Начальство задумчиво походило возле стола. Вспомнило про бумаги в руках. Которые привёз странный курьер. Тяжело опустилось на стул.

- Ты, мил человек, подожди немного, вон там в сторонке. Я бумаги государя посмотрю, потом подумаю про тебя. Где лучше и куда тебя направить.

- Есть, подождать, - вселенец отошёл к окну. Опёрся спиной на стену. Достал платок. Незаметно навёл на читающего документы Кутузова. Поводил пальцами по ткани. И стал ждать.

ЧАСТЬ 2. Бородино.

Прелюдия 1.

Силь ву пле, дорогие гости, силь ву пле... Же ву при, авек плезир...

Господи, прости. От страха все слова повыскакивали".

(Фильм. "Формула любви").

Летом день начинается рано. Сначала гаснут последние звёзды. Уходит темнота. Небо белеет. Потом на нем разгорается алая зорька. В листве деревьев начинают щебетать первые птицы. Небо ещё бледное, и ещё не голубое, как днём. Из-за горизонта медленно выползает большое красное солнце. Оно очень быстро поднимается вверх. И чем выше поднимается, тем меньше становится в размерах. А небо голубеет на глазах, становится ярче, синее, прогреваясь солнечными лучами.

Тихо летним утром. Ещё не поднялся ветерок, и зеленая листва не шуршит. Кругом спокойствие и умиротворенность.

- Стройся! Быстрее! Поторапливайтесь! - звучали команды за небольшим леском кустарника. Командиры подгоняли французских солдат. Те становились рядом друг с другом. Формировали большую коробку.

Вдали, сквозь редкие деревья, был виден высокий холм, заросший травой. Перед ним стройными рядами стояли русские войска. Один из французских офицеров вышел из леса и молча осматривал неприятеля.

- Месье Маршан, гренадёры построены и готовы к движению, - к начальству подошёл подчинённый.

- Отлично. Ждём общей команды от маршала Даву. И начинаем.

Где-то вдали за холмом раздался грохот пушечного выстрела. Чёрное ядро. Размером с крупную бычью голову. Взлетело практически вертикально. Унеслось в сторону облаков. Чуть не попало в солнце. Вернулось. - Шлёп! - Вязко вошло в сырую, промокшую от ночного дождя землю.

- Недолёт! - судорожно перекрестился один из рядовых.

- Дай бог, чтобы русские артиллеристы стреляли только так, - его поддержал товарищ стоявший рядом.

Третий солдат нервно рассмеялся. - Говорят пушки у них кривые. И глаза косят. Чтобы стрелять было удобнее.

Снова загрохотало. Ядро, в этот раз, понеслось по дуге. Противно свистя, перелетело выстроившуюся колонну. Устремилось к земле. Нырнуло в небольшую речку. Подняло фонтан брызг.

- Матерь божья! - в строю начали испугано креститься. – Что это? Тут больше трёх километров? Это какой должен быть размер пушки? Чтобы метнуть такую огроменную чугуняку?

Улыбка сбежала с лица шутника. Тем не менее он продолжал острить. - Ха! Перелёт. Я же говорил – косоглазые. Им только по воронам. Либо по рыбе.

- Внимание! - старший офицер поднял шпагу. - Шагом, марш. - Он махнул саблей, дублируя голосовой приказ.

Пушка, словно услышав команду, выстрелила в третий раз. Выпустила шар странного серого цвета.

"У-у-у-а-ллл..." - налитый ужасом, гневом и ненавистью он разогнался и запел. С математической точностью долетел до середины колонны. Нырнул внутрь, чуть коснулся тела одного из несчастных.

"ПШИК-ШИК" – громко прозвучало в воздухе. Чудовищный звук разделил ядро на сотни маленьких осколков, с безумной скоростью разлетелся, исполосовал всё в фарш и ошмётки в радиусе двенадцати метров. Со стороны показалась, словно сама смерть махнула большой косой, проделав кровавую окружность в ещё живом прямоугольнике французского войска. Мертвые, внутри круга, словно изрешечённые куклы, молча осыпались частями. Раненые, истошно кричали и мучались в судорогах. Живые, за пределами взрыва, в ужасе пятились от кровавого пятна. Напирали друг на друга. Создавали толкучку.

- Господи помилуй! Господи! Господи! – кричали те, кому посчастливилось не попасть в страшный водоворот смерти. Люди пятились и пятились. - Что за дьявольские снаряды? Как возможно такое? Чем они стреляют?

Не прошло пяти минут как снова, - "У-у-у-а-ллл...", - следующее ядро, новый "ПШИК" и вновь кровяной овал из мяса, костей в нескольких метрах от первого взрыва. А через три минуты, не дожидаясь очередного "пшика", все кто стоял в колонне, бросились в рассыпную от того места куда падали эти ужасные серые ядра.

Глава 1.

Званный ужин в доме князя Юсупова заканчивался фейерверком.

Хозяин дома незаметно подошёл к князю Волконскому, который любовался переливами огней. Вежливо обозначил свою скромную персону. Завёл разговор о выступлении приезжих артистов...

- Mon cher Piotr Dmitrievitch, que pensez-vous du chant de Signora Linucci Fabrizio? On raconte que le souverain lui-mеme, aprеs l'avoir entendu, a dit... adorable! (Милейший Пётр Дмитриевич, хотел узнать ваше мнение о сегодняшнем выступлении синьоры Линуччи Фабрицио? Не правда ли, она мила? А какой волшебный голос? Говорят, сам государь, услышав её, произнёс... прелестно! Франц.).

Гость чуть склонил голову. - Ах, Алексей Юрьевич, если уже так сказал сам самодержец. То у меня после её пения просто нет слов.

Юсупов поиграл пальцами, на которых переливались перстни с дорогими камнями. - Je pense aussi qu'elle est douce et charmante. Des amis disent qu'elle ressemble beaucoup а Glafira Sukonnikova. (Мне тоже кажется, что она мила и восхитительна. Такая, шарман! Говорят, похожа на Глафиру Суконникову. Франц.).

Волконский покачал головой. Постучал пальцами по набалдашнику трости. Подумал прежде, чем ответить. (Как может драная кошка походить на грациозную пантеру. У Суконниковой не голос, а ГОЛОСИЩЕ. С переливами, переходами. Поёт так, что душа выпрыгивает из груди. Ноги сами идут в пляс. Если бы император слышал Суконникову, он бы точно не сказал, про это итальянское недоразумение – прелестно.) Однако в слух произнёс. - Может быть. Всё может быть, дорогой князь.

Хозяин дома удивлённо вытянул губы. Стал похож на индюка. - Любезный Пётр Дмитриевич, когда же я смогу услышать "miracle russe"?! (Это русское чудо. Франц.). Вы обещали месяц назад. Что она выступит вместе с театром. Месяц прошёл. А я до сих пор не видел ни её, ни театра?

Волконский развёл руки.- Oh, mon cher ami! (Ах, милый друг! Франц.). Я уже договорился, назначил время. Даже привёз вместе с актёрами в Москву. Но, внезапно вернулся из вояжа князь Кирилл Ланин. Выпорол режиссера. Накричал на крепостных актёров. Порушил все договоренности. Я хотел поговорить с ним в спокойной обстановке. Когда он придёт в себя. Убедить, что не прав. Но, он, как ветер. С утра, был. К вечеру, нет. Ускакал в Петербург по делам государя. Где сейчас – чем занимается - никто не знает. А без его разрешения Глафира Суконникова выступать не будет.

- Какая жалость, - Юсупов наморщил лоб. Сделал печальное выражение лица. - Любезный Петр Дмитриевич, а если я скажу, где находиться месье Ланин, это как-то поможет ускорить обещанное выступление?

- Конечно, милейший Алексей Юрьевич. Ещё как ускорит. Если мне удастся повстречаться с ним и обсудить несколько щекотливых вопросов. Думаю, смогу уговорить на спектакль в вашем доме.

Творческая натура похлопала в ладоши. - Чудесно. Так, знайте. Ходят слухи. Он, недалеко. В ста километрах от Москвы. Возле Можайска. Там есть деревенька. – Пощёлкали пальцами вспоминая название. - Шевардино. Он, там. Строит какое-то le renforcement. (Укрепление. Франц.). Добрые языки шепчут - личное поручение Кутузова.

- Какого Кутузова? Этого? - посмотрели на потолок.