Почти фанатичное стремление Ника окружать себя различными антикварными предметами роскоши никогда не переставало меня удивлять. Довольно занятное хобби для молодого мужчины в его тридцать два года.

Когда Егор Всеволодович вдоволь насмотрелся и мы покинули кабинет, оказавшись в коридоре, я осторожно прикрыла за собой дверь, точно опасаясь, что потревоженные нашим визитом призраки этого места вырвутся наружу.

Закончив с осмотром дома, Егор Всеволодович сообщил, что должен ненадолго отлучиться. Ему показался любопытным интерес следователя к этому делу, а также намек на то, что авария была подстроена. Требовалось навести некоторые справки о подробностях дорожного происшествия. Порекомендовав мне запереть двери, детектив пообещал вернуться до наступления вечера. Уточнять, зачем он вернется и что он планирует делать после, я не стала. Кто у нас тут профи? Вот пусть у него теперь голова и болит.

Проводив детектива, я вернулась в гостиную. С удобствами устроившись на диване напротив камина, я вновь открыла приложение по управлению камерами. На этот раз меня интересовал не пресловутый неизвестный, который регулярно подкидывал письма в почтовый ящик, а непосредственно момент прихода Егора Хардина. А точнее его реакция на неожиданную встречу со следователем, и так ли уж эта встреча была неожиданной?

Вот на изображении появился следователь, выходящий из дома. Спустившись с крыльца, он не спеша направился по брусчатой дорожке в сторону калитки. Двигался довольно непринужденно, я бы даже сказала, производил впечатление человека вполне довольного жизнью. Надо полагать, необходимого эффекта от своего визита он добился. Понимать бы еще, что он здесь вынюхивал? Ну да Бог с ним. У меня еще будет время, чтобы об этом поразмышлять.

Далее камера потеряла его из виду и пришлось переключиться на следующую. С этого ракурса хорошо просматривалась калитка и небольшая часть улицы по ту сторону. Егор Хардин появился откуда-то слева. Поравнявшись с кустом гортензии и намереваясь уже нажать кнопку домофона, Егор Всеволодович на секунду замер, заметив Кондратьева, шедшего ему навстречу. На первый взгляд, вроде бы, эта встреча для частного детектива стала сюрпризом. Дождавшись, когда следователь приблизился, мужчины поздоровались за руку. Егор Всеволодович что-то спросил, при этом кивнув в сторону дома. Следователь, видимо, ему ответил. Однако, так как в кадре он находился спиной к видеокамере, наверняка это утверждать не берусь. Досадно, что нельзя разглядеть выражение его лица в этот момент.

Перекинувшись еще парой слов, Кондратьев кивнул и, попрощавшись, направился к парковке. Егор Всеволодович же, в свою очередь, отправился по дорожке в сторону дома, воспользовавшись тем, что калитка оказалась открытой. Вот собственно и всё.

Итак, из того, что мне удалось рассмотреть на записи, особой дружбы между мужчинами я не заметила. Скорее, просто знакомые. Однако меня никак не оставляло чувство, что в принципе, зная о камерах видеонаблюдения, передо мной эту сцену могли и специально разыграть. Как-то подозрительно неожиданно следователь появился в моей жизни спустя непродолжительное время после моего обращения к частному детективу. А тут, как выяснилось, они еще и знают друг друга.

Впрочем, с равной долей вероятности, это могло быть и действительно случайное стечение обстоятельств, и я лишь сама себя накручиваю.

В общем, вопрос, стоит ли доверять нанятому мной детективу, в настоящее время всецело меня занимал. Вдруг Егор Хардин после нашей встречи в его офисе решил проявить любопытство и узнал нечто такое, о чем со мной делиться пока не спешит. Что если, обладая некой информацией, на пару с Кондратьевым они решили провернуть свою собственную многоходовочку и сыграть в игру “хороший – плохой полицейский”, где Кондратьев, надо полагать, персонаж отрицательный? Почему бы и нет? Частично такая версия объясняет подозрительное поведение следователя этим утром и последующее незамедлительное появление детектива.

Однако, прежде чем делать скоропалительные выводы, пожалуй, стоит приглядеться к частному детективу внимательней.

Так ничего и не решив, мои мысли плавно перетекли к насущному. Во сколько точно вернется детектив, уточнить он не пожелал, стоило придумать, чем себя занять в этот день, чтобы хоть немного скрасить ожидание. Хоть и медленно, со скрипом, события, похоже, начали развиваться, сдвинувшись с мертвой точки. Однако неспешность всего происходящего, стоило признаться, слегка раздражала.

Какое-то время я бесцельно перелистывала ленту новостей в смартфоне. Затем, ближе к обеду, сделала заказ еды из ресторана, справедливо полагая, что вернувшегося детектива не худо бы накормить.

После того, как курьер привез заказ, стало чуть повеселее. Сервируя стол, я даже немного увлеклась, ненадолго выбросив из головы печальные мысли.

Закончив с сервировкой, окинув результат оценивающим взглядом, мне показалось, что чего-то не хватает. Вооружившись секатором, я направилась в сад и срезала несколько ветвей цветущей гортензии, составив из них простенькую, но довольно симпатичную композицию в вазе на обеденном столе.

Однако, после того, как букет был собран, осталось несколько срезанных ветвей. Выбрасывать их было жаль, и я, определив их в еще одну вазу, прикинув, где эта красота была бы уместней, поднялась на второй этаж.

Пожалуй, если заменить гипсовый бюст Сократа, стоявший на одном из мраморных постаментов вдоль коридора второго этажа, имитирующих греческие колонны, только в уменьшенном размере – это слегка вдохнет немного жизни в общую концепцию. Сократу все равно, а мне так гораздо приятнее, нежели каждый раз, проходя мимо, созерцать физиономию человека, умершего еще задолго до моего рождения.

Водрузив вазу на постамент, убедившись, что так значительно симпатичней, греческого философа я определила в одной из спален, расположенной неподалеку. Затем, спустившись на первый этаж, приготовилась ждать возвращения Егора Всеволодовича.

Вернулся детектив уже вечером, ближе к семи. Выглядел по-прежнему деятельным, но заметно подуставшим.

Я быстренько разогрела в духовке ужин, и мы переместились в столовую за обеденный стол. Егор Всеволодович составить мне компанию за столом не отказался, а вот к бокалу вина, стоявшему подле на протяжении всего ужина, так и не притронулся. Оценил ли детектив мои старания по сервировке, с уверенностью судить не берусь, однако на цветах в вазе взглядом он ненадолго задержался.

Совершенно некстати я вспомнила Ника. Не в пример Егору Хардину, он всегда очень внимательно относился к окружающим деталям, вплоть до выбора столового сервиза под то или иное блюдо. В повседневной жизни Ник отдавал предпочтение белоснежному чешскому фарфору от Bernadotte, а в те редкие дни, когда у нас собирались гости, что было не часто, настоящей жемчужиной стола становилась коллекция от Rudolf Kampf нежнейшего оттенка слоновой кости. Маниакальное стремление к прекрасному было одной из непростых граней его и без того сложного характера.

На протяжении ужина к разговору об интересующем меня деле мы не возвращались. Было заметно, что детектив чувствует себя немного неуверенно и явно находится не в своей тарелке. Зато когда с едой было покончено, я убрала со стола и мы вернулись к делам, он несколько воспрял духом.

– Мне удалось раздобыть копии документов, касающихся произошедшей аварии. Картинка, прямо скажем, вырисовывается так себе. Боюсь, что утренняя встреча со следователем не была последней, – пояснил он, демонстрируя мне небольшую картонную папку с документами.

– Вы позволите? – уточнила я, взглянув на детектива, взяв один из документов из раскрытой папки. Егор Всеволодович не возражал.

Об официальной версии произошедшей аварии до сегодняшнего момента я знала на самом деле не так много. Адвокат во время наших разговоров упорно избегал подробностей, видимо, стараясь щадить мои чувства.