– Ты что удумала?

– Дорогая моя Лиаша, ты не отвечаешь на мои вопросы – я не отвечаю на твои. – сказала и как принялась колотить скалкой по мясу, что вся посуда на столе принялась подпрыгивать и греметь.

Ох, как мне хорошо от этого действа сделалось! Слов нет! Я даже вспотела. Отходила мясо так, что у меня какие-то пожёванные ломтики бекона получились, а не отбивные.

– Сама будешь перед графом отчитываться за перепорченные припасы. – улучив момент, пока я вытирала пот со лба и держала паузу в скалкомахании, эта стервозина подала-таки снова свой голосок.

– Это для тебя он граф! – сказала и снова долбанула скалкой по мясу. – А для меня муж. – новый удар и злющий взгляд в сторону возомнившей из себя невесть кого кухарки. – Мы сами разберёмся. По-семейному.

Отбивные получились, конечно же, не очень. Я успешно их пережарила, даже очень быстро, вот только извозюкалась в кляре, заляпала платье масляными пятнами, что стреляли в меня из сковороды, как нарочно, чтоб эту гадину Лиашу порадовать, и наелась буквально парой штук. Как я и ожидала, отбитое с таким рвением мясо вышло суховатым и пресным. Специй мной на кухне обнаружено не было. Были мешочки с травами и даже пучки с ними висели над головой на протянутой через всю кухню верёвке, но в их сторону я даже не смотрела. В конце концов, меня вчера отравить пытались. Откуда мне знать, как здесь выглядит яд? Может, это вообще какой-то листик, перетёртый в порошок?

– Хочу выпить чего-нибудь горячего. – дожевав одну из отбивных, проговорила я. – Отведи меня в обеденный зал или… Где здесь вообще есть принято?

Барнс только рот открыл, как эта гадюка выплюнула:

– У нас никто не пользуется обеденным залом. Граф ест в своей опочивальне. И тебе уже пора в свою. Устроила мне здесь…

– Я приготовлю чай. – устало вздохнув, юноша уронил голову, будто та была непомерно тяжела. – Мы можем… Не знаю, понравится ли вам… На ступеньках выпить. Мы с графом там иногда по утрам сидим, оттуда его псарню видно…

Как бы мне не нравился мой муж, а отнимать у него что-то личное, пусть это даже какие-то ступеньки с видом на псарню, прости господи, и посиделки с Барнсом, я не решилась. Мне бы, например, не понравилось, если бы в какое-то НАШЕ место моя подруга или бывший привели бы кого-то.

– Я прослежу за тем, как ты будешь готовить чай. Чтобы всякие подлые людишки ничего туда не подмешали, когда ты отвернёшься. А потом мы всё-таки посетим обеденный зал. – немного подумав, я поделилась своими планами с голубоглазым, послав ему добродушную улыбку. – И отбивные, будь добр, без присмотра тоже не оставляй. Не отравят, так ядом забрызгают… Змеюки подколодные.

– Поговори, поговори, пока граф не вернулся. – хохотнула кухарка. – Что тебе ещё остаётся? Жалкая тень человека. Понимаешь, что тебе недолго осталось, вот и пыжишься. Волю почувствовала…

– Недолго осталось? А вот и угрозы… – хмыкнула я.

– Какие угрозы, дарийка? Сдохнет твой народ, сдохнешь и ты. Недолго вам, дикарям, осталось убивать и грабить, граф твоему папеньке твою белокурую головку-то к ногам бросит… Вот увидишь.

Настенька внутри меня просто бунтовала и билась об укрепления моей нервной системы, требуя наказать гадюку, проредить ей причёску, оформить той пропуск к этому… к лекарю! Я ведь чуть не поддалась этим воинственным эмоциям. Мне казалось, что всем вокруг абсолютно всё равно, как я буду себя вести и что делать. Хоть так, хоть эдак, а я для всех и так чужачка и дикарка, ненастоящая графиня. Так какой смысл оставаться вменяемой?

«Пожить бы ещё чутка…» – подсказал тихий голосок.

С трудом сдержалась. Внушила себе, что я адекватная личность, а адекватные личности вряд ли набрасываются на тех, у кого в руках нож, с голыми руками, и приказала себе молчать.

Молчала очень долго. Даже когда Барнс приготовил поднос, на который водрузил и чайник, и чашку, и моё блюдо с отбивными, я ни слова не произнесла. Так же тихо двинулась за ним на выход из кухни, уже привычно открыла перед мальчишкой дверь и, не оглядываясь на мерзавку, молча вышла в коридор.

Внутри всё будто в пламени горело. От чувства несправедливости и задетого самолюбия было так неприятно и зло, что хоть стой, хоть падай. Я была просто обязана что-то придумать и поставить эту выскочку на место.

– Вы не должны так расстраиваться. – тихонько заговорил со мной Барнс, уводя меня от кухни всё дальше и дальше. – Лиа просто не умеет проигрывать. Не обижайтесь, но в этом она очень похожа на дарийку. Сколько раз уже мой граф ваши войска разбивал? Не счесть. А вы всё равно не сдаётесь. Так и она. Она не может смириться с тем, что проиграла мне. Ничего подобного мой господин никогда не сделает. Я говорил это сразу же. Потому и уделал Лиашу в споре. – беззаботно хохотнул мальчишка. – Она, как маленькая, что-то себе придумала и поверила в это. Дайте ей время. Рано или поздно она поймёт, что отныне вы её госпожа.

Вообще, я не расстраивалась. У меня, что называется, феерически подгорала пятая точка, а это совсем другое.

– Ты сам не будь маленьким, Барнс. – наконец-то заговорила я. – Будто не понимаешь, откуда здесь ветер дует?

– Знамо откуда. С запада.

Ой мама-а… Как я здесь такая безграмотная и ненормальная жить-то буду?

– Лиаша на твоего графа слюни пускает, Барнс. – с тихим стоном объяснила я.

– Как можно? Думаю, вы ошибаетесь.

Я не стала объяснять мальчишке прописные истины. Вполне возможно, что он опять меня понял как-то излишне буквально. Мне так и представилось, как эта кухарка на дракона пускает слюни… И на дракона, и на свои буфера.

– Собственно, вот.

Прогнав возникший перед глазами образ, я остановилась и осмотрелась. Полупустая комната была очень светлой. Окна здесь были просто роскошные – огромные, хоть и грязные, но они пропускали столько солнечного света, что убогая обстановка и тёмные стены не казались такими унылыми. Здесь не было практически ничего. Длинный деревянный стол, из-под которого торчали массивные табуреты, небольшая тумбочка под одним из окон и… всё!

– Ну, теперь мне понятно, почему обеденным залом никто не пользуется. – вздохнула я.

Если честно, я бы такое большое и светлое помещение просто освободила от имеющейся мебели и сделала здесь что-то вроде танцевальной студии… Или маленького бального зала? В конце концов, если здесь есть графья, то наверняка и всякие баллы практикуются.

– Да, народа в замке не сильно много. – мы абсолютно точно говорили с мальчишкой на разных языках. – Все едят на кухне или в своих комнатах. А граф… как-то он гостей не привечает. Да и одинок был. Что ему тут одному сидеть?

Барнс поставил на стол поднос и принялся наливать мне чай. Я вздохнула, окинув недовольным взглядом общую депрессивную картину, и с опозданием подметила:

– Почему ты не взял чашку для себя?

– Вы не сказали.

– Говорю сейчас. Раз уж оставлял меня, спящую, в спальне и бегал по делам, то и здесь оставь. Возьми для себя чашку тоже.

Повздыхав ещё немного, я провела паренька грустным взглядом и осторожно вытянула из-под стола для себя табурет. Если честно, я совсем не так себе представляла жизнь графини. Со мной, понятное дело, много проблем и противоречий было, а вот с общим антуражем, с самой атмосферой… всё вообще как-то странно.

– Эх… – не удержавшись, я снова вздохнула. Села на табурет, голову на согнутую в локте руку уронила, и потянулась к блюду со своими отбивными. Есть не хотелось, хотелось себя просто чем-то занять до возвращения Барнса. – Вот оно – начало. Вот они лишние сантиметры и килограммы… всё от тоски и безделья. – проговорила вслух, подвинув к себе поднос для большего удобства.

Перед глазами как-то всё быстро поплыло. Видение возникло так спонтанно, что у меня дыхание перехватило от вида мутной, словно расплывающейся двери.

Чьё-то сердцебиение оглушило. Поднос… Кажется, тот же самый, что приготовил Барнс, был в моих руках. На нём стояли несколько блюд и стеклянный графин с какой-то мутной жидкостью. Раздался стук. Дверь приоткрылась.