Что ты этим хочешь сказать, старая ведьма? Дождь – это предвестие важной встречи? Это отзвук отчаяния или жестокая закономерность? Кого я должен увидеть здесь?

Как только я перехожу улицу, и толпа вслед за мной останавливается в узком парке, переход исчезает, а сзади появляется кирпичная кладка высокого дома. Я не иду за остальными, а сворачиваю вправо, чтобы нащупать границы и понять, как выбраться отсюда, но из-за угла резко выбегает подслеповатый мужик в застиранном плаще и налетает на меня.

Это подчерк светлых – сделать что-то неуклюжее и незаметно влезть в душу. Не удивлюсь, если мужик – один из псов зловредной старухи.

Он, как и задумано, падает, и из его портфеля высыпается стопка чистых листов. Я не собираюсь помогать ему и отхожу, но он не сдается и всеми способами пытается привлечь мое внимание.

– Простите. Я не увидел вас, – бурчит он. – Я очень спешу на собеседование. Выходит, что зря. Это знак. У меня ничего не выйдет.

– Какой нахрен знак? У тебя просто глаза на затылке! – раздраженно бросаю я.

– Я знаю, что это странно, но я верю в знаки. Они преследуют меня в жизни, и сейчас вы такой знак для меня, – спокойно отвечает он, поправляя плащ. – Как и я для вас.

Ехидно смеюсь и поднимаю голову: “Конечно же! Знак о том, что у меня ничего не выйдет? Это ты хочешь мне сказать? Иди к черту, старая ведьма! Я выберусь и камня на камне не оставлю от твоей Обители!”.

Мужик испуганно смотрит на то, как я ору в никуда, и подбирает последний самый грязный лист бумаги, чтоб подать мне.

– Возьмите. Я нарисовал это вчера. Это же вы, не так ли?

Краем глаза смотрю на рисунок и не понимаю, зачем он показывает его мне. Там нарисован я. Идет дождь, люди под зонтами бегут мимо, а я смотрю вслед уходящей девушке. Ее силуэт размыт, так что я не могу понять, кто это, но мужик, похоже, сделал свое дело, и с любопытством наблюдает за моим замешательством.

– Кажется, сейчас самое время…– продолжает он.

– Для чего? – рычу я, смяв лист в руке. – Перестать совать чужим людям бездарные рисунки?

– Может, взять зонт, а может, просто оглянуться и понять, что вы идете не туда.

Внезапный порыв ветра поднимает упавшие листья и несет вдоль дороги.

Прохожий кивает мне и хочет уйти, но я хватаю его за грудки:

– Где мы сейчас? Что это за место? Отвечай!

– Я не знаю точно, как оно называется, – сбивчиво говорит прохожий. – Мы просто живем здесь после смерти и ждем новой жизни.

– Ты помнишь, как умер?

– Да, я все помню, но мне уже не больно и не страшно. Я как раз спешил на собеседование, чтобы попасть в другой мир, но уже опоздал.

Жизнь после смерти? Это что, гребанный рай? И я должен поверить в эту ересь?

Мужик быстро идет дальше, не оглядываясь, а я снова ору: “Я не умер, понятно? Никто не может убить меня! А ты слишком слаба, чтобы сделать это! Так что прекрати эти дурацкие игры и выпусти меня! Это нарушение свободы воли, которую ты так чтишь! Тебе придется!”.

Странно, но на меня никто не обращает внимания, а старуха поступает в своем стиле и вместо ответа обрушивает на меня холодный ливень. Я уверен, это она издевается надо мной.

Пусть, ей осталось недолго!

Город мгновенно покрывает водяная пелена. Я не вижу дальше пары метров и отхожу к ближайшему дереву, чтобы осмотреться, но замечаю, что рисунок прохожего оживает. Мимо меня пробегает знакомая парочка, а за ними проходит еще несколько людей и шуршат зонтами. Я с опаской поднимаю взгляд на то самое место, где стояла та девушка, и замираю.

Ханин…

Она появляется внезапно, как самое сладкое видение, и проходит мимо. Ветер играет с ее волосами и открывает плавные черты лица. Капли бегут по щекам, волнующе скатываясь по мягкой подушечке губ, а она несмело смахивает их и улыбается. Мне кажется, что сейчас я и правда умираю, потому что безумно хочу стать той самой каплей и коснуться ее хотя бы раз.

Я никогда не узнал бы ее на рисунке, но сейчас отличил бы из миллиона! Пусть она закрылась бы от меня зонтом и попыталась пройти мимо, я бы узнал ее! Ханин! Неужели, это ты…

Светлые не врут, как бы мне ни хотелось сейчас обвинить их в дешевом спектакле. Старуха позволила мне увидеть ее, но зачем? Она поняла, что проиграла? Нет, она никогда не признает поражение, поэтому просто хочет посмотреть, как я мучаюсь при виде любимой женщины! Как мое темное нутро переворачивается, а тоска выжигает меня дотла при одном только взгляде на нее. Что ж, смотри! Я знаю, что ничего не могу сделать с этим, потому что любовь к Ханин всегда была сильней меня. Сильнее всего на свете, даже ненависти к Алану.

Я точно знаю, что это ловушка, и все-таки иду за ней так быстро, как только могу, а Ханин, словно подыгрывая мне, останавливается и поднимает голову к небу. Но она не клянет светлых, как я недавно, а наслаждается дождем. Я сбавляю шаг, и, как только оказываюсь рядом, тихо встаю ей за спину и трепещу, потому что, как безумец, мечтаю обнять ее.

Наяву, а не через Алана! Но у меня его тело, и, смотря мне в глаза, она всегда будет видеть только того, кто украл ее жизнь, как и жизни всех нас из-за своей глупости! Этот слабак никогда не пришел бы за ней сюда, так что лгать об этом еще большая глупость. Что же я скажу ей? Что я все это время жил в Алане и видел все ее страдания? Гораздо легче выкрасть ее из этой богадельни, чем признаться в этом!

Эта мысль останавливает меня, а все слова, что я готовил для нашей встречи, застревают как кость в горле. Я думал, что все будет иначе, и у меня хватит сил, но нет.

Тем временем, ливень переходит в мелкий дождь. Ханин вздыхает, будто приходит в себя от странного забытья и продолжает идти, но внезапно что-то останавливает ее, и она оглядывается.

Я не ожидал этого, поэтому стою, еле дыша, и смотрю на то, как ее глубокие серые глаза скользят по моему лицу, а губы застывают в несмелой улыбке.

Ханин точно должна была узнать меня, вернее Алана, но нет! Она только смущенно опускает взгляд и уходит!

Что это значит? Она ничего не помнит?

Я не собираюсь отступать, но старуха решила перестраховаться, потому что путает меня с Аланом, и подсылает ко мне прихвостня. Он прилетает ко мне в виде голубя и превращается в слащавого юнца в белом.

Терпеть не могу их ужимки вежливости!

– Так и будешь стоять? Она уйдет, а другого шанса поговорить с ней не будет, – напоминает он.

– Что происходит? Как я оказался здесь? – хриплю я от шока.

– Глаза эйриса, – тихо отвечает светлый и улыбается, потому что знает, что их братия поймала меня. – Они могут показать многое. Но без дозволения Светлой Богини ты не попал бы сюда.

Глаза стража? Вот почему старуха скрывала его способности! Я думал, что он грозный боец, но про это слышу впервые. Выходит, она уже тогда задумала этот план! Тогда, а не сейчас! Остается выяснить, зачем она подсунула мне камень.

Что до умерших, я знаю только, что их души попадают на Эйтал и через подземные реки уносятся в особый сосуд в центре планеты. Но только те, что вели себя при жизни, как послушные детишки. Остальных ждет игра повеселее. Их собирают пожиратели и приносят на Календрон – мою планету. Там полсотни огненных лярв годами мучают их, используя потаенные желания, и лишь после этого те имеют возможность переродиться, но напрямую, минуя светлые чертоги слезливой братии. Из-за того, что плохиши не проходят очистку, их поступки остаются с ними, как раны от лезвия ножа, и они идут с этим багажом по жизни. Люди называют это кармой, другие расы – проклятием и карой небес, не подозревая, что сами вершат свою судьбу.

Выходит, души плавают в том сосуде и думают, что живут своими жизнями в месте, похожем на этот, а пернатый может пересекать пространство и время! Возможно, он пригодится мне, когда все закончится.

– У меня физиономия Алана. Почему она не узнала меня, или вы стерли ей память? – строго спрашиваю я и слежу за тем, как Ханин все быстрее отдаляется от меня.