— Это за то, что заставил меня отчаянно хотеть тебя.

Ремень опускается на ее сладкое влагалище снова и снова, меняя цвет с нежно-розового на пылающе-красный.

— Это за то, что ты думаешь, что якобы можешь получить то, что тебе нужно, от кого, кроме меня.

Голова Лекси запрокидывается, и она хнычет, когда я бью ее в последний раз, убедившись, что кожа попадает прямо на ее чертовски сексуальный клитор.

— И это для того, чтобы ты больше никогда больше не злилась

— Папочка. — стонет она. — Пожалуйста, папочка. Мою киску нужно трахнуть.

Я крепко держусь за ремень и смотрю, как она рассекает воздух. Когда она понимает, что я получаю слишком много удовольствия от ее боли, чтобы что-либо предпринять, ее рука оставляет половые губы, и кончик пальца заигрывает с ее отверстием. Мои глаза расширяются, и мой член готов лопнуть, когда я смотрю, как Лекси засовывает один палец, а затем еще три, в свою киску, набивая себя до отказа.

— Черт. — стону я, когда она дрожит и трахает свою руку. — Вот и все, детка. Используй эту грязную киску для папочки. Лекси стонет от моих вульгарных слов, поощряя меня давить на нее дальше. Я достаю свой телефон и нажимаю кнопку записи.

— Камера обожает такие жалкие дырки для ебли, как ты.

Я перехожу на другой конец бара и запечатлеваю ее милое личико, протягивая ей свои пальцы. Она широко раскрывает рот, и я засовываю четыре пальца ей в рот.

— Жалкая маленькая шлюшка. Сосет папочкины пальцы, притворяясь, что это его толстый член, пока я тебя записываю. Ты ведешь себя не как хорошая маленькая девочка, Лекси. Все это очень неприлично. Что бы сказали твои мама и папа, если бы увидели тебя сейчас? Посмотри, на что ты готова ради своего дяди. Только шлюхи хотят трахать свою семью.

Она стонет, когда я плюю ей в лицо.

— Мне придется наказать тебя за то, что ты такая шлюха. Свяжу тебя и набью эту киску ремнем, пока из нее не пойдет кровь для папочки. Теперь я заснял тебя на камеру, Лекси, и клянусь, если ты когда-нибудь снова заговоришь о том, что заставляет меня ревновать тебя к другим мужчинам, я выложу это на всеобщее обозрение. Если ты хочешь вести себя как жалкая тряпка, мир должен иметь возможность увидеть твое тело шлюхи.

Лекси пытается заговорить, но ее слова заглушаются моими пальцами, зажатыми у нее во рту.

Я вынимаю их и вытираю слюну с ее хорошенького круглого личика.

— Ты хотела что-то сказать, мое маленькое отродье?

— Пожалуйста, папочка. — стонет она, продолжая трахать себя. — Я буду хорошей девочкой и буду делать то, что мне говорят. Только никому не показывай фотографии или видео, на которых я веду себя с тобой как мерзкая шлюха.

Мне хочется расхохотаться, потому что эта маленькая шалунья хороша в ролевых играх. Она выпячивает нижнюю губу, но ее глаза затуманиваются похотью. Похоже, моя девочка хочет поиграть, а что малыш хочет, то малыш и получает.

Я отступаю назад и наклоняюсь к ее влагалищу, делая несколько снимков. Вместо того, чтобы отступить, она подается вперед, чтобы дать камере лучший обзор.

Моя Лекси, кажется, склонна к деградации. Шлюха зависимая от боли. И эксгибиционизм тоже не исключен.

Ее ноги снова дрожат, и я убираю ее руку.

— Пожалуйста, мне нужно кончить. Я сделаю все, что угодно. Пожалуйста.

— Хочешь кончить, малышка?

— Да, папочка. Моей маленькой киске это так нужно. Я сделаю все, что ты попросишь. Пожалуйста.

Я отхожу подальше от стойки.

— Встань на колени и ползи. Пока ты это делаешь, я хочу, чтобы ты сказала мне, какая ты бесполезная шлюха, что ты получишь оргазм только от того, что мой член трахнет эту грязную киску до полного подчинения. Я хочу, чтобы ты сказала папочке, что все твои дырочки принадлежат мне, а твое тело теперь принадлежит мне.

Лекси падает на колени, прежде чем принять нужную позу. Маленькая негодница не дает типичного остроумного ответа. Ее дерзость была доведена до подчинения желаниями ее сочащейся киски. Ее похотливая головка работает в полную силу, и ничто не имеет значения, кроме желания кончить.

— Я твоя непослушная шлюха, папочка. Мне нужно, чтобы ты трахал и наказывал меня, пока я не стану хорошей.

Мой член болит, когда я смотрю, как покачиваются ее большие сиськи, когда она унижает себя ради меня.

— Ты должен наказать свою собственность, папочка.

Моя кожа покраснела.

— Если я буду протестовать, обвяжи свой ремень вокруг моей шеи и души, пока я не потеряю сознание. — она подползает к моим ногам. — Но я не хочу, чтобы ты останавливался, когда ты меня задушишь, папочка. Пока я без сознания, я хочу, чтобы ты жестоко оттрахал меня, чтобы, когда я проснусь, у меня все болело и я была в крови. Тогда я буду знать, что я никчемная дырка без выбора. Сделай меня своей маленькой сучкой, папочка. Используй меня, пока я не научусь быть хорошей девочкой.

Она хватает себя за грудь, прежде чем ущипнуть за пухлые соски.

— Пожалуйста, дядя Калеб. Я сделаю все, что ты захочешь.

Инстинктивно я засовываю руку в штаны и хватаюсь за член, яростно дергая, когда по моему телу пробегают мурашки. Ее напряженный взгляд перебегает с моего на член в моей руке. Мягкая улыбка растягивает ее губы, прежде чем кончиками пальцев она обводит меня по всей длине за хлопком моих боксерских трусов.

Я хватаю ее за волосы и оттягиваю голову назад.

— Папа разрешал тебе прикасаться к нему? — я плюю ей в лицо. — Ты получила разрешение, шлюха?

— Нет. — вздыхает Лекси, но ее пальцы задерживаются на моем члене. — Я просто хочу, чтобы папочке было хорошо.

Господи. Я всегда думал, что я слишком стар для Лекси, что я развращу ее и разрушу ее невинность. Поэтому я держался подальше, но, черт возьми, моя женщина может оказаться чересчур для меня. Ее грязный маленький ротик выплевывает развратные слова, и она знает, как управлять своим телом, пока мне не захочется упасть перед ней на колени.

Лекси открывает рот, когда я размазываю слюну, и высовывает язык, чтобы попробовать.

Я улыбаюсь своей хорошенькой маленькой шлюшке, и у меня текут слюнки, когда я наблюдаю за ее распутным поведением.

— Я дам тебе то, в чем ты так отчаянно нуждаешься, красотка, но мне нужно тебя немного попробовать.

Лекси наклоняет голову, пристально глядя на меня.

— Все, что ты захочешь, папочка. Я твоя игрушка, с которой ты можешь делать все, что захочешь.

— Верно, Лекси. Ты папина игрушка для секса.

Я оставляю ее волосы и ложусь на деревянный пол.

— Почему бы тебе не сесть Санте на лицо и не сказать ему, что ты хочешь на Рождество.

Лекси поднимается с пола, делая один неуверенный шаг за другим. Она возвышается надо мной и дает мне отчетливый обзор моей мокрой киски.

— Сядь. — требую я.

Она опускается, но не до конца, нависая над моим лицом.

Я хватаю ее за бедра.

— Когда я говорю «сядь», шлюха, я имею в виду сядь. Я хочу, чтобы моя жадная киска задушила меня.

Я притягиваю ее к себе на лицо и погружаюсь внутрь, опьяненный ее вкусом. Пять гребаных лет, и все, о чем я думал, это есть эту киску, пока она не начнет умолять меня остановиться.

— О, папочка. Дядя Калеб, пожалуйста, не останавливайся. О, боже мой, от твоего языка мою маленькую киску начинает покалывать.

Мне нравится Лекси такой, нуждающейся, с опущенными стенами. Слова, слетающие с ее губ, заставляют меня вот-вот кончить.

— Скажи мне, что моя шлюха хочет, чтобы Санта подарил ей на Рождество.

— Я… — она колеблется.

Лекси вскрикивает, когда я прикусываю ее клитор, но не отстраняется. Я шокирован тем, что мой укус заставляет ее тереться о мой рот.

— Мне нравится, когда ты делаешь мне больно, папочка. Это приятно. Моя маленькая киска становится такой влажной.

Я приподнимаю ее и погружаю палец в ее киску, прежде чем провести им между ее попок.

— У меня бывают такие фантазии, папочка. Я не знаю, откуда они берутся. Я никому не рассказываю, потому что не хочу, чтобы они судили меня.