После обеда Машенька начала суетиться, убирая со стола, а он сел на топчан и стал зачитывать всякие любопытные места из новой для нее книжки. Они вместе сопереживали Робинзону Крузо и смеялись над наивностью и беспомощностью цивилизованного человека наедине с первозданной природой.

Ближе к вечеру Дитмар начал собираться.

– Давай, я провожу тебя до лагеря! – предложила Маша.

Дитмар, смущаясь, ответил:

– Понимаешь, я сегодня пойду ночевать к Альфреду. Мне дали увольнение на два дня, так что возвращаться в лагерь не надо…

Маша замерла на миг, потом подошла к Дитмару, прижавшись, положила голову ему на плечо и прошептала:

– Оставайся у меня…

Дитмар чувствовал себя самым счастливым человеком на свете. Как это, оказывается, просто – быть счастливым. Для этого не нужны деньги и кружевное белье, шампанское и эклеры. Живые чувства и эмоции не нуждаются в дополнительных условиях и атрибутах. Влюбленным вполне достаточно иметь рядом предмет любви, а в телогрейке он или вечернем платье… Какое это имеет значение?

Машенька призналась как-то своему возлюбленному, что еще до их знакомства видела его во сне. Дитмар совсем не удивился этому обстоятельству, он был совершенно уверен, что души просто подгоняли их друг к другу, потому что сроднились раньше, чем они познакомились наяву. Поэтому они и встречались по ночам, посылая отображения этих встреч в их сны. Такая у него получилась теория. Не совсем научная, но другого объяснения найти было невозможно.

Молодая женщина заворожено смотрела на Дитмара и внимала каждому его слову. Ее восхищали его глубокие познания во многих областях человеческой мысли. Причем, он излагал их по-русски просто и непринужденно, как будто бы речь шла о запасах дров на зиму. Для деревенской девушки, пусть и довольно начитанной, общение со столь многосторонне образованным молодым человеком было необыкновенно притягательным. Дитмар тактично, чтобы ее не обидеть, разъяснял ей непонятные слова и ненавязчиво знакомил ее с элементами культурных и литературных знаний.

Такого духовного и физического родства просто не могло больше существовать в природе! Они наслаждались каждой минутой, каждым подаренным судьбой днем, когда могли быть вместе. Они взлетали к звездам и чувствовали себя бесконечно счастливыми. То, что они переживали вдвоем, невозможно было сравнить ни с кем и ни с чем. Когда Дитмар узнал о насильниках, надругавшихся над Машей, когда она была еще подростком, он понял, что только лаской и терпением можно вернуть девушке веру в любовь и способность наслаждаться ее чувственной стороной. Он смог разбудить в ней такую страсть и эмоциональный огонь, что она наяву стала темпераментной Эсмеральдой из его прошлых грез…

«Значит все-таки это была она! Она! Конечно, она! – думал он, глядя на раскиданные по постели черные змейки ее волос. – Она спасла меня от смерти, она вдохнула в меня новую жизнь, она пробудила во мне неведомые раньше чувства и эмоции… Моя любимая, моя единственная… А что, что я могу предложить ей взамен?

Чтобы быть откровенным с собой до конца, он подумал: «Неужели я хотел бы прожить всю оставшуюся жизнь в этой глуши, вдали от любимого университета, старого больного отца… если он еще жив… только потому, что здесь живет эта необыкновенная девушка, которую я до безумия, до умопомрачения люблю?» Он себе отвечал честно: «Да, готов жить где угодно, только рядом с любимой…» Но действительно ли он не кривил душой? По большому счету, ему хотелось бы жить в своем большом и уютном мюнхенском доме, и чтобы рядом с ним там была Машенька…

Хотя, эта мечта казалась еще более нереальной, чем сны с Эсмеральдой.

К тридцатой годовщине Октябрьской революции в порыве благородного великодушия была объявлена амнистия для немецких военнопленных, проявивших добросовестность и сознательность в искуплении трудом своей вины перед Советским государством.

Приказ из Москвы был получен уже в сентябре. В лагере царило радостное возбуждение. Потерявшие уже надежду увидеть когда-нибудь свой дом и своих родных бывшие немецкие солдаты оживленно обсуждали друг с другом возможную дату отправки, строили планы на будущее. Единственный, кому известие о скором освобождении не принесло радостной эйфории, был Дитмар. И причиной тому было предстоящее расставание с любимой.

Он долго размышлял, как сказать об этом Машеньке? Получается, что он, пусть и не по своей вине, предает ее, бросает одну… Но нет! Он ее не бросит! Он обязательно найдет возможность забрать ее к себе. Ведь существуют всякие международные организации… Потом, есть конвенции о соблюдении прав человека… А разве соединение двух любящих сердец – это не право человека? А может… Как это он раньше не подумал? Что если зарегистрировать их брак? Тогда уж точно они смогут уехать вместе…

Дитмар подумал – ведь это вполне реально, Машенька… она ведь согласится стать его женой. Они просто не смогут расстаться, их невозможно разделить, потому что судьба их соединила уже давным-давно, еще до их знакомства…

С нетерпением ожидая следующего свободного дня, Дитмар продумывал слова, которые он скажет Машеньке во время предстоящего важного разговора. Для нее ведь тоже непросто решиться на такой шаг. Во-первых, выйти замуж за «чужака», во-вторых, покинуть родину…

Любимая встретила его в этот раз с красными заплаканными глазами. Машенька грустно посмотрела на него и, не здороваясь, спросила:

– Ты уезжаешь от меня? – и, не сдержавшись, горько заплакала.

Дитмар, кусая до крови губы, опустился перед ней на колени, прижал к себе и прошептал:

– Я тебя так люблю, что не смогу без тебя жить. Будь моей женой, мы уедем вместе. У моего отца большой дом в Мюнхене, он добрый старик, ты с ним подружишься. Мы с тобой будем очень счастливы. Очень-очень! Я тебе обещаю! Я тебе клянусь, всем что только есть на свете, ты никогда не пожалеешь о своем решении. Захочешь, пойдешь учиться в университет, а если нет – будешь заниматься домом, заведем детишек… Нам будет хорошо. Мы ведь так любим друг друга…

Дитмар все говорил и говорил, боясь остановиться. Что она скажет в ответ? Прижавшись к любимой, он слышал, как громко стучит сердечко и по телу пробегает дрожь.

– Почему ты мне ничего не сказал? Ты мог бы просто меня бросить и уехать не попрощавшись?

– Что ты такое говоришь? – посмотрел ей в лицо Дитмар, и глаза его наполнились слезами. – Я не могу себе представить, как жить без тебя… Мы должны уехать вместе. Нам надо расписаться как можно скорее.

– Нет! – тихо, но твердо сказала Маша. – Это невозможно.

Дитмар, совершенно не рассчитывавший на такой ответ, оторопело смотрел на нее, не понимая, правильно ли он расслышал сказанное Машей.

– Как… как не… не поедешь? – заикаясь, переспросил он. – Ты ведь любишь меня, правда? Не может быть, чтобы ты меня обманывала… Как же… как?

– Мы не сможем расписаться и вместе уехать. Я никуда не поеду. Даже, если бы я имела право уехать, я бы… я бы все равно этого не сделала… Это невозможно…

– А я? А как же я?

– Единственный шанс нам быть вдвоем – если ты откажешься от своей родины, от возвращения назад и примешь советское гражданство. Но… я понимаю, как для тебя это было бы тяжело, и поэтому не настаиваю.

– Откуда… откуда ты это знаешь? Почему мы не можем пожениться и уехать ко мне?

– Это невозможно… – механическим голосом повторила Маша.

Эту их последнюю ночь они запомнили навсегда. Маша смотрела на спящего Дитмара и боялась потерять хотя бы одну минуту из отведенных им судьбой на прощание. Даже уезжая в шестнадцать лет от своих родителей, братьев и сестер, она не испытывала такой безысходности, такого ощущения пустоты и потерянности в душе.

Дитмар тоже не спал, а просто лежал с закрытыми глазами и думал о том, действительно ли он имеет право покидать Машеньку, пусть даже и ненадолго? То, что их расставание долго не продлится, он не сомневался. В конце концов, отец поднимет международную общественность, и он скоро сможет приехать за Машей. Приехать уже не как бесправный лагерник, а как человек, облаченный всеми человеческими правами. И тогда уже она не откажется стать его женой и уехать с ним!