— Себастьян, — прошептала она, когда высокие ноты арии завибрировали в ней. Она выгнула спину, чтобы сильнее прижать его руку к себе и усилить дьявольское давление на больную твердую точку, которую он зажал между большим и указательным пальцами.

— Я ведь говорил тебе, что ты будоражишь мою кровь, Миранда, — пробормотал он горячо, когда его губы снова нашли ее, на этот раз чередуя резкое покусывание ее нижней губы зубами и успокаивающее поглаживание по ней своим языком.

— Ты думала, я лгу?

— Да, — честно прошептала она.

Он рассмеялся, и глубокий звук щекотал ее губы.

— Есть что-то в тебе, что меня привлекает… то, как ты полна жизни, как ты заставляешь меня смеяться…

— То, как я позволяю тебе целовать меня, — сказала она с укоризной самой себя.

Он благодарно ей улыбнулся.

— Это тоже.

Он снова поцеловал ее, долгим, глубоким и собственническим поцелуем, чтобы продемонстрировать ей, насколько ему это нравится.

— Ты очень вдохновляешь, Роза, во всех смыслах.

Она вздрогнула от потери его тепла, когда его рука покинула ее грудь и скользнула вниз по ее телу.

— Я?

— Удивительно, но да.

Его рука водила томные круги на ее животе, с каждым поворотом поглаживая все ниже.

— Настолько, — он поцеловал ее подбородок и вернулся к тому чувствительному месту сразу за ухом, которое заставляло ее дрожать, — что, если бы у нас была своя ложа, — его рука скользнула вниз ее живота, как будто ища жар, причиняющий ей сладкую боль, — мне бы очень захотелось тебе показать насколько.

Она застонала от его слов. Тепло его руки проникло сквозь тонкий бархат ее платья, как будто его вообще не было, и просочилось в нижнюю часть живота, вызывая боль между ее бедрами чуть выше кончиков его пальцев. Ее существование стало не чем иным, как его твердым, сильным телом, прижимающим ее к стене, мужскими ароматами бренди и табака, наполняющими ее чувства с каждым вдохом, и теплом его пальцев, ласкающим нежные следы безмолвных обещаний на ее животе.

Она беспомощно уткнулась лицом ему в плечо, дрожа, вся кровь внутри нее, казалось, стекала и пульсировала прямо между ее ног. Прямо там, где ей хотелось, чтобы его рука коснулась, всего на несколько дюймов ниже…

— Роза, — хрипло прошептал он, его тело теперь тряслось так же сильно, как и ее. Его губы растянулись в улыбке у ее виска, когда он сослался на ее слова из их разговора ранее:

— Позволь себе поддаться искушению… Скажи мне, чего ты хочешь от меня.

— Я… я не…

Новое замешательство охватило ее, смешавшись со сладким возбуждением, которое он разбудил внутри нее.

— Я не знаю.

— Ты хочешь, чтобы я поцеловал тебя?

— Да, — вздохнула она. Ей очень этого хотелось.

Его губы снова захватили ее губы в интенсивном поцелуе. Она прижалась к нему, затаив дыхание и еле держась на ногах.

Он пробормотал ей в губы.

— Ты хочешь, чтобы я прикоснулся к тебе?

— О да, — ответила она хрипловатым шепотом, который превратился в стон, когда он сделал именно это. Его рука скользнула ниже и вжалась в долину между ее ног, как ей хотелось, чтобы он это сделал.

Он обнял ее через юбку, но бархата могло и не быть, учитывая проникавший в нее жар. На мгновение ни один из них не двигался, был слышен только звук их дыхания и прилив крови к ее ушам с каждым ударом ее сердца. Затем он нежно потерся о нее, медленно увеличивая давление, пока не уперся в нее ладонью. Чудесная дрожь охватила ее, и она уступила желанию расставить ноги, чтобы дать ему лучший доступ к этому болящему месту между ее бедрами. Довольное рычание вырвалось из его горла.

— Скажи мне, чего еще ты хочешь, Роза, как еще я могу доставить тебе удовольствие. Не прекращая своих ласк, которые были одновременно и мучением, и удовольствием, он скользнул губами к ее уху и горячо прошептал:

— Хочешь… чего-нибудь еще?

Слова обрушились на нее с последними нотами арии, и она вырвалась из туманной задумчивости, которую он на нее накинул.

Что-то еще… Она точно знала, что он имел в виду, какое искушение теперь маячило перед ней. Так же, как она знала, что сегодня вечером он был захвачен страстью оперы и своей ревностью, что он думал не как герцог, который решил найти идеальную герцогиню, а как человек, который сам хотел сбежать, хотя бы на вечер. Ирония была отрезвляющей. В отличие от Роберта, Себастьян теперь видел в ней физически желанную женщину, а не надоедливую девушку с косами, которая выросла по соседству. Но он все еще не видел ее.

Когда он смотрел на нее, он видел способ сбежать.

Аплодисменты заполнили оперный театр и отозвались внутри нее. Она отступила от него, когда ее охватило разочарование.

— Нет, не хочу.

Он смотрел на нее сверху вниз, выражение его лица было смесью пьянящего возбуждения и полного замешательства, как будто он просто не мог ее понять. Его выражение лица разрывало ее сердце.

Мягкость его голоса не могла скрыть горечи, пронизывающей его слова, когда он цеплялся за единственное объяснение, которое смог найти.

— Из-за Роберта?

— Нет, — выдохнула она, и его красивое лицо расплылось из-за горячих слез, навернувшихся на ее глаза.

— Из-за тебя.

9 глава

Еще два разочаровывающих (и совершенно сбивающих с толку) дня спустя

Миранда перегнулась через перила и радостно рассмеялась при виде жонглеров, выступавших в аллее перед их ложей в Воксхолл-Гарденс.

— Не смей спрашивать, можно ли тебе научиться жонглировать, — предупредил Себастьян тем же сварливым голосом, которым он говорил с ней весь вечер. Вернее, последние два дня. С тех пор как он поцеловал ее за кулисами в опере, и она отвергла его, очевидно, оскорбив его мужскую гордость.

И сегодняшний вечер не стал исключением.

Она оскорбленно фыркнула, злясь на него самого за то, что он так чудесно ее целовал, когда он знал, что из этого ничего не выйдет. Поцелуи? О, этот бесстрашный дьявол посмел сделать гораздо больше!

— Я бы никогда не попросила о таком.

Затем, поскольку она не могла не мучить его так, как он мучил ее последние два дня, она добавила:

— Но метание кинжалов! Вот это действительно навык, которым я бы хотела обла…

Он бросил на нее убийственный взгляд, заставивший ее замолчать на полуслове.

Она решила, что лучше не заканчивать это предложение.

Она не понимала этого мужчину. В один момент он предупреждал ее о том, чтобы она не делала ничего, что могло бы вызвать скандал, но затем целовал ее так, что мог бы испортить ее репутацию, если бы кто-нибудь застал их вместе. В один момент относился к ней, как к ребенку, а затем прикасался к ней так, пока она не начала стонать от страсти. Сначала согласился помочь ей с Робертом, а потом вел себя так, как будто он ревновал. Ревнивый? Ха! Не тогда, когда сегодня вечером рядом с ним в качестве личного гостя была прекрасная леди Джейн. Однако вместо того, чтобы обратить внимание на Джейн и вовлечь ее в такой же интригующий разговор, который он вел с Мирандой в опере, он провел весь вечер, ворча и комментируя каждое ее движение.

Боже мой. Загадка, которую представлял собой Себастьян Карлайл, могла свести женщину с ума.

Тяжело вздохнув, она поднялась со стула. Он схватил ее за руку, останавливая.

— Куда ты собираешься? — потребовал знать он.

— Я хочу стакан пунша.

Он отпустил ее руку.

— Не покидай эту беседку.

— Ты зря тратишь свои таланты, будучи герцогом.

Проскользнув мимо него, она опустила голову как можно ближе к его уху, не привлекая внимания.

— Тебе следовало стать тюремщиком.

Он повернулся на стуле, как будто хотел сделать вторую попытку остановить ее, но она уже ушла, проскользнув мимо стола, за которым они ужинали в качестве гостей графа Сент-Джеймса.

Графиня прислала приглашения в Одли-Хаус и Парк-Плейс, чтобы они все присоединились к ним в личной беседке в Воксхолле на открытии сезона увеселительных садов. Таким образом, вся семья Карлайлов и их гости — за исключением Жози и Чесни, которые предпочли провести тихий вечер дома — сели в несколько экипажей и направились через город и через Темзу к садам.