- Зачем?

- Ходят вокруг редута с бумажками. Чего-то считают. То ли берёзки, то ли камушки, то ли траву в поле. Пальцы слюнявят. Ставят крестики. В пустые листы!

Кутузов потёр морщинистый лоб. - Какой-то непорядок. Я бы даже сказал беспорядок.

- Вот, и я заметил, ваше сиятельство. Надо готовиться к битве. Чистить оружие. Форму латать. Настраиваться на бой. Молиться. Завтра француз попрёт. А он, занимается непонятно чем. Устроил балаган.

- нДа, - командующий побарабанил пальцами по столешнице. Махнул головой князю. - Подойти-ко поближе, друг любезный.

Багратион подошёл к столу. Наклонился.

Кутузов поправил шинель на плечах. - Иван Петрович, я тут покумекал и решил. Пока Ланин безобразничает. Привлекая внимание французов к себе на левый фланг. Возьмёшь две артиллерийские бригады. Стоящие у тебя в резерве. Замаскируешь пушки под копны с сеном. Солдатиков переодень в крестьян. И на вечерней зорьке привези и поставь, вот на это поле, в центре. - Князь ткнул пальцем в карту. - А те копны, которые, там, потихоньку вывези. Приказ, ясен?

Багратион удивленно посмотрел на карту, потом на Кутузова. Заморгал глазами. - Так точно, ваше сиятельство.

- Вот и чудненько. Давай, голубь сизокрылый – иди, выполняй. Вечером, на военном Совете, доложишь. А мне надо посидеть, подумать. Дюже противник у нас хитрющий. Чего-то замышляет. Уж больно странно расположил войска.

***

Полковник Ланин рассматривал в подзорную трубу с вышки как французские солдаты собирали и вывозили убитых.

- Новиков?

- Я, - отозвался подпоручик, стоящий неподалёку. Он подошёл ближе. Застыл в ожидании вопроса.

- Докладывай, что у нас интересного.

- Всё как предсказывали, ваше высокоблагородие. Большая часть собирает трупы. Треть лезет повсюду. Ищет проходы.

- И каковы успехи?

- Со стороны леса – самые хорошие. Чем ближе подходят - тем больше становится погибших. Мрут как мухи. Агарков молодец! Такое намастерил - диву даёшься! Талант, ваше сиятельство... Цены – нет! Просто заправский душегуб!

- Талант, это хорошо! - похвалили солдата. - Передай, с сегодняшнего дня присваиваю звания унтер-офицера. Поздравь от меня.

- Есть, поздравить. А вот, со стороны ручья хуже. Посекло одиннадцать человек. На двенадцатом сообразили. Притащили доски, брёвна, длинные палки. Начали во всё тыкать. Прошли первый ряд. Сейчас разбираются со вторым. После третьего будут только "Ежики".

- "Ежики", говоришь? - переспросил вселенец, рассматривая в трубу как несколько солдат, вытягивая из одной ямы раненного, провалились всей группой в другую. - "Ежики" - тоже хорошо.

- Ваше сиятельство. Я прикинул - вдруг французы сообразят. Подгонят лошадей, зацепят верёвками, растащат по сторонам. И получится проход для кавалерии. А дальше у нас ловушек нет. К редуту прямая дорога.

Вселенец убрал окуляр от лица. Внимательно посмотрел на собеседника. - Это ты верно заметил. - Он пощелкал прибором, выдвигая, сдвигая трубу. Выдал решение - Давай-ка сюда Прохорова с ребятками. Пусть раздвинет ежей. А между ними поставит мины. А ещё найди наших умников, пусть прокатятся на своём "Механизме" вдоль последнего ряда. Насадят чеснока. Думаю, лишним не будет.

К Ланину с Новиковым поднялся курьер. Подошёл ближе. Отдал честь. - Ваше сиятельство, только что поймали двух французских лазутчиков. Отбрехиваются. Сказывают - художники.

Ланин широко открыл глаза от удивления. - О, как? Лазутчики? И не просто французы, а французские художники! Как интересно! Пожалуй, поеду посмотрю.

.....

Унтер-офицер вместе с двумя патрульными подвели к Ланину связанных пленников. - Вот, нехристи проклятые. Везде лазили, высматривали, вынюхивали. Чего-то рисовали. У этого, мольберт за спиной. Наверное, главный. А тот мелкий, значится ученик.

Князь внимательно осмотрел знакомо-незнакомых художников. Строго свёл брови. - А зачем засунули тряпки в рот?

- Ваше высокоблагородие, тощий слишком много разговаривает. А этот! – Указали на ученика. - Федьке палец чуть не откусил. Когда его обыскивали. Пришлось связать и рты заткнуть.

Ланин внимательно осмотрел пленников. Особенно молодого с наливающимся синяком под глазом. Мальчуган, не выдержав взгляда, покраснел. Отвернулся.

- Новиков? - вселенец позвал подпоручика.

- Здесь, ваше сиятельство.

Полковник кивнул в сторону незнакомцев. Спросил. - Как мы поступаем с немыми шпионами?

Офицер обошел пойманных по кругу. Ухмыльнулся. - Дык, эта... - пожал плечами. - Вешаем. Или стреляем. А можем сперва расстрелять, а потом повесить. Или, наоборот, повесить, а потом расстрелять. Всё зависит от вас, ваше сиятельство. Как прикажите. Можем одновременно и вешать, и стрелять.

Князь повернулся в сторону унтера. - Услышал? Так, что... давай. - Патрульного похлопали по плечу. - Не занимай моё время. Быстро повесь на ближайшей березе. Потом прикажи несколько раз выстрелить. И патрулируй дальше.

- Фы.., мы... гны... - пойманные начали нервно дёргаться. Выпячивать глаза. Пытаться что-то сказать.

- Господин полковник? - старший патруля решился на вопрос. - Так они говорящие. Просто у них кляп во рту.

- Новиков? - вселенец снова обратился к подпоручику. - Хитро посмотрел на него. Приподнял бровь.

- Да, ваше сиятельство?

- А что мы делаем с говорящими шпионами?

- Сперва на кол. Потом стреляем. Потом руки ноги отрубаем. А в конце - всё равно вешаем. За язык.

- Понял? - повернулись к унтеру.

- Так, точно, ваше высокоблагородие. Но, может, всё-таки, перед казнью – допросите?

- А зачем? Шпионы, они и в Подмосковье, и в Москве, и в Коломне – остаются шпионами. Слушай, унтер? Много задаешь вопросов. Не по чину. Тебе приказали – иди, вешай. И больше не отвлекай меня.

Исполнительный патрульный не понимал игры полковника. - Ваше сиятельство, а вдруг они знают тайну? Мы их повесим и ничего не узнаем?

- Думаешь? - Ланин почему-то переспросил у Новикова.

- Всё может быть, господин полковник, - подпоручик кивал головой, сдерживая смех.

- Ой, ладно, уговорили, - князь подошёл к старшему шпиону. Резко вытащил тряпку изо рта. Затем громко заорал в ухо по-немецки - Wie heißt du? Wo ist der Hirte Schlacke? Wo hat der Fernseher das Funkgerät versteckt? Sag! (Имя? Звание? Кто командир? Сколько вас было в самолёте? Где пастырь Шлак? Куда ты спрятал рацию и парашют? Сволочь! Говори?! Немец.).

Вражеский лазутчик в ответ вытаращил глаза, сглотнул слюну и неожиданно ответил по-русски. - Ваше сиятельство, это, я. Ваш слуга – Афанасий. Я никакой не шпион. А, это! - Он кивнул на побитого подростка. - Мадмуазель Мари. Я просто хотел увидеть и нарисовать поле боя. А, Маруся – она, как бы тоже художник, напросилась помогать.

***

Стефан Ля Гранж – режиссер Коломенского театра выглядывал из-за занавеси на огромное людское море собравшиеся на просмотр спектакля. Его тёмные глаза испуганно метались вправо, влево, словно соображая, в какую сторону бежать. У режиссера был нервный шок. Зрителей было не просто много, а безумно много. Это был третье выступление театра за неделю. В прошлые два раза зрители были. Но, не столько!

Казалось, именно сегодня, мир сошел с ума и собрал безумцев со всего света. Люди жаждали зрелища. Выступление задерживалось. Гул стоял такой, что хотелось куда-нибудь упасть, уползи, спрятаться и долго, долго никуда не выходить. Стефан собрал последние силы, спустился в палатку, где актеры готовились к спектаклю. Сочувствующе посмотрел на них. Все были в таком же возбужденно-подавленном состоянии. Всех трясла лихорадка.

Ля Гранж сжал кулаки до синевы. - Д.д.д.друззьяя, д.д.давайтте с.соббирёмся и от.т.тыграем этот с.с.спектакль. Ничего страшного. Это п.п.просто небольшая нервозность п.п.пперед выступлением.

??? - зловещая тишина было ответом.

Внутрь палатки заглянул князь Ланин. Обратился к режиссёру. - Стефан, чего ждем? Уже пятнадцать минут как должны играть? Хочешь чтобы тебя разорвали зрители?