Его каштановые волосы, скрытые под разорванной вязаной шапочкой, обрамляют угловатое лицо, выкрашенное в белый цвет и испачканное кровью. Глаза у него карие, как пиво, которое он пьет.

Мне нравятся его глаза, и я вспоминаю, почему согласилась на это.

— Как тебе урок? Я слышала, доктор Вон крутой. У меня была профессор Альварес. Она хороший лектор.

— У нас экзамен в пятницу, и чтобы хорошо подготовиться к нему, нужно прочитать сотню страниц. Профессор, должно быть, шутит, да? Я трачу свое время на подготовку, но это требует серьезной сверхурочной работы. Кайл сказал, что ты уже сдала этот предмет. Хочешь встретиться в четверг? Ты могла бы помочь мне. Он сказал, что это у тебя получается лучше всего.

Я колеблюсь, но что еще могу сказать?

— Конечно. Мы можем встретиться в кампусе. Мне действительно нравится этот предмет.

— Я уверен, что ты и в этом очень хороша. — Лицо Джереми озаряет еще одна улыбка. Его дружелюбие позволяет мне унять мое беспокойство. — Буду признателен за помощь. Я просто ничего не понимаю. — Он протягивает мне свой телефон. — Дай мне свой номер на случай, если планы изменятся.

Я ввожу свой номер и сохраняю его в контактах.

— Без проблем. — Ситуация улучшается, по крайней мере, я на это надеюсь. И возвращаю ему телефон.

— Эта неделя действительно затянулась, но, по крайней мере, эта вечеринка разнообразила среду. У нас есть возможность расслабиться, а завтра четверг. — Он касается моего колена своей зомби-рукой, сделанной так, будто от нее откусили кусок. — Почему будни идут так медленно, а выходные просто пролетают? — Он качает головой, и с его окровавленных губ срывается тяжелый вздох.

— Моя неделя идет хорошо, — говорю я, хотя он не проявляет никакого интереса. — В моем классе зоологии мы планируем препарировать кошку. Серьезно, где еще у тебя будет шанс сделать такие классные вещи? — Интересно, это правильный способ завязать отношения?

В глазах Джереми отражается шок, но его ответ обрывается жужжанием телефона.

— Мне звонят. Подожди, пожалуйста. — Он убирает свою руку от моего лица, явно отпуская меня. Я смотрю на его телефон, надеясь, что следующее сообщение чудесным образом установит между нами взаимопонимание.

Но происходит обратное.

Джереми встает с дивана с телефоном в руке.

— Извини, это важно. — Он скрывается в шумной комнате так далеко, что я не вижу, что он делает. Это намек?

— Я уверена, что этот звонок очень важен, — бормочу я, начиная верить, что это может быть вовсе не чудесная ночь.

Может, ему просто нужен репетитор. Было бы невежливо извиниться и уйти, чтобы больше никогда не возвращаться? Я слышу громкий хохот и замечаю, что Джереми хихикает. Я смотрю в течение нескольких секунд, как мой «зомби» стал гораздо радостнее, разговаривая по телефону, чем когда сидел рядом со мной.

Моя рука сжимается, костяшки пальцев белеют. К счастью, в этот момент мой телефон оповещает о входящем сообщении, тем самым спасая меня от побега в ванную, где я хотела спрятаться от стыда. Джереми радостно возится со своим мобильником, пока я крадусь прочь. Я смотрю на экран и читаю сообщение от мамы с просьбой позвонить ей. Даже разговаривать с мамой лучше, чем быть проигнорированной, как я полагаю, из-за другой женщины. Я оглядываюсь, но Джереми не замечает моего отсутствия.

— Тебя плохо слышно. — Я внимательно слушаю, но ее голос звучит невнятно.

— Это важно, — повторяет мама.

Я отхожу подальше от места проведения вечеринки. Меня окутывает ночная прохлада, и я слышу, как она плачет мне в ухо. Я отдаляюсь от музыки. За пределами жилого комплекса неестественно тихо.

Я мельком вижу человека, курящего сигарету, и надеюсь, что он не насильник. У него хороший костюм, и он кажется практически невидимым в кромешной темноте. Я отвлекаюсь на него и только вполуха слушаю маму.

— Что? Кто умер? — Мое внимание возвращается к маме, когда я слышу историю с велосипедом и пакетом апельсинов.

— Апельсины попали под колеса, — объявляет ее взволнованный голос, — и перевернули велосипед, а остальное сделал грузовик. — Ее слова прерываются. Я слышу, как она прерывисто вздыхает. — Дядя Эд умер.

— Эй, мам, это можно зарифмовать. — Я один из тех странных людей, которые истерически смеются или говорят что-то глупое во время стресса. Черт.

Мама рыдает в трубку.

— Как ты можешь говорить такое в подобный момент? — Я слышу только плач.

— Я просто очень расстроилась. Не хотела показаться неуважительной. У меня свидание. Мне нужно возвращаться. Я приеду домой завтра.

Я не умею справляться с горем, и мне нужно время, чтобы осознать все. Кампус находится всего в полутора часах езды от дома. Если мне нужно постирать что-то или приехать на похороны, я могу легко это сделать. Моя первая реакция всегда отрицание, странное оцепенение внутри. К завтрашнему дню я найду правильные слова, которые скажу маме, и буду достаточно спокойна, чтобы сделать это.

Когда снова сажусь на диван, я решаю, что вечеринка окончена. Хотя я никогда не была близка с дядей Эдом и, в основном, находила его психическое заболевание смущающим, его смерть заставляет меня понять, что я не хочу тратить больше времени на мальчика-зомби.

— Он мертв. — Я жду ответа от Джереми, который сейчас на телефоне, разговаривает про футбол. Я надеюсь, что шока от моего заявления будет достаточно, чтобы я могла уйти пораньше и посмотреть Netflix.

— Кто умер? — В глазах Джереми я вижу замешательство.

— Мой дядя. Моя мама только что звонила.

— Неужели? Мне жаль это слышать. — Он сочувственно похлопывает меня по руке.

Я отвечаю вежливым кивком, но все еще сосредоточена на гриме, который превратил его руку в пережеванную кашу. Интересно, как он это сделал… Интересно, тело дяди Эда такое же после аварии…

Мои мрачные размышления пугают меня.

— Когда? Как? — Его тон выказывает любопытство.

— Сегодня. Я не поняла всей истории, но мама сказала, что он возвращался домой из магазина с апельсинами в корзине велосипеда. Он попал в выбоину, апельсины полетели, а один каким-то образом запутался в колесе. Он упал и оказался под грузовиком. Конец истории.

— Это ужасно. — Он снова похлопывает меня по руке. Это дружеский жест.

И у меня внезапно развивается словесный понос.

— Он был эксцентричным парнем. Он смотрел черно-белый телевизор и слушал винил. — Моя фальшивая улыбка исчезает, когда реальность смерти Эда продолжает впитываться.

— Звучит очень интересно. Я могу привести призраков в это измерение. Если он здесь, я дам тебе знать. Опишите его мне.

Я смотрю на него.

— Прошу прощения?

— Расскажи мне о жизни твоего дяди, и если его призрак появится, я узнаю его по ауре.

— Серьезно? — Я качаю головой.

— Вперед. — Он толкает меня рукой в бедро.

Кажется, впервые за весь вечер он искренне заинтересовался. Воодушевленная внезапным вниманием, я рассказываю о прошлом Эда.

— Я не знала его, когда он был молодым и нормальным. Мужчина, с которым я выросла, был не здоров. По большей части он был безобиден, но его часто выселяли из квартир. Он пытался привлечь своего последнего домовладельца к судебной ответственности на миллион долларов, когда горячая вода перестала работать должным образом.

— Продолжай рассказывать мне истории.

Я глотаю свой напиток, оттягивая время. В то время как моя неуверенность говорит мне, что Джереми больше не хочет слушать, его лицо становится очарованным. Я продолжаю.

— Когда-то у него была хорошо оплачиваемая работа, хороший дом и жена, но он все потерял. У него было много болезней, которые осложняли его жизнь. Диабет первого типа и биполярное расстройство. Все процедуры разрушали его мозг. Он держал все свои лекарства в дурацкой коробке с инструментами рядом с отвертками и молотком. И его холодильник был полон инсулина вместо еды. Если бы мама не покупала еду, он бы умер с голоду. В прошлый раз, когда была у него дома, я открыла коробку, и оттуда выполз чертов таракан. — Я дрожу. — Извини, я несу чушь.