Его руки медленно скользили по ее обнаженным рукам, раздувая мурашки по коже.

— Тебе не нравится его компания?

— Я бы не смогла…

У нее перехватило дыхание, когда его руки достигли ее запястий, и вместо того, чтобы отпустить ее, они скользнули под ее руки, чтобы лечь на ее бедра. Что ж, это определенно не было прикосновением простого сопровождающего. С трудом сглотнув, чтобы прочистить нервное сжатие в горле, она начала снова, признаваясь с уколом смущения:

— Я бы не смогла вести с ним такой разговор, который у меня был с тобой.

— Я очень на это надеюсь.

Одной рукой он обнял ее спереди и широко расставил пальцы, обхватив ее живот.

— Бедняга был бы в пене.

Она дрожала, не зная, что делать или говорить. Себастьян держал ее в своих руках, его твердая грудь касалась ее спины, а его рука… Боже, его рука! Господи, понимал ли он, как скандально держал ее? Даже если он держал ее просто, чтобы никто не увидел, как она двигается в темноте, и не поймал их, наблюдающих за игрой на сцене…

Внезапно засмущавшись она тихонько засмеялась. Ее смех более страстным, чем она предполагала. К черту все! Даже ее смех был против нее.

— Чарльз Даунинг? Думаю, нет.

— Он тебе не нравится? — надавил он, его губы соблазнительно коснулись ее уха.

Она зажмурилась от дрожи, которая пробежала по ней из-за прикосновения его горячего рта.

— Он приятный, но…

— Но он не Роберт, — закончил он, и его голос заглушил странный тембр.

Ее сердце екнуло. Неужели ей послышалась ревность в его голосе? Невозможно! Уж точно не от Себастьяна. Тем не менее, ей нравилось это представление, и она знала, что сейчас не время признаваться в подозрениях, что Роберт никогда не будет ее, если хочет услышать его ревность снова. Чего она хотела. Очень.

— Нет, — прошептала она, мягко поддразнивая его, — нет.

Он шокировал ее, уткнувшись носом в ее ухо, и она ахнула. Это было явно не случайное прикосновение шепчущихся губ! Он хотел прикоснуться к ней, и теплое желание, которое она почувствовала, пронзило ее насквозь. Сделав глубокий вдох, она отбросила всю осторожность и разум на ветер и наклонила голову, чтобы дать ему доступ к шее и плечу, не в силах отказаться от соблазна почувствовать его рот на своей коже.

С довольной улыбкой он принял ее безмолвное приглашение и прикусил ее мочку ее уха.

— Что в моем брате, — пробормотал он, — тебя так привлекает?

Прежде чем она смогла ответить, кончик его языка провел по внешнему завитку ее уха. Она вздрогнула от восхитительного ощущения, и его рука сильнее прижалась к ее животу, чтобы она стояла спокойно.

Смятение внутри нее сменилось покалывающим ноющим теплом внизу живота. Одним легким касанием языка Себастьян заставил ее кровь гудеть, ее тело дрожать, а бедра сжаться, как в ту ночь в его спальне, когда она думала, что он Роберт. На этот раз она знала, кто ее целует, но знание того, что он был не тем братом Карлайл, не имело никакого значения для тепла, поднимающегося по ее предательскому телу. Ей следовало отойти — это был Себастьян, ради всего святого, самый неподходящий мужчина в мире для нее, кроме самого короля, — но она просто не могла заставить себя покинуть круг его сильных рук.

— Роберт — мужественный, — выдохнула она, ее слова были едва слышны из-за арии, кружащейся вокруг них и раздувающей внутри нее желание прикоснуться к нему во всех самых неприличных местах.

— Большинство мужчин такие, — ответил он, осыпая горячими поцелуями ее шею.

Когда он прижался губами к тому участку голой кожи, где ее шея переходила в плечо, между ее бедрами возникла горячая пульсация. Она закусила губу, чтобы сдержать тихое хныканье. Она не должна так сильно любить его руки, не должна позволять им так свободно бродить по ней… она не должна хотеть, чтобы к ней прикасались еще более интимно. Но она хотела, и она едва могла стоять в его объятиях.

— Он красивый, — выдавила она, надеясь, что он не слышал нервной дрожи, которая закралась в ее голос, и не чувствовал замешательства, все еще кипящего внутри нее.

— Хм.

Его рука на ее бедре скользнула вверх по ее телу, слегка касаясь ее ребер. Она задрожала, когда его пальцы коснулись выпуклости ее груди, и она инстинктивно выгнула спину.

— Мы братья. Мы похожи.

О, это определенно была ревность! Но ее затуманенный поцелуями мозг не мог разобраться в замешательстве, которое он вызывал в ней, чтобы понять, почему он ревновал к Роберту. Особенно, когда его зубы нежно прикусили ее обнаженное плечо, а его рука снова ласкала ее грудь.

— Не очень похожи, — возразила она, хотя всегда думала, что Себастьян был бы красивее, если бы он не был всегда таким серьезным и задумчивым, с постоянным неодобрительным хмурым взглядом. Если бы он делал более спонтанные и неожиданные вещи… например, целовал женщину в плечо в опере. О боже. Она вздрогнула от дерзости его рта и от тепла, которое он послал по ее спине.

— Почти идентичные, — пробормотал он, его губы вернулись к ее плечу, а его рука пробежалась вверх, чтобы провести пальцами по вырезу ее платья. Совершенно неожиданная, но безумно волнующая, ласка заставила ее сердце кувыркаться в нескольких дюймах от его пальцев.

— Он возбуждает… рискует…

Ее голос был задыхающимся гулом, несмотря на то, что она знала, что в соперничестве со своим братом он просто хотел прикоснуться к ней раньше Роберта. Однако в тот момент, когда кончики его пальцев слегка касались верхней части ее груди, ей было все равно. По крайней мере, недостаточно, чтобы заставить его остановиться.

— Он волнующий.

Он скользнул пальцами в впадину между ее грудями. Когда кончики его пальцев проводили медленные круги по изгибам ее груди, она была бессильна перед тихим хныканьем, сорвавшимся с ее губ.

— Многие мужчины такие. Он улыбнулся ей в шею, увидев реакцию, вызванную его ищущими пальцами.

— Я такой.

— Ты?

Она гортанно засмеялась от удивления.

— Себастьян, ты самый сдержанный человек из всех, что я…

Одним плавным движением он повернул ее в своих руках и прижал спиной к стене, его рот наклонился вниз, чтобы поймать ее губы и заставить замолчать. Ее руки вцепились в твердые мускулы его плеч, когда его тело прижалось к ее, и она напряглась под поразительным натиском его губ, его бедер, прижимающихся к ее. Он требовал владения поцелуем. И ею.

Болезненный жар пронзил ее, вырвавшись из кончиков пальцев рук и ног. Со стоном желания она растворилась в его объятиях. Ее руки больше не пытались удержать его, а притягивали ближе.

Поглаживая ее, чтобы побудить ее нетерпеливо ответить на поцелуй, он пробормотал что-то в ее губы, что она не могла разобрать…

Открой, — уговаривал он ее в поцелее.

— Откройся для меня.

Затем он отстранился. Мягкий протестующий звук сорвался с ее губ, когда он отстранился, пока она не почувствовала, как его большой палец ласкает ее подбородок, затем нежным рывком тянет его вниз и раздвигает ее губы.

Его рот вернулся к ее, и на этот раз, когда он поцеловал ее, его язык нежно скользнул между ее приоткрытыми губами, чтобы проникнуть во влажные глубины ее рта и уговорить ее ответить ему на поцелуй. Поцелуй, который заставил ее дрожать, горячо и непостижимо желать большего.

Она осторожно прикоснулась кончиком языка к его, и он застонал в ответ. Ее пульс участился от этого мужского звука. Ему понравилось… Боже правый, ему понравилось то, что она с ним делала! Охваченная бессмысленным желанием, вызванным их скандальным поведением и электрическим импульсом разворачивающейся рядом с ними оперы, она смело ласкала языком его язык, скользя руками по его широким плечам, чтобы провести пальцами по его шелковистым волосам на затылке.

Ее тело по очереди дрожало и пылало, желая его поцелуя и его прикосновений, хотя она знала, что должна бежать. Это был Себастьян. Герцог. Мужчина, который обращал на нее внимания до этого сезона только тогда, когда хотел отругать за причинение неприятностей. Старый друг, которого она знала практически всю жизнь. Она не должна испытывать к нему такие чувства, эти злые удовольствия… и ох, какие удовольствия! Когда его рука поднялась, чтобы обхватить ее грудь, а его пальцы дразнили ее сосок через платье, она перестала думать и просто позволила себе чувствовать.