Мария Петровна расчувствовалась, вспоминая свое детство и свой первый по-настоящему взрослый поступок – жертву, которую она принесла для своей семьи, на глазах ее мелькнули слезы.

– С тех пор у меня осталась одна-единственная детская фотография, которую я берегу, как зеницу ока. Сейчас я тебе ее покажу, – продолжала она.

Пожилая женщина достала из тумбы толстый альбом в зеленой бархатистой обложке. Не задумываясь, она раскрыла его на нужной странице – видно было, что расположение снимков знакомо ей до мелочей. Ира заглянула на раскрытую страницу.

Со старой желтоватой фотографии на нее смотрела… Оленька. Так вот на кого похожа дочка ее сына! Удивительная игра природы – как она пошутила с самой Марией Петровной, проявив на ней цыганские черты неведомого приблудного деда из кочующего мимо бабкиного шахтерского поселка табора, так и повторив их еще через поколение – уже у ее собственной внучки! Теперь понятно, почему Мария Петровна так трепетно относится к Оленьке – она в ней видит саму себя, а Мила, ее невестка, ревниво противостоит союзу настолько явно родных бабушки и внучки.

Ира чувствовала себя очень уютно у Марии Петровны, приходила к ней чаще, чем к своей родной тетке. Оно и понятно – далеко идти не надо, всегда встретят приветливо, доброе слово скажут, согреют, успокоят, помогут. Одним словом – родная душа…

Занимаясь привычной редакционной работой, Алина не переставала думать о «деле».

«Нет, не похожа Лучана Маркес на коварную похитительницу, не будет она истязать и морить голодом ребенка, – убеждала журналистка сама себя, – хоть и странноватая, но на садистку не похожа… А кто похож? – противоречил внутренний голос. – Серийные убийцы и насильники годами и десятилетиями живут среди людей, женятся, воспитывают детей, и никому не приходит в голову, что милашка-сосед ведет двойную жизнь… так что не будь такой уверенной!»

Машинально взяв телефонную трубку, Алина набрала телефон справочной службы:

– Мне нужен телефон семьи Хольц из Дюссельдорфа…

– Фамилия Хольц довольно распространенная, не могли бы вы назвать еще имя?

– Да, да! Юрген и Магдалена.

– У нас есть данные о двух Юргенах Хольц, проживающих в Дюссельдорфе. Магдалены Хольц в нашем банке данных нет. Записывайте телефоны и адреса…

В нужное место Алина попала с первой попытки. Телефонную трубку взяла женщина.

– Хольц! – представилась она.

– Я разговариваю с фрау Магдаленой Хольц? – сразу же протестировала ее Алина.

– Да! Чем обязана?

– Дело в том, что я представляю интересы вдовы господина Коновалова, – сразу сориентировалась Алина. – Когда вы могли бы уделить мне немного времени для беседы?

– Не понимаю, к чему это? И вообще, этим делом занимается полиция, а у меня сейчас другие проблемы! Вы понимаете, у меня пропал ребенок!

– Я, конечно, понимаю ваше состояние, но ведь эти дела, похоже, взаимосвязаны. Так что…

– Извините, я не расположена дальше продолжать разговор, – перебила ее Магдалена Хольц, – передайте фрау… как там ее…

– Коноваловой…

– Ну да, вдове нашего садовника…

– Убитого в вашем доме садовника! – резко вставила Алина, поняв, что взаимопонимания с этой дамой у них никак не получится.

– Это не важно… Я вам уже сказала, что сейчас меня волнует только судьба моего ребенка! Прощайте! И прошу больше нас не беспокоить. Пусть вдова деньги на похороны оставит, а не транжирит их на частные расследования.

– Это уж, простите, не ваше дело! – в сердцах бросила Алина и нажала на отбой.

Немного остыв, Алина рассердилась на себя: «Конечно, несчастная женщина не может ни о чем больше думать, как о пропавшем ребенке. У нее нервы на пределе, страшно представить себя на ее месте, а тут я с вопросами…»

Но время-то не терпит! У нее целых два свободных дня! Надо использовать неожиданно возникшую сегодня возможность – муж забрал Миху, и они вместе поехали к бабушке, его маме и Алининой свекрови. Самой Алине удалось открутиться от визита под предлогом назначенного на вечер интервью, так что… Нет, она не обманула мужа и против свекрови ничего не имеет… Интервью, правда, займет у нее всего минут двадцать, и беседа будет происходить по телефону. А свекровь… Алина придерживалась точки зрения бывалых невесток: самая лучшая свекровь та, которую редко видишь. В идеальном варианте – и слышишь тоже. Ну, да, приходится делать скидку на бабушкины чувства к внуку, но, к счастью, западные прародительницы не столь подвержены подобным сантиментам и общению с внуками чаще всего предпочитают «тусовки» со своими подружками.

Быстренько просмотрев текущую почту, Алина захватила папку с недоделанными страницами и собралась уходить.

На бегу она давала «ц.у.» графику и, уже хлопнув входной дверью, вспомнила о своей подруге Вике. Надо бы узнать о ее планах, а то уедет куда-нибудь, потом ищи-свищи ее. Алина нашла в мобильной памяти свой домашний номер.

– Алло! – послышался острожный голос Вики.

– Это я! Ты чего такая напуганная? Что-то случилось?

– Ничего не случилось! Но я чувствую себя полной дурой! Боюсь к телефону подойти. Несколько звонков было в течение дня, беру трубку – говорят по-немецки! И что я, по-твоему, должна им отвечать?

– Я тебе давно говорила, учи язык, если хочешь здесь жить!

– Пока английским обходилась!

– Так почему не отвечала по-английски?

– Сразу не сообразила… Потом кому-то ответила, а он меня не понял.

– А кто хоть звонил, записывала?

– Не-а! Черт разберет эти немецкие имена… Одна была женщина с чудным именем… Луцинда… я еще подумала – итальянка или испанка…

– Может, Лучана? – почти закричала Алина. – Вспоминай быстро!

– Ты чего на меня кричишь? – обиделась Вика. – Может быть, и Лучана. Говорю же, не помню. И вообще, я собираюсь и уезжаю к одному очень симпатичному адвокату из Майнца. Он звонил и умолял меня приехать уже сегодня. Так что, не буду тебе мешать общаться со всякими Лукрециями.

– Ну ладно, не обижайся! Эту Лучану сейчас вся немецкая полиция ищет, а ты говоришь, что она звонила. Конечно, я не сдержалась. А во сколько это было?

– Часа два назад.

– И что она сказала?

– Я же… – раздраженно начала Вика.

– Ой, извини, забыла, – прервала ее Алина. – Она, кстати, говорит на нескольких языках. Правда, по-русски – нет. Но могла бы по-английски…

– Спасибо за полезный совет. Но надо было предупреждать заранее, с кем и на каком языке беседовать. А она долго все равно не разговаривала – попросила тебя к телефону, а когда я сказала «нихт цу хаузе», бросила трубку. И все.

– Это очень ценная информация, ты мне очень помогла, – попыталась Алина задобрить подругу. – Может, не поедешь сегодня к «симпатичному адвокату»? Сходим вечером вдвоем в кафе, посидим, поболтаем – как когда-то, помнишь? Маркус с Михой уехали, так что мы свободные девушки на целых два дня… И вообще, адвокат может оказаться не таким уж симпатичным, и чего к нему ехать на ночь глядя. Приставать еще начнет…

– Напугала курицу просом! Хотя, может, и правда, лучше сходим в кабак, глазками постреляем?

– Насчет «постреляем», сомневаюсь, а в остальном… Короче, договорились? Остаешься!

– Ладно, подруга, договорились…

Разговаривая с подругой, Алина дошла до своей машины и уселась на водительское сидение. Хорошо, когда некуда спешить, когда можно спокойно, не торопясь, заняться, чем хочешь… Чем хочешь? Алина уже давно пришла к выводу: хотеть надо только то, что нужно и можно. Это оказалось очень удобно – не входишь во внутреннее противоречие с самой собой – ведь делаешь, вроде бы, что твоей душеньке угодно. И опять же – сознательная анархия оказывает благотворное действие на самоутверждение себя как независимой эмансипированной особы.

«И чего же ты хочешь, дорогуша? Как распорядишься свалившимися на тебя двумя днями „свободы“? Ну, хорошо – вечером посидишь с подругой в ресторане, вспомните былое, и что дальше? Вика отправится к своему адвокату или еще какому-нибудь потенциальному претенденту на ее руку, а я…» – размышляя так, Алина немного хитрила сама с собой, ведь внутри нее все свербело и не давало покоя, мысли сами по себе выстраивали цепочки связей и комбинаций, ей страшно хотелось поговорить с Ириной Коноваловой и узнать, зачем звонила Лучана Маркес…