“Посмотри на меня”, – сказал он, и я наклонила голову, чтобы поймать его взгляд. “Мне больше всего нравишься ты. Твое доверие ко мне. Твое послушание. Радость, которую ты испытываешь, доставляя мне удовольствие”.

Я покачала головой. – Я не это имел в виду. Я имел в виду—

– Ш-ш-ш, – прошептал он. “ Я еще не закончил.

Я поджал губы.

– Ты, – медленно произнес он, – превосходно служишь мне. И это, мой милый, было моей любимой частью. Это моя любимая часть.

Я поняла, что ничего не могу с собой поделать. Я подняла голову и поцеловала его, наши губы едва соприкоснулись.

Я люблю тебя, хотела я сказать, но не была уверена, что это позволено. Не знала, разумно ли это будет. Возможно, некоторые вещи лучше оставить невысказанными в выходные. По крайней мере, сейчас. У нас было много других дней, чтобы признаться друг другу в любви.

Он не часто говорил мне, что любит меня. Упоминал об этом, пожалуй, всего несколько раз. Меня не беспокоило, что он не очень открыто выражал свои чувства. Каким-то образом, редкость его слов делала их еще более особенными.

Он не пытался углубить поцелуй, и я тоже. Мы оба почувствовали это, потому что в тот момент простое прикосновение наших губ говорило само за себя. Мы погрузились в уютную тишину, пока я снова слушала ровное биение его сердца и наслаждалась надежностью его объятий.

– Тебе что-нибудь не понравилось? он спросил.

“Нет”, – ответил я. “Я бы ничего не стал менять”. Я знал, что со временем разговор станет легче. Мне было интересно, как бы прошел разговор, если бы он сделал что-то, что мне не понравилось. “Ты?”

“Ничего”.

Я не уверен, как долго мы просидели в библиотеке. Только когда часы на каминной полке пробили полночь, он заговорил снова. “Тебе лучше пойти спать, если ты закончила есть”.

– Я знаю, – сказала я. Высвободившись из его объятий, я сразу почувствовала отсутствие его прикосновения.

Он встал рядом со мной и коснулся моего плеча, когда я повернулась, чтобы уйти. – Завтрак в столовой в восемь. Вскоре после этого мы отправимся в игровую комнату. Я не возражаю, если вы сделаете это сегодня вечером или завтра утром, но я хочу, чтобы игровая комната была убрана до завтрака.

Новая волна желания захлестнула меня от того, как ненавязчиво он отдавал мне приказы. – Да, господин.

Он легонько поцеловал меня. “Спокойной ночи, Эбигейл”.

Я долго ворочался с боку на бок, и причина этого ускользала от меня. Я уже много ночей спал в этой маленькой кровати. По правде говоря, спал в ней больше раз, чем в его постели. С чего бы у меня могли быть проблемы со сном? Он жил прямо по коридору. Мы вместе решили спать по выходным раздельно. Это было то, чего хотела я. То, чего хотел он. То, чего хотели мы.

Интересно, не мешает ли ему тоже спать?

Как раз в тот момент, когда я решил сдаться и пойти в библиотеку, чтобы налить себе бренди, я услышал это: мягкие, завораживающие звуки фортепиано. Мелодия была одновременно нежной и успокаивающей в своей простоте.

Я вздохнул от удовольствия и закрыл глаза.

Я больше не ворочался.

– НАТАНИЭЛЬ—

Я ожидал, что не смогу уснуть. Я почему—то знал, что вернуть ее в мой дом в качестве моей сабмиссив, даже если это было то, чего мы хотели, то, в чем мы нуждались, будет непросто. То, что она захотела провести вечера пятницы и субботы в своей старой комнате, принесло мне определенное облегчение. Ее слова в библиотеке о том, что наши отношения были легкими, потому что я к ним привык, были очень далеки от истины. Все наши отношения были неизведанной территорией.

Поиграв на пианино, я вышел из библиотеки и поднялся наверх. Дверь в ее спальню была закрыта, что заставило меня задуматься, спала ли она уже или все еще беспокойно ворочается. Я не ожидал, что сон придет к ней быстро. Что-то в моей голове подсказывало, что мне следовало уложить ее спать на полу в моей спальне.

Я остановился перед дверью своей спальни.

Однажды я уже укладывал ее спать на моем полу. В первую ночь после того, как я надел на нее ошейник, я бы уложил на моем полу любую другую сабмиссивку.

Означает ли это, что я не смогу быть для нее одновременно и хозяином, и любовником?

Я не позволил себе зацикливаться на этих мыслях. Вместо этого я представил, как она носит мой ошейник. Мой ошейник и ничего больше. Я вспомнил наш разговор в библиотеке – как сильно я хотел овладеть ею. Спустить платье с ее плеч и провести руками по изгибам ее тела…

Мой член неприятно затвердел, и я просунул руку за пояс брюк, чтобы обхватить его.

Я вспомнил сцены, произошедшие днем ранее:

Стояла на коленях в моем кабинете.

Ждет меня в игровой комнате.

Сдерживая стон, я сообщил ей о своих планах с зажимами.

Мой взгляд снова упал на дверь ее спальни.

Может, она и не спала на моем полу, но все равно была моей сабой. Она должна была прислуживать мне, как бы я ни решил.

Я толкнул дверь и увидел, что она спит.

“Проснись”, – сказал я.

Она что-то пробормотала во сне и отодвинулась от меня.

– Сейчас, Эбигейл.

С отяжелевшими ото сна глазами она медленно села. Волосы в беспорядке рассыпались по плечам – сон не сразу пришел к ней. Она провела рукой по ключице, чтобы поправить бретельку платья.

– Ты спишь по пятницам и субботам, когда мне удобно. – Я спустил штаны с бедер и переступил через них. – А сейчас тебе спать неудобно”

Ее взгляд упал на мою эрекцию. Да. Теперь она точно знала, о чем я говорю.

– Я сегодня настроена дружелюбно, так что предоставлю вам решать, как вы этого хотите, – сказал я.

Она несколько раз моргнула. – Как вам будет угодно, господин.

“Я думаю, Эбигейл”, – я подошел к ее кровати, – “Я только что сказал тебе, что доставит мне удовольствие”. Я наклонился над ней. “Я хочу, чтобы ты решила, как будешь принимать мой член”.

Она снова опустила глаза. Она смутилась? Так ли это? Ей нужно было преодолеть смущение. Смущению не было места в наших отношениях.

Я просунул пальцы под бретельки ее платья и стянул его через голову. “Что бы ты ни решила, – сказал я ей, – я хочу это снять”.

Когда она сняла платье и осталась обнаженной, я удивленно приподнял бровь. Она все еще ничего не сказала.

“Время вышло”, – сказал я. – Ты не сказала мне достаточно быстро, так что я выберу за тебя. – Я повернул ее на кровати и надавил ей на плечи, чтобы она легла на спину, свесив голову с края. “Поскольку ты предпочла промолчать, когда я задал тебе вопрос, я найду этому рту лучшее применение”.

Мне пришлось слегка наклониться, но я положил руки по обе стороны от ее бедер и подался вперед, так что мой член коснулся ее губ. – Постарайся как следует, и, возможно, я позволю тебе снова заснуть.

Я закрыл глаза, когда она обняла меня. Ее тепло было таким приятным, что моя эрекция стала еще сильнее, когда я проник в ее рот. Я положил руку ей на живот, чтобы проверить, как она дышит, и начал толкаться, проникая все глубже.

Она приняла меня целиком, расслабив горло и посасывая, пока я медленно трахал ее рот. Ее язык обвился вокруг меня и погладил, когда я вышел, только для того, чтобы пробежаться вниз по всей длине, когда я снова вошел в нее.

Я понял, что она снова ослушалась. Я задал вопрос, попросил ответа, а она не дала его. Мне нужно было разобраться с этим.

– Я готовлюсь кончить, – предупредил я, когда мое освобождение стало неизбежным. Я сильнее вошел в ее рот. – Ты не должна глотать. Подержи мою сперму у себя во рту, пока я не прикажу иначе.

Я стоял неподвижно, когда мое освобождение пронзило меня, впиваясь пальцами в нежную кожу ее талии.

Блядь.

Она лежала неподвижно, когда я отошел, чтобы забрать свои штаны, и не пошевелилась, когда я снова повернулся к ней лицом.

– Сядь.

Она села, дыша через нос, щеки слегка надулись. Я подошел и взял ее за подбородок.

“Когда я говорю тебе, что хочу получить ответ, значит, я хочу получить ответ”, – сказал я. – Проглотить мою сперму – это честь, которую я оказываю тебе не просто так. Ты понимаешь?” Она кивнула, и я сжал ее щеки. – Почувствуй мой вкус у себя на губах, потому что ты единственный человек в мире, который может это сделать. Единственная сабмиссив, которой позволено служить мне”. Я вздернул ее подбородок. “Та, которую я выбрал для ношения моего ошейника”.