Жена? Для Себастьяна? Она никогда не знала, что его заботят ухаживания, брачный рынок или… ну, если уж на то пошло, что он проявляет супружеский интерес к какой-либо женщине. Даже до того, как он стал наследником, он никогда всерьез ни за кем не ухаживал, предпочитая случайные свидания и встречи, которые были пищей для сплетников по всей Англии. Но он всегда привлекал женское внимание, куда бы он ни пошел, и бессознательно оставлял после себя вереницу разбитых сердец. В конце концов, он был Карлайлом. Но жена…

Ее рука безвольно упала на бок. Она не знала, как ей относиться к этому. Или что сказать… кроме

— Ну, я полагаю, ты стареешь.

С раздраженной гримасой он опустил туфельку. Время игр явно прошло.

— Мне нужно найти герцогиню и произвести наследника.

Его глаза не отрывались от ее, но их яркость потускнела. Она знала, насколько он предан герцогству, но ее грудь сжалась от неожиданного сочувствия, что он относится к браку, как к очередной обязанности, которую нужно исполнить. Просто еще одна ответственность ложится на его плечи.

— Этот сезон представляет прекрасную возможность. К августу я могу уже быть женат.

Август. Стоя в бледном январском солнечном свете, летняя жара казалась еще такой далекой. Но когда она посмотрела ему в глаза, ей показалось, будто август уже на следующей неделе. Почему ее так поразило его решение? В конце концов, этого следовало ожидать. Он был герцогом, и ему нужен был наследник, который пойдет по его стопам.

Но Себастьян с женой… Миранда просто не могла этого представить.

Из всех вопросов, кружащихся в ее растерянной голове, первым, который вырвался у нее, был -

— А что, если ты не найдешь никого до августа?

Он засмеялся, и этот глубокий звук, преодолев небольшое расстояние между ними, будто пронзил ее до кончиков пальцев рук и ног. С сожалением она снова вспомнила жар его рта на своем теле и его приятные комплименты, и ее сердце громко застучало.

— Не волнуйся, найду, — заверил он ее. Потом его смех утих, и он пробормотал с самоуничижительной усмешкой:

— Удивительно, каким популярным может сделать мужчину герцогский титул.

Что должно было сделать его счастливым, учитывая, что это облегчит его поиски жены, с грустью подумала она, но, очевидно, это не так. Он был гораздо более расслабленным, когда был моложе, более непосредственным и веселым… более свободным. Живым. Но тот красивый молодой человек, которого она помнила, всегда очаровательно улыбавшийся всем, исчез. И на его месте теперь стоял герцог.

На мгновение она забыла о своем смущении прошлой ночью и о раздражении, и ее сердце болело за него.

Он улыбнулся ей, но это выражение не коснулось его глаз.

— Придется отбиваться от них палкой.

Она протянула деревянный меч.

— Можешь одолжить мой меч.

Он засмеялся, когда взял его у нее и сделал вид, что рассматривает его, прищурив глаза. И она не могла не улыбнуться в ответ.

— Желаю тебе удачи, Себастьян, — неловко произнесла она, — если брак — это то, чего ты действительно хочешь.

— Так и есть.

Но его улыбка испарилась, мгновенная легкость, которую она увидела в нем, исчезла. И ей сразу же стало не хватать ее. Насколько бы он был счастливее, если бы просто позволил себе снова стать тем беззаботным молодым человеком, которым когда-то был? Если бы позволял себе чаще смеяться? Если бы он мог позволить себе забывать на несколько часов в день, что он герцог Трент и становится просто Себастьяном?

Но, как и в случае с его браком, она этого просто не могла представить.

Он воткнул кончик меча в землю, оставив его торчать рядом с собой.

— Если ты действительно желаешь мне добра, я прошу тебя вести себя прилично, когда мы будем в Лондоне.

Мгновенно все ее раздражение хлынуло обратно. Она возмущенно скрестила руки.

— Я не ребенок, которому нужна няня. Если ты не заметил, я взрослая женщина.

— О, я заметил.

Горячий взгляд, которым он ее одарил, вызвал в ней электрическое покалывание, и она не могла остановить трепет своего глупого сердца. Или избавиться от замешательства, которое сразу же охватило ее.

— Но ты должна признать, что неприятности очень легко тебя находят.

Она уставилась на него, ошеломленная его тихим обвинением и своей реакцией на него.

— Не понимаю, о чем ты.

Он выгнул бровь.

— Разве это не ты в прошлом году подожгла торговую лавку?

Она была в ужасе!

— Это был несчастный случай. На полу оставили лампу, кто-угодно мог бы споткнуться…

— Выпустила всех цыплят мистера Латимера, пустила овец на ячменное поле, испортила призовой пирог миссис Купер?

— Все это было непреднамеренно, и ты это знаешь.

Она не могла поверить, что он пытался использовать против нее такие невинные случайности, особенно когда она только пыталась помочь всем.

Он пристально посмотрел на нее.

— Перенаправила ручей?

На этом она заколебалась, и по ее шее поднялся горячий румянец стыда. Ну, может, это было намеренно. Но она сделала это только ради того, чтобы помочь фермерам, чьи поля были слишком далеко от ручья, чтобы поливать посевы во время засухи. Она действовала в интересах деревни.

— Это была ошибка.

— Я все еще собираю камни на южном пастбище.

Она вздрогнула. Господи, какой же он злопамятный! Разве она виновата в том, что проблемы, казалось, следовали за ней по пятам? Проблемы, к которым у нее не было никакого — ну, почти никакого — отношения? Конечно, она согласилась бы с тем, что в детстве была немного проблемной, всегда попадала в неприятности. Или, скорее, проблемы как-то сами ее находили. Но все это прекратилось с тех пор, как она взяла на себя ответственность за приют и нашла свой жизненный путь, наконец, получив возможность куда-то направить всю свою энергию. Себастьян просто еще не осознавал этого, так как постоянно был занят.

И какова была альтернатива — игнорировать трудности жителей деревни и соседей, которых она любила? Она была слишком молода, чтобы помочь своим родителям, когда они подхватили лихорадку и умерли, и пока у нее была энергия, чтобы помогать другим — а казалось, что у нее всегда было достаточно энергии, — она продолжит это делать. О, как она могла не помочь тому, кто в ней нуждался?

Но, возможно, не в деле с орошением полей.

Она глубоко вздохнула.

— Все это произошло много лет назад.

— Пожар в лавке, — напомнил он.

— Большинство из них произошло много лет назад, — поправила она.

— Кроме того, серьезных повреждений не было.

Когда он молча приподнял бровь в ответ на это объяснение, ясно вспомнив испорченные куски ткани, которые были единственными жертвами пожара, она добавила:

— Я не сделаю ничего, чтобы вызвать проблемы для тебя в Лондоне, Себастьян. На самом деле, я сомневаюсь, что мы вообще будем там часто видеться. Так что ты будешь свободен посещать парламент и ухаживать за всеми дамами, которыми захочешь, а я буду с твоей матерью и…

Она остановилась на полуслове, когда в ее голову пришла мысль. Совершенно замечательная, потрясающе блестящая идея. Ее губы приоткрылись, когда она подумала… О, это было бы идеально!

Во взгляде Себастьяна появилась тревога из-за ее восторженного выражения лица. Когда ее улыбка стала еще шире, когда она размышляла о том, что она собиралась сделать, его тревога только возросла.

Она задумчиво склонила голову.

— Роберт тоже будет в Лондоне?

— Да, в Парк-Плейс.

Его лицо потемнело от подозрения.

— А что?

Она чуть не рассмеялась. О, совершенно потрясающая идея!

— Тогда я буду вести себя как можно лучше, просто идеально, — смело согласилась она. В пальцах ног у нее покалывало от того, как безупречно складывается ее сезон, хотя всего несколько минут назад она была уверена, что он испорчен. И у нее появился еще один шанс с Робертом.

— На самом деле, я даже помогу тебе с дамами, если ты согласишься…

— И как это ты можешь мне помочь?