– Лорд Уэстмит не пожалел денег на праздник, – донеслось до моего слуха.

– Ну ещё бы, денег у него фазаны не клюют! – был ответ.

– А невеста хоть того стоит? Я слышала, она далеко не первой свежести и имеет детей от предыдущих браков.

– Говорят, она чёрная вдова и похоронила уже семерых мужей, а нашего лорда Уэстмита приворожила! И дочери у неё ведьмы! Держите своих внуков от них как можно дальше!

Я оглянулась, пытаясь понять, кому принадлежала последняя фраза. Кажется, вон той престарелой леди с ярко накрашенными губами и шляпкой с драными перьями. Конечно, я подозревала, что маме и нам с Виви перемоют кости все кумушки Линхольда и заодно припишут то, чего не было и быть не могло, но всё равно обидно.

Отвлёкшись, я потеряла из виду широкую спину в дорогом смокинге и заметалась среди гостей. Где же похититель моих сумок? Куда мне бежать? Во что переодеваться? На меня и без того уже косо смотрят, а ведь это не высокородные гости, а простые горожане, не желающие пропустить случая поглядеть на замок именитого лорда изнутри.

А вот и густая копна светлых волос! Я догнала парня Лайлы только у боковой лестницы, не без труда продравшись сквозь толпу линхольдцев.

– Позвольте ваши чемоданы, сэр, – подскочил к нему лакей.

– Отнесите в комнату старшей мисс Грант, Джон, – велел «дорогой» и передал ему ношу. Смерил меня полным презрения взглядом и процедил сквозь зубы: – Надеюсь, в Линхольде тебе понравится.

– А я надеюсь, что мы никогда больше не пересечёмся, – выпалила я, – напомни, как тебя по имени, я что-то в первый раз не расслышала?

– Поверь, тебе лучше не знать, – бросил он и шагнул прямо на меня в уверенности, что я уступлю ему дорогу.

Но я не отступила ни на дюйм, о чём в следующий миг и пожалела. Потому что парень, попытавшись увернуться в последний момент, задел меня плечом – по иронии судьбы в то самое место, где начинался злополучный шрам. Боль прострелила надплечье, лучиками расходясь ниже по телу, в глазах потемнело, я покачнулась и наверняка бы повалилась на пол, если бы меня не подхватили и не прижали к сильному телу.

– Спасибо, конечно, за помощь с сумками, – превозмогая боль, пробормотала я, – но хватать девушку, которая даже не знает твоего имени, неприлично, не находишь?

– Эллиот Уэстмит моё имя, довольна? – прорычали над ухом.

– Ах, так это ты с сегодняшнего дня называешься моим сводным братом? – Я усиленно заморгала, но темнота перед глазами уходить не спешила, и неулыбчивое лицо «братца» проглядывало будто сквозь клубы чёрного дыма. – У меня к тебе разговор. Серьёзный. Только, может быть, позже? Сейчас мне некогда.

– У меня тоже времени в обрез, но пару правил я озвучу прямо сейчас. Первое: младшего брата трогать нельзя, что бы он ни натворил. И второе: нововведения здесь не приветствуются.

– В таком случае я тоже сразу озвучу все свои требования, – смело отозвалась я и упёрлась кулаком «братцу» в грудь, ибо он отпускать меня не спешил. – Во-первых, мою сестру никому обижать нельзя, особенно твоим братьям, во-вторых, я сумею постоять и за себя, и за своих родных, а в-третьих, ты мне не указ, уяснил?

У Эллиота покраснели скулы, а в глазах снова вспыхнули огни – на сей раз опасные, злые, колючие. Ноздри раздулись и он что-то зашипел, но вовремя опомнился, понимая, что в холле мы далеко не одни. Убрал руку с моей талии, отчего мне почему-то стало холодно и одиноко.

– Поговорим не раньше, чем ты пожалеешь о своих словах, – прошептал он мне на ухо, вызвав волну мурашек по коже.

И, отвесив поклон группе местных кумушек, с любопытством вытянувших украшенные жемчугами шеи и прислушивающихся к каждому нашему слову, быстрым шагом направился к выходу, туда, где в компании бокала игристого его ждала Лайла.

А я поспешила вслед за лакеем, поднимавшимся по витой лестнице в жилое крыло.

Да уж, нехорошо получилось. Выходит, Виви не преувеличивала. Я уже успела возненавидеть самого старшего «братца», оставалось познакомиться с остальной гвардией.

Выделенная мне комната оказалась не просто большой – очень большой. Отделанная тёмным дубом, она вовсе не казалась мрачной, и света из единственного окна в эркере вполне хватало. Стоявшая на небольшом возвышении кровать, секретер, стулья, комод и туалетный столик поражали тончайшей работой по дереву. Стены покрывала ковровая живопись, иллюстрирующая сцены древних легенд о драконах.

– Когда вам что-то понадобится, мисс Грант, звоните, вас будет обслуживать горничная Мэри, – поклонившись, молвил лакей. – Вот эта дверь ведёт в вашу личную гардеробную, а эта – в ванную комнату. Позвать Мэри, чтобы она помогла вам освоиться?

– Не нужно, спасибо, Джон, – проговорила я.

Когда-то в моём распоряжении была такая же богатая комната с просторной гардеробной, а весь прошедший год приходилось ютиться в тесной комнате в общежитии в компании любопытной соседки…

Поклонившись ещё раз, Джон удалился. А я, не желая терять времени, вынула из сумки платье, которое приготовила для сегодняшнего праздника. Максимально закрытое, оно было милым и в то же время нарядным. Я умылась и стянула измятый дорожный костюм. Невольно обернувшись, с тоской оглядела себя в зеркале. От правого надплечья до поясницы тело пересекал шрам в виде ветвистого дерева как напоминание о том роковом дне, когда мы с папой попали в грозу. Удар молнии расчертил мою жизнь на «до» и «после». Если раньше я была счастливой дочерью и жизнерадостной первокурсницей, с оптимизмом глядящей в будущее, то после я захлёбывалась в безграничном чувстве вины за то, что выжила в той грозе, а отец – нет. Вскоре после его смерти бизнес развалился, маме пришлось продать фамильный особняк и переехать в съёмную квартиру, а мне устроиться на работу и научиться быть сильной. Порой было так трудно, что хотелось кричать до хрипоты, но академию я не бросала, тянула через «не могу» и привыкла обходиться четырьмя часами сна в сутки. Не подряд, а как придётся.

Итан был прав, говоря о моей гнилой натуре. Только не в переносном, а в буквальном смысле. Внутренние ожоги, повреждение органов, разрыв кровеносных сосудов, наполовину сгоревшее лёгкое, головные боли, остановка сердца, проблемы с речью и памятью… Я провела в больнице почти три месяца, речь полностью восстановилась, мигрени мучают всё реже, на провалы в памяти давно не жалуюсь, сердце в порядке, чувство вины худо-бедно проработано с психологом, а вот страх перед грозой и ужасные отметины на коже, похоже, останутся на всю жизнь.

Этот шрам – мой самый страшный стыд. Я так и не смогла заставить себя раздеться перед Итаном, хотя о наличии шрама призналась на втором свидании. Он заявил, что это не проблема, и я почти боготворила его за это. А оказывается, всё это время, пока мы готовились к свадьбе, он изменял мне с другими девушками.

Свадьба!.. Я и без того безбожно опаздывала на важное для мамы торжество, так теперь ещё и медлю, разглядывая своё уродливое тело в зеркале, над которым трудились мастера прошлых веков.

Я быстренько облачилась в платье из голубого шёлка, распустила волосы, подкрасила губы. Скинула кроссовки и надела лодочки в тон платью. Дважды проверила, не виднеется ли шрам в скромном вырезе платья. Нет, не виден. Мне, конечно, далеко до красотки Лайлы, но, если не брать во внимание шрам на спине, выглядела я очень даже неплохо. Светло-русые волосы струятся по плечам, черты лица правильные, глаза выразительные, платье ладно сидит на худощавой фигуре. Не забывать бы ещё улыбаться при этом.

Спустя несколько минут, прижимая к груди упакованный в блестящую бумагу подарок, я подошла к двери в святая святых, куда сегодня пускали только избранных. Лакеи в синих ливреях и белоснежных перчатках открыли передо мной двери, и я попала в изысканно украшенный зал, где за столиками сидели дамы в открытых платьях и джентльмены в смокингах, а на подиуме, изображающем сцену, с микрофоном в руке стояла моя красавица сестра.

Тоненькая, изящная, со сверкающей диадемой в светлых волосах, в белом платье, отделанном нежным кружевом и расшитом бисером, она казалась настоящим ангелом.