Подойдя к пагоде, она увидела Роберта и Диану, идущих по одной из узких тропинок, ведущих к темным деревьям. И решительно не заинтересованные в лимонном мороженом. Вздохнув, она поспешила за ними. Если она должна была быть их сопровождающей, то ей нужно было остаться с ними, хотят они этого или нет. Меньше всего ей хотелось давать Себастьяну больше боеприпасов, чтобы использовать против нее.
По мере того как она шла, тропа становилась все уже и темнее. Хотя фонари были привязаны к деревьям, кто-то их потушил, оставив дорогу в основном в темноте, и она осторожно выбирала путь, зная, что Роберт и Диана не могли оказаться слишком далеко впереди. Впереди, где изгибалась тропа, она увидела, как их две темные фигуры ступили в кусты к маленькому строению, похожему на руины греческого храма. Она последовала за ними. Обогнув конец разрушенной стены, она хотел позвать их, но…
Роберт притянул к себе Диану и поцеловал ее. Не с такой отчаянной настойчивостью, с какой Себастьян целовал Миранду в опере, а с нежностью, такой осторожностью, что ее сердце разбилось.
Скорее, оно должно было разбиться. В конце концов, Роберт был тем мужчиной, которого она хотела много лет. Так почему же она не так сильно обеспокоилась, как должна была, увидев, как он целует другую женщину? Возможно ли, что она его больше не любит? Или что она никогда и не любила его по-настоящему?
О, это было больно, она не могла этого отрицать. Отпустить мечту, за которой она гналась столько лет, было болезненно, но это была не ослепляющая боль, которую она должна была испытать, неистовая ревность, горе, столь сильное, что она должна была бы подкосить ее колени и повалить ее на землю. Разве не так все поэты описывали боль от разбитого сердца? Полное отчаяние?
Вместо этого все, что она чувствовала, было горем от потери своей мечты и чувство завершенности. Как будто она с самого начала знала, что на этом ее погоня за ним закончится.
И странный расцвет чувства облегчения.
Ей нужно было время и место, чтобы подумать, и она нырнула за стену, прежде чем они ее увидели. Она остановилась, прислонившись к холодному камню, чтобы глубоко вздохнуть и подавить свой шок от того, что не была… ну, совершенно потрясена.
Затем она услышала их, сначала тихий шепот, когда ее ушам потребовалось время, чтобы привыкнуть к тишине, рассортировать звуки и понять, о чем они говорят… О ней.
— Ей нравится Трент, — сказала Диана, и от ее тихих слов у Миранды забилось сердце.
— Миранде? — в голосе Роберта прозвучало удивление, и на мгновение он забыл говорить тихо. — Невозможно.
— Я просто видела, как она иногда на него смотрит…
— Миранда как младшая сестра. Для всех нас. Особенно для Себа.
Закрыв глаза, Миранда прижала руку к груди. Удивительно, но это было больно..
— Во всяком случае, его интересует леди Джейн, — продолжил Роберт.
— Ему нужна герцогиня. Миранда никогда не сможет стать для него ей.
И это было просто мучительно, хотя она знала, что это правда.
— Трент не любит леди Джейн, — мягко сказала Диана.
— Когда он смотрит на нее, его взгляд пустой, и она не может удерживать его внимание. Но когда он смотрит на Миранду, его взгляд горит.
— Потому что он хочет задушить ее, — поддразнил Роберт.
— Нет, — отчитала его Диана, одна женщина защищала другую, и Миранда почувствовала вину из-за того, что она была обижена на нее за кражу внимания Роберта. Она никогда не давала ей шанса, а теперь пожалела об этом.
— Он заботится о ней. Он подарил ей этот цветок сегодня вечером.
Слабая улыбка тронула ее губы, когда Миранда потянулась, чтобы прикоснуться к бумажной розе, все еще заправленной за ухом. Да, он подарил ей эту розу, и то, как он ее подарил, делало ее еще более особенной. О, она не была настолько глупа, чтобы поверить в то, что Себастьян заботился о ней, не так, как имела в виду Дайана. Но он действительно позаботился о том, чтобы извиниться.
— Ничего не значит, — заверил ее Роберт. — Нищенка продает их за полпенса за галереями в качестве сувениров.
С разрывающимся сердцем Миранда медленно сняла цветок и уставилась на него. В тусклых тенях красные бумажные лепестки казались черными. Ей было все равно, что это всего лишь дешевый сувенир; лишь намерение имело значение, и Себастьян специально пошел туда, чтобы купить ее для нее.
— Это не имеет значения, — мягко возразила Диана. — Он ей ее подарил. Это было романтично.
— Это была не романтика, — поправил ее Роберт. — Это была взятка для того, чтобы она вела себя нормально рядом с леди Джейн.
Ее пронзил болезненный удар. Взятка… а не извинение. Осознание этого горело, как будто ее сердце было вырвано из груди, сменившись пустотой горячего унижения и гнева. Все, что она могла сделать, это прислониться к камню, чтобы не упасть, и не забыть дышать.
О боже, как было больно! Она сильно прижала руку к груди, чтобы сдержать нарастающую боль, захлестнувшую ее, но это было бесполезно. Весь ее сезон был ни чем иным, как одной ошибкой за другой, и самой большой ошибкой из всех…
Миранда уставилась на темный цветок. Капля влаги упала на один из лепестков, впитавшись в бумагу и размазав краситель. Только тогда она поняла, что плачет.
— Роберт, я серьезно. Я действительно думаю, что она нравится твоему брату.
— Миранда Ходжкинс просто друг семьи. Она последний человек, которого захочет мой брат.
Ее рука обхватила бумажную розу и смяла ее. Она сунула ненужный цветок в карман, повернулась и пошла прочь.
Себастьян нахмурился, глядя в переулок в сторону пагоды. Он не знал, что поход за мороженым может так затянуться.
Их не было уже полчаса и он начал волноваться. Хотя Миранда была с Робертом и мисс Морган, он достаточно хорошо знал Миранду, чтобы понимать, что она может найти проблемы, даже будучи запертой в одиночестве в пустой комнате. Позволить ей бродить по Воксхоллу было смертельно опасно. Любопытство Пандоры доставило ей меньше неприятностей, чем то, что могла бы здесь совершить Миранда.
По крайней мере, он использовал их отсутствие, чтобы поговорить с леди Джейн. Но, к сожалению, разговор с Джейн оказался не таким интересным, как те, которые он вел с Мирандой. Когда он попытался решительно пофлиртовать, Джейн не заметила ни одной из интенций и скрытых намеков. И если даже и заметила, она не осмелилась подхватить один из них.
В нем зародилось новое беспокойство, что он не находит леди Джейн привлекательной. Да, изысканной. Красивой и изысканной, конечно же. Но вдохновляющей… совсем нет. И вдвойне неудачно, понял он, делая длинный вдох, не вдохновляющий ни сексуально, ни интеллектуально. Он сомневался, что она когда-либо выскажет неосторожное мнение или начнет спорить с ним о чем-либо, особенно о Мильтоне или Шекспире.
Возможно, отсутствие интереса было связано с тем, что у них не было возможности побыть наедине. Конечно, если даже он чувствовал, что за ними следят, то и она была в курсе этого, и, будучи воспитанной светской дочерью, она знала, что на публике должна вести себя сдержанно.
Ответ был прост. Ему нужно было провести с ней время наедине.
— Не хотите ли вы пойти со мной на прогулку по саду? Он протянул руку и встал. — Возможно, мы найдем остальных.
— Прекрасная идея, Трент.
С довольной улыбкой она взяла его за руку и грациозно поднялась на ноги. Все, что делала Джейн, было изящно. И прилично. Вот почему она жестом попросила женщину, которая сопровождала ее этим вечером, служить сопровождающей. Суровая женщина, одетая в коричневую камвольную шерсть, поднялась со стула в углу беседки и последовала за ними в ночь.
Себастьян отметил, что женщина, безусловно, была хорошей дуэнью, потому что менее чем через десять минут, когда они уже подходили к ближайшим тропинкам в лесу, она скрылась из виду, отделенная от них в толпе. Настолько хорошей, что он знал, что она будет отсутствовать столько, сколько и они, только для того, чтобы ждать их у двери ложи, когда они вернутся.
