— Ну что, Ваня, сдал? — Подбежали ко мне сразу две гибкие девичьи фигурки: Дианка Сорокина и Маринка Мухина. Улыбающиеся мордашки, искренний интерес в глазах и… взгляды искоса в сторону соперницы. Ну, да, вот такой я гад! Заморочил голову сразу двум первым красавицам нашего класса, а может быть и всей школы. У них теперь что-то вроде спортивного соревнования за мою руку и сердце. Примерно, как в моем прошлом мире иногда парни соревновались за внимание понравившейся им девчонки. Правда, у парней, обычно все попроще выходило: набил рожу своему сопернику — и дело в шляпе. Ну, почти…. Соперник ведь мог и вернуться уже с друзьями.

Впрочем, это я уже сильно растекся мыслью. У Дианки с Мухиной все же немного не так. Они соревнуются за мое внимание вполне честно и без всякого рукоприкладства. Временами я даже начинаю думать, что я в этом соревновании первых красавиц класса — лишь повод, а реальная цель просто доказать свое безусловное доминирование себе и окружающим. Охо-хо, вы только не подумайте ничего такого. Не то, чтобы мне этого не хотелось, но нет. Не такие тут времена на дворе. Максимум только поцелуи, да еще, совсем немного, прикоснуться к некоторым сильно волнующим меня местам рукой. Впрочем, мне, с моим подростковым телом, буквально до самых ушей, залитым гормонами, даже одного только воспоминания об этих волнительных прикосновениях хватило, чтобы в штанах вдруг завелось явное неудобство.

— Во! — Отвлекая возможные лишние взгляды от нижней части своего телосложения, я высоко поднял я перед лицом пятерню с растопыренными пальцами. — Отлично!

— Вот видишь, как замечательно все получилось! А ты еще отказывался от моего воздействия! — Это, разумеется, Мухина не могла не зафиксировать дополнительное очко своего участия. И таки да! Уж не знаю, что за воздействие она на мне применяла, но весь школьный курс девятого класса по алгебре я, едва разок прочитав учебник, буквально впечатал в свои мозги. Не то, чтобы это мне так уж было критично, я и без подобного воздействия на память не жаловался, да и Разумом был Системой не обижен, но….

— Извини, меня, Марина, был не прав, — вовремя и по своей собственной инициативе извиниться перед девушкой за свой реальный или мнимый косяк иногда может оказаться полезнее десятка даже самых цветастых комплиментов, высказанных по обязанности. — А вы, с Дианой, что получили за экзамен?

— Тоже пятерки. Я же не только над тобой вчера поколдовала.

— Спасибо тебе, Марина, большое, — вроде вполне невинные слова благодарности со стороны Дианки, отчего же мне чудится в них какая-то невидимая мне шпилька? И таки да, иметь в подругах сразу двух соревнующихся между собой девчонок… иногда бывает очень напряжно для не слишком крепкой мужской психики. В любой даже самой невинной фразе вдруг начинают чувствоваться невидимые подколки.

— Не за что, подруга. Лучше давайте решим, как послезавтра будем отмечать окончание экзаменов.

— Марина! Лучше давай не будем заранее загадывать, чтобы не сглазить, — и откуда только берутся все эти приметы! Придется сегодня поломать голову, чтобы экспромт, предложенный мной после окончания последнего экзамена, основ законов Руси, показался моим дамам достаточно занимательным. Вот только, что бы такого им предложить?

И все же домой я возвращался чуточку недовольным. Пятерка — пятеркой, но мне хотелось бы еще с девчонками хоть чуточку пообщаться. И, вроде, как мне показалось, Маринка была бы и не против, но сработал стадный инстинкт: Дианка включила буку. Ну, или отыскала очередную плохую примету из разряда «Не говори гоп…», что, на мой взгляд, было практически одним и тем же. Все равно я возвращаюсь сегодня домой еще до полудня, причем, что характерно, в полнейшем одиночестве.

— Русские ведомости! Читайте Русские ведомости! Внеочередной выпуск! — Промчался мимо меня мелкий пацан лет десяти, размахивая зажатой в кулаке соответствующей газетой. — Ромеи закрыли прохождение через Проливы для русских судов! Десятки наших кораблей с зерном застряли перед входом в Босфор. Огромные убытки! Какой ответ ждать от Великого князя? Читайте, читайте….

Блин! Я уже начал шарить по карману в поисках монетки, чтобы купить так заинтересовавшую меня газету, но вот незадача: чрезмерно увлекшийся выкрикиванием рекламных слоганов мальчишка, не услышав моего оклика, во всю прыть припустил по дороге дальше. Ну, не гнаться же за ним на радость редким в этот час зевакам.

И все же для нашего Карачева данная новость слишком важна, чтобы вот так просто от нее отмахнуться, даже не узнав сути происходящего в относительно недалеко расположенной от нас части мира. Мысленно прикинул, что ближайший газетный киоск, если только не гоняться за быстроногим разносчиком газет, находится на улице, идущей параллельно той, по которой я вышагиваю в данный момент. Пришлось резко изменить курс.

Приобретенный внеочередной выпуск Русских ведомостей я изучал уже дома, в тишине и спокойствии. Анька только на минутку высунула моську из-за двери своей комнаты с вопросом:

— Ну, как, сколько получил?

На что я ей ответил с некоторой вполне понятной и оправданной гордостью:

— Как всегда отлично!

— Везет! — Чуть ли не простонала измученная подготовкой к гораздо большему количеству экзаменов сестренка и скрылась обратно в комнате. Ну, да, ей завтра сдавать экзамен по алгебре, да еще и не обычный, переводной и во многом формальный, а настоящий выпускный, перед великокняжеской комиссией, еще только предстоит, и доброй целительницы-самаритянки в лице кого-нибудь наподобие Маринки Мухиной, чтобы подстегнуть ее способности к запоминанию на горизонте сестры даже близко не наблюдается.

А в купленной мной газете ничего нового, по сравнению с услышанным мной из уст малолетнего продавца газет, особо и не оказалось. Так, общие рассуждения о возможных причинах столь мощного охлаждения между нашими странами, да гадания на кофейной гуще по поводу грядущих изменений во внешней политике. И безудержный оптимизм. Совсем, как в моей прошлой жизни, когда власти категорически не желали паники среди простых обывателей. Или это я вдруг становлюсь слишком мнительным? Черным же по белому написано: кризис очередной, уже много-много раз так было.

И все же, международные кризисы — международными кризисами, а экзамен через два дня мне сдавать надо. Так что ничего удивительного, что в ближайшие дни я больше никаким чтением газет даже в принципе не заморачивался. Голова то совсем о другом болела.

Трам-пам-пам-пам-пам!.. — Бравурный туш по случаю окончания наших экзаменационных мучений возник в голове, едва я выскользнул за двери экзаменационного кабинета. Ха! Сегодня я первый. Маринка с Дианкой, входившие в экзаменационную комнату вместе со мной, в первой партии, еще продолжают строчить ответы на вопросы вытянутых ими билетов.

— Уже отстрелялся? Везет! — Зависть в голосе Степки, моего бывшего «типа друга», казалось, можно было черпать ложкой. Наш правовед по времени проведения своего экзамена разделил класс на две половины, и Степан, попавший во вторую половину, с тоской маячил возле входа, ожидая своей очереди. — Какой главный вопрос попался?

— Реформы Игоря Всеславовича, — мой ответ вызвал гримасу отвращения на лице одноклассника. И зачем тогда спрашивал, если от одного моего упоминания имени великого правителя прошлого его так корежит?

— Шпоры то хоть остались? — Типа, с паршивой овцы хоть шерсти клок. Все же Степан — эталонный, законченный эгоист, потребитель. Вообще не понимаю, ка бывший Иван Жуков, до попадания моего сознания в его тушку, мог дружить с таким.

— У меня и без них неплохо выходит. — Я, признаться, в душе даже возрадовался, что могу с чистой совестью ответить на данный вопрос именно так. А вот фиг тебе, «дружище», мог бы и сам ими озаботиться, если толка не хватает просто выучить пройденный за год материал.