекательной.

Богомол был огромным и такими же были его шаги. Иногда Брисдей пользовался и крыльями, перемещаясь на большие расстояния.

И больше не ощущалось боли, тоски, сожаления!

Разум второго существа был более примитивным и ему не нужны были ни другие богомолы и даже самка.

Чем больше человек находился во втором облике, тем больше его разум засыпал, уступая место инстинктам.

Он свил себе гнездо в пористой горе, расковыряв в ней большое пространство для своей туши и натаскал в него разной добычи, свалив её в кучу, рядом с местом где отдыхал.

Внезапно, где то на задворках вялой, человеческой памяти Бриса, высветило воспоминание о том, как рассказывали на уроках, почему нельзя долго оставаться во второй ипостаси.

Потому, что разум засыпал и дойдя до точки невозрата, более не пробуждался.

Сам же богомол живёт совсем немного. Пару сетов, не больше.

Осознав это в своем уснувшем сознании, Брис резко пришел в себя и перекинулся в человека.

Некоторое время не мог встать, ловя, ускользающие мысли. Затем ощупывал своё тело, тряся головой и приходя в чувство.

Он чуть себя не прикончил! Добровольно!

Брисдей вдруг понял, что не смотря на отсутствие семьи и цели, он отчаянно хочет жить.

Пусть даже в постоянном одиночестве!

Он выживет и найдет себе цель по душе!

Решив бороться, парень стал обустраиваться!

Нашел более подходящее для проживания место. Там где довольно высокая и полая внутри гора, имела не только несколько просторных пещер, с дырами в стенах и потолках, но и выход, на каменную площадку вне горы, напоминая балкон без ограды.

С видом на красные пески пустыни и бесконечную перспективу простора.

Брисдей знал, как добывать сухой мох и целый день таскал его в своё новое жилище. Когда этого, бурого добра стало достаточно, чтобы устелить для себя постель, занялся уютом и обстановкой.

Заканапатил особо низкие и большие щели камнями и плетущими лианами, чтобы любознательные животные не прокрались к нему, когда он спит. Притащил нужной формы камень и задвинул вход.

Оглядевшись остался вполне довольным и впервые за долгое время уснул, в человеческой форме.

Так и потянулись его дни.

Питаться по прежнему приходилось в ипостаси гигантского насекомого, по другому Брис пока насыщаться не мог.

Не было ничего, для того чтобы добыть огонь. Да и нужной посуды не имелось.

Зато он обнаружил глубокую расщелину неподалеку и обследовав её, смог обнаружить в ней гнёзда летунов. А это значит, что в рационе его питания возможно скоро появится так необходимый белок.

Спал Брисдей теперь много. Раньше мог только мечтать о том, дне, когда никто его не станет будить и он сможет провалятся столько, сколько сколько захочет.

Эти дни настали, но он им почему то был не слишком рад. На работу идти было не нужно и вставать на колени было не перед кем.

Свобода пахла свежо, с лёгкой горчинкой.

— Из чего ты его сделал? — отхлебнув, в очередной раз терпкого, хмельного настоя и крепко зажмурив глаза, выдохнул Брисдей.

— Из песка конечно! — Айду лишь усмехнулся, разглядывая сморщенное лицо Богомола, сидящего на против. — У нас это могут делать даже дети! Древние, тайные познания скорпионов, полученные в дар, от самого Урта, в те времена, когда он жил среди нашего племени! — его язык немного заплетался, а речь звучало монотонно. — Берешь немного песка, растапливаешь его в пламени и двумя камнями крутишь, пока не остыло, затем…

— Да я не про чашу, — перебил его охмелевший собеседник. — С этим всё понятно, видел наподобие таких в хранилище рода. Откуда эта славная жидкость, от которой моё тело стало лёгким, словно я сейчас полечу?

Айду Кейдан широко улыбнулся и подлил из кожистого бурдюка, в кривые плошки, из мутного, белесого стекла.

— Аааа…рад, что ты оценил этот напиток, мой Вра́гга! Это Мура! Я не знаю водятся ли у вас такие насекомые, но в песках их проживает целые колонии. Они здорово кусаются и могут отхватить кусок плоти. Но я умею их ловить. В их хвостах находится много жидкости. Когда бурдюк наполняется, я добавляю мочалы и жду три недели. Вот и весь секрет Муры! Но мне придется тебя убить, чтобы ты не рассказал о нём своим.