— И он. И Скотленд-ярд. Только героиня умная. Как… ты. Ты ведь найдешь убийцу, правда? И мы выиграем пари.
Она явно пыталась подхалимажничать. Чересчур очевидно. Но Кензи вдруг подумала — и, к счастью, сдержалась, чтобы не брякнуть вслух: прочти убийца рукопись, он был бы в гневе. И убил бы всех, кто ее читал… Кто был свидетелем его позора. Рукопись читали Берта, Клэр и Бретт. Ну, директор библиотеки в счет не слишком вписывается.
К тому же, именно их сосед напротив — он же, похоже, Бретт — вернулся утром промокший насквозь. К нему по ночам приходили женщины, когда он «уезжал на континент»… «Розовый убийца» живет напротив?!..
— Кензи?..
Она поднесла белую от муки руку к горлу.
— Давай, — одернула она встрепенувшуюся Дору, — закончи с тестом. А я сейчас.
— Ты куда?
— Я сейчас вернусь, Дора. Хорошенько его катай о стол! Можешь даже ударить со всей силы.
Отирая руки о фартук, Кензи поспешно прокралась в темную гостиную с квадратом желтого света от фонаря посередине и напряженно всмотрелась в черный вечер. Горят ли окна?..
А что, если… Да. Горят. А вдруг он постучится в их дверь — что тогда?..
Нет, Кензи, это смешно. И сообщать инспектору — тоже. Ты права. Воображение разыгралось. Не только у Доры. В первую очередь — у тебя. Ты всегда этим страдала, как бы ни пыталась скрыть.
Входной колокольчик затрезвонил будто в самом чревном сплетении.
* * *
— Кензи, что случилось?! Почему ты не открываешь дверь?..
Дороти с недоумением глядела, как Кензи мечется по кухне в поисках… скалки?!. Вместо того, чтобы впустить незваных гостей. Но у гувернантки глаза были безумные — не стоит, наверное. Она неожиданно схватила девочку за плечи, и тесто шлепнулось им под ноги. Но Кензи и на это внимания не обратила.
— Пожалуйста, не выходи в коридор, — попросила она самым драматичным громким шепотом. — Что бы ни случилось.
— Но…
Колокольчик затрезвонил еще раз, настойчиво. Кензи сжала скалку обеими руками.
Дороти вдруг расхохоталась.
— Ты что — думаешь, это Александр Бретт?.. Аха-ха!
В дверь начали совершенно определенно ломиться. Кулаками и ногами.
— Беги к черному ходу, Дора.
Бояться за себя — не сахар, но бояться за ребенка — хуже пуда соли. Ты готов и жизнь отдать, но тогда… кто его защитит?.. Кензи вскинула подбородок и приготовилась сделать шаг к неизбежному.
— А оттуда — к миссис Митчем. Через сад. Ты знаешь.
Но Дороти поднырнула под ее рукой прямо ко входу парадному.
— Я открою. Ты будешь тут стоять до скончания веков, а это, наверное, Вуд.
— Дора!
Кензи стрелой вылетела за непослушной воспитанницей в коридор.
— Ведь миссис Митчем заклинала тебя…
Осеклась: Дороти доверчиво распахнула дверь, даже не спросив, кто, и та со зловещим скрипом явила ее взору… Вуда Бейкера и Колина Дьюхарста.
Кензи опустила скалку, а душа, кажется, и вовсе покинула ее бренное тело. Ей сделалось дурно, пришлось опереться о стену и все цветочки обоев зарябили в глазах.
— О, Вуд, я так и знала! Ой, и вы, инспектор? С цветами?! Заходите, заходите, вам можно… — Дора повисла на руке репортера, втягивая внутрь.
У Колина был небольшой букет хризантем. Почти как на обоях. И сконфуженный вид. Кензи попыталась проморгаться.
— Кензи, все в порядке?
Это Вуд встревоженно подошел к ней, встряхнул за плечо, а у нее так билось сердце, что, казалось, она сейчас задохнется. Мун выставила ладонь вперед, надеясь дать понять, что сейчас она отдышится, и тогда… Но Дороти продолжала вываливать другу сведения, требуя внимания:
— Мы готовим жареную говядину с йоркширским пуддингом, вы ведь голодные? Правда, пудинг упал на пол, но мы его попробуем спасти… А еще мы знаем, где Александр Бретт живет. Кензи подумала, что вы — это он, представляете? А потом говорит, что это у меня воображение разыгралось.
— Сейчас он не так важен, — мимоходом возразил девочке Вуд, снова успокаивающе поглаживая дрожащее плечо Кензи. — Все хорошо.
Она с благодарностью подняла глаза. Кажется, дыхание возвращается.
— Это… нелепо получилось.
Колин Дьюхарст затворил дверь, зажег газовый рожок, и в коридоре стало светло.
— Желтые розы использовал «розовый убийца», Александра бояться не стоит, — инспектор шагнул вперед и протянул Кензи цветы. — К тому же — мы здесь. Я… хотел извиниться за сегодня. У меня не было права на вас кричать, Кензи.
Кензи смутилась. Еще никогда ей не покупали цветов… те, кому она «невеста».
— Я тоже… была неправа. Очень. И про невесту. Понимаете, в Хайленде «невеста» не всегда значит, что была помолвка, это просто…
— Не переживайте. Мы все решим. Если что — поженимся, — неловко пошутил инспектор.
Вуд кашлянул и отпустил Кензи. Красную, как хризантемы, в которые она спрятала лицо. Объявил насмешливо, выпячивая грудь колесом:
— Вообще-то, послание адресовано мне, а не вам, Дьюхарст. В последней заметке я назвал его «мясником», вот он и запрещает называть его в книгах или газетах так. Это мне теперь надо оглядываться по вечерам — не вам.
— Отличный способ нам это сообщить, — крякнул инспектор. — Кстати, убитая…
Кензи усмехнулась, рассеянно втягивая носом аромат хризантем. Красных. Пахнут… как сад дома. Бесконечно далеко, в прошлой жизни.
— Вы, Вуд, все же слишком не выпендривайтесь. У нас в Хайленде — знаете, просто дадут в нос или пырнут ножом в живот. Безо всяких экивоков, посланий у трупа, пепла и розовых лепестков…
— Пырнут ножом в живот?.. — фальшиво расхохотался репортер.
Ему очень не нравилось, что ей приглянулись цветы. Инспектор — догадливый какой! Прощения просить приперся. Да когда дубину Дьюхарста интересовали прощения своенравных шотландок?..
«Невеста»…
Кензи спохватилась и ударила себя макушками хризантем по губам.
— Прошлое изо всех дыр… Прости, Дора. Не повторяй…
Но Доры в коридоре не было. Зато за спиной инспектора зияла дыра открытой в полную фонарей ночь входной двери.
— Дора!
Кензи похолодела и покачнулась. Ее удержал инспектор.
— Что случилось?
Вуд оглянулся первым.
— Инспектор, вы… не закрыли дверь?
— Вот миссис Митчем, язык без костей! — размахивая руками, воскликнула Кензи. И в недоумении обнаружила вдруг, что трепыхается в объятиях Дьюхарста. — Пустите! Она пошла в тот дом напротив, к Бретту, вы понимаете?!
— Ты в истерике.
— Ой, и что в том удивительного?.. Пусти же!
Инспектор был неумолим. Идиот! Кензи хотела топнуть его по сапогу, но он вовремя убрал ногу.
— Бретт не опасен, — отозвался Вуд. — Не переживай, Кен. Я приведу Дору.
Он вышел, а Кензи толкнула все еще удерживающего ее инспектора в грудь.
— Пустите!
— Что ты сделаешь? Вуд приведет твою леди Блер. Кензи, тебе бы успокоиться…
Она вдруг расплакалась у него на плече. Снова.
— Успокоишься тут… Вся жизнь как акробат на канате. Лондон, репутация, убийства, опекунство и поиски работы, вы еще с этой дурацкой «невестой»…
— Это не я начал. А что за поиски работы? Ты разве не получаешь жалованье гувернантки? Его недостаточно?..
— Миссис Блер хочет передать мне права на опеку над Дорой. И чтобы я… работала, заботилась о ней…
Кензи всхлипнула. Инспектор покопался в карманах левой рукой, нашел платок, неловко вытер ей щеки. И Мун не отстранилась.
— А тебе это нужно?
Когда они перешли на «ты»?.. Кензи даже не пришло в голову возмутиться, хотя в любой другой ситуации…
— Конечно, нужно… Ты хоть представляешь, каково это — когда ты совсем один? Как Дора? Я хочу, чтобы она жила, по-настоящему, как… joue de vivre, знаешь? А дала себя похоронить под кодексом чести миссис Блер, и если это — возможность… Разве есть у меня моральное право поступить иначе?.. Это… как нечто, что невозможно, немыслимо, как… — она поискала подходящего слова и не нашла. — Но воспитывать ее — сплошная мигрень, и вдруг у меня не получится?..
