— С этим всё понятно. Адвокат, что скажете в оправдание своих подзащитных? — и он посмотрел на Мэй.

— Скажу, что мои подзащитные действительно это совершили, но они не виновны. Они были вынуждены защищаться от них.

— На записях хорошо видно, кто первым открыл огонь, — и судья посмотрел на меня.

— Это действительно так, но первыми всё-таки напали на них представители корпорации.

— Возражаю! Это наглая ложь! — вмешался адвокат корпорации. — На них никто не нападал и их никто не провоцировал, это хорошо видно на записях.

— Дело в том, господин судья, что на броневик интерната, на котором они приехали к планетарному лифту, напали по дороге представители корпорации. Заметьте, господин судья, напали на невооруженный броневик, полный детей!

— Никто на броневик с детьми не нападал!

— Господин судья, я выдвигаю обвинение против корпорации в нападении на безоружный броневик с детьми и, если бы не действия присутствующего здесь Отпуска Варгоса, безоружные дети могли бы погибнуть. Кроме того, эти сотрудники корпорации открыли огонь возле планетарного лифта, чем подвергли угрозе как сам лифт, так и находящихся возле него невиновных детей и разумных.

— С обвинением против задержанных вами сотрудников корпорации мы будем разбираться позже. Сейчас мы разбираемся с действиями присутствующих здесь подростков.

— Господин судья, предлагаю выслушать находящегося на связи руководителя флотского интерната и непосредственного участника тех событий.

На экране вновь появился Ардар, он по-прежнему находился в своём кабинете в интернате.

— Господин Ардар, расскажите нам о событиях, происходивших в интернате до того, как вы выехали к планетарному лифту.

Ардар только собрался открыть рот, но тут вмешалась Мэй:

— Господин Ардар, я хочу вас предупредить о том, что лжесвидетельство в суде у нас наказуемо.

— Я говорю правду, — как-то мрачно отреагировал на это Ардар.

— Мы вас слушаем, — сказал судья.

— Все произошло днём, точное время я не помню. Вернее, ещё раньше. Вначале эти двое пропали. Что с ними произошло, я не знаю до сих пор. Мы их, как и положено, объявили в розыск.

— Ближе к делу, — настоял судья.

— Я находился у себя в кабинете и работал, когда искин поднял тревогу и заблокировал все входные двери. Впрочем, быстро выяснилось, что входные двери в гараж взорваны, и в гараж интерната проникли посторонние. Я попытался вызвать полицию, но, к сожалению, никакой связи не было. Тогда я вооружился и направился к гаражу. Я не смог в одиночку оказать нападавшим сопротивление и нападавшие подстрелили меня.

— А у вас есть запись с нейросети?

— Запись, к сожалению, удалилась из-за моего ранения. Я находился в тяжелом состоянии и не контролировал себя.

— Так при чём здесь эти два разумных?

— Они появились немного позже, и я быстро понял, что они пришли вместе с другими нападавшими, но раньше не афишировали себя. После чего под угрозой оружием эти двое нас заставили погрузиться в броневик и ехать в сторону планетарного лифта.

— Кто управлял броневиком?

— Тея, старший воспитатель.

— Она далеко?

— Рядом.

— Пускай подойдёт.

— Слушаю, — сказала Тея.

— Вы управляли броневиком по дороге к планетарному лифту?

— Совершенно верно.

— Записи с нейросети есть?

— Нет, я очень сильно волновалась и не включила запись.

— Расскажите нам, что происходило по дороге к планетарному лифту.

— Они нам постоянно угрожали!

— Они? Кто именно?

— Отпуск и Ори. Они вернулись вооруженные до ушей и заставили нас погрузиться в броневик. Хотя я была категорически против. Ардар был тяжело ранен и ему требовалась капсула, которая у нас находится в интернате, но мы им требовались как заложники. Угрожая нам оружием, они заставили погрузиться в бронетранспортёр и выехать к планетарному лифту.

— Что происходило по дороге?

— Они меня постоянно подгоняли, заставляя гнать, угрожая при этом оружием.

— А что произошло с остальными нападавшими?

— Не знаю точно. Думаю, они покинули интернат немного раньше, ограбив его, но как, я не видела.

— Ваш броневик кто-то атаковал по дороге к планетарному лифту?

— Нет. Мы без проблем доехали до планетарного лифта.

— Господин Ардар находился в сознании по дороге к лифту?

— Не всегда.

— Господин Ардар, вы видели, чтобы кто-то обстреливал броневик интерната?

— Нет, господин судья, ничего такого не было.

— Что вы на это скажете, господин адвокат? — поинтересовался судья у Мэй.

— Скажу, что они оба только что лжесвидетельствовали на суде.

— Какие основания дают вам основания так утверждать?

— Дело в том, господин судья, что по моему заказу два частных детектива на планете провели небольшое расследование этого происшествия. Они установили, что броневик корпорации открывал огонь и делал это неоднократно по невооружённому бронетранспортеру с детьми. Это подтверждается записями с камер наблюдения, мимо которых они проезжали, а также свидетельскими показаниями обычных прохожих, которые видели и всё зафиксировали с помощью своих нейросетей. Представляю суду восемь видеозаписей с камер наблюдения, на которых хорошо видно, как бронетранспортёр корпорации открывает огонь по беззащитному бронетранспортёру с детьми, а также пять записей с нейросетей и свидетельские показания разумных, видевших это происшествие.

Судья стал просматривать записи, что представила суду наш адвокат. Во мне же клокотала злость, но приходилось себя сдерживать и молчать. Я и раньше знал, что Ардар с Теей гнилые, и я понимал, что от них можно ожидать чего угодно, но чтобы вот так внаглую обвинить нас с Ори в захвате их как заложников — это полный перебор. Выйду отсюда и непременно поговорю с ними по душам. Кто-то об этом сильно пожалеет — решил для себя.

— А где эти Ардар с Теей? — поинтересовался судья, закончив просматривать записи.

Спрашивал он кого-то, явно не тех, кто находились на экране. Окно с Ардаром пропало почти сразу, как только наша адвокат обвинила его в лжесвидетельстве.

— Я его не отпускал. Почему не отзывается? Понятно. Хорошо, продолжим без них. Что вы можете пояснить по представленным записям? — поинтересовался судья у адвоката корпорации.

— Господин судья, у меня большие сомнения в подлинности этих записей. Подозреваю, что это была какая-то другая погоня, а наш же бронетранспортер не открывал огонь.

— Господин судья, хочу пояснить, что у интерната нет другого бронетранспортера. Имеющийся бронетранспортер достался интернату случайно. Я не сомневалась, что адвокат корпорации станет так утверждать. Поэтому подготовила специальный анализ, выполненный искином флота. На нём хорошо видны все отличительные признаки обоих бронетранспортеров. Это сделано на примере записи с камеры наблюдения, находящейся возле планетарного лифта и зафиксировавшей прибытие обоих бронетранспортёров к планетарному лифту.

— Вот анализ, можете сами посмотреть и убедиться, что на записях именно те два бронетранспортера, что приехали к планетарному лифту. Все отличительные метки, царапины и опознавательные отметки корпорации присутствуют. Вот эти же отметки, сделанные искином во время преследования броневиком корпорации броневика интерната. Никаких сомнений в том, что именно броневик корпорации первым открыл огонь, у меня нет.

— Возражаю, господин судья. Возможно, эти записи поддельные. Прошу проведения технической экспертизы, — заявил адвокат корпорации.

— Хорошо, лично у меня нет сомнений в подлинности записей, но выборочно проверим, скажем, три записи на ваш выбор. Выбирайте.

— Вот эти три записи.

— Назначается технический перерыв.

Экран погас. Полицейский, всё время сидевший рядом, отстегнул меня от стены и повел куда-то. Думал, в камеру, но оказалось в местную столовую. Там мне впервые за долгое время позволили заказать нормальную еду из пищевого синтезатора. Пока обедал, надеялся, что приведут Ори и получится пообщаться с ним впервые за долгое время, но мои надежды не оправдались. Полиция делала всё, чтобы мы не могли пообщаться.