Миссис Блер покачала головой, задумчиво поглядывая, как Кензи наливает себе и Дороти остывшего чая. Возможно сделать ее опекуном Дороти — и вправду хорошая мысль. Она странная, но в ней… есть что-то эдакое.

— Я возвращаюсь вечерним поездом домой, дорогая.

Это «дорогая» вырвалось совершенно случайно. И она удивилась ему не меньше поперхнувшейся чаем гувернантки. Но прозвучало так естественно. Миссис Блер смутилась и поднялась, подошла к окну. Скоро зажгутся электрические фонари. Пора брать кэб.

— Вопрос передачи опекунства мы обговорим, когда вы найдете работу. Только позаботьтесь о том, чтобы она была достойной, пожалуйста.

— Ах, конечно же она найдет такую! — неожиданно встала на сторону Кензи дородная миссис Митчем. — Она же одна из самых приличных девушек на *-авеню!

Кензи порадовалась, что после «дорогая» миссис Блер она к чаю не притронулась. Иначе он был бы уже на скатерти.

— Ведь ее молодой человек — инспектор Скотленд-ярда, Кензи отлично понимает, что такое достоинство и респектабельность! Вы знаете, голубушка, я опасалась, что вы из тех новомодных вертихвосток, что романы крутят — каюсь. Простите старую перечницу?

Дороти тихо засмеялась и незаметно толкнула локтем замершую гувернантку.

— Миссис Митчем, — уже с примерной вежливостью заявила она, — на самом деле в Скотленд-ярде все знают, что Кензи — невеста инспектора Дьюхарста. Просто она сказать вам стесняется.

Щеки Кензи так и вспыхнули. Миссис Блер обернулась от окна.

— Дора!

— Ах, так вы помолвлены?! — воскликнула миссис Митчем, а миссис Блер так и присела на диванчик около окна.

К Дороти вернулось прежнее шкодливое настроение: глазенки блестели в ожидании ответа.

— Не то, чтобы… Дороти, — она попыталась вложить в свой голос всю строгость вместо злости, а вместо «не пори чепухи!» сказала: — не говори ерунды, пожалуйста.

— Но он собирается сделать предложение?..

Кензи облизнула губы.

— Думаю, об этом лучше спросить его, миссис Митчем.

— Вот это было бы замечательно, — защебетала Миранда Митчем, — иметь в соседях инспектора Скотленд-ярда, а не дебошира с долгами, уж прости, Мод… Но твой брат никогда не был образцом семейных ценностей. А вот мисс Мун — другое дело! Хозяйка от Бога, скромная, красивая, готовит — я не сомневаюсь — замечательно. Уверена, что у Энтони йоркширкского пуддинга Дороти есть не доводилось, да о ней вовсе никто здесь не заботился. А у мисс Мун отличные задатки матери — ты видела как она расправилась с детской истерикой?.. Как ты ни тверди, Мод, что загородный воздух для девочки лучше, без частного воспитания из нее ничего путного не выйдет. Дороти, ты непременно слушайся мисс Мун. Так Господь заповедал. И я.

Дора хотела сказать, что у нее не было истерики, и что она будет слушаться, когда посчитает нужным, и уж тем более про путное заповедовать и решать не миссис Митчем, но тут тетушка Матильда отозвалась со своего диванчика неожиданно глухим голосом, и у нее внутри все упало:

— Не думаю, что инспектор согласится быть твоим соседом, Мира. Да и мисс Мун тогда не захочет заботиться о сироте, когда у нее появятся свои дети. Дора, готовься к жизни в пансионе.

В наступившей напряженной тишине раздался уверенный голос шотландки:

— Миссис Блер, я слов на ветер не бросаю. Если я согласилась стать опекуном Доры, то так оно и будет вне зависимости от того, выйду я замуж или нет. Или это вы передумали?

Миссис Блер вздохнула с облегчением. Вообще-то, она не хотела забирать Дору за город — у нее и своих проблем хватает, но долг прежде всего. И если от этого долга можно вот так избавиться… Лучше побыстрее — вдруг Мун передумает?

— Хорошо, — невозмутимо поднялась она. — Я поговорю с нотариусом Энтони. Поторопитесь насчет работы.

Кензи сдержанно кивнула.

— Сделаю, что в моих силах.

Миссис Блер засобиралась, а миссис Митчем — вместе с ней.

— Ах, как же все-таки хорошо, что вы приехали, мисс Мун, — весело выдала миссис Митчем, крутясь перед зеркалом и укладывая шляпку, будто это ей трястись до дома вечерним поездом. — Наконец хоть одни соседи будут благочестивы — пастор слишком хорошего мнения о нашей пастве. Вот например этот джентльмен из дома напротив…

— А с ним что не так? — сварливо уточнила миссис Блер, из-за плеча пожилой соседки пытаясь увидеть в зеркале свое отражение.

— Так… — миссис Митчем для приличия посмотрела по сторонам и шепотом сказала: — Распутник он. А еще белые розы посадил! — Кензи и Дороти при этой подробности невольно переглянулись. — Это его второй дом, секретный. Он сюда приезжает всегда с чемоданом с наклейками будто бы с континента, но я его-то знаю, он из «Макмиллана»! Я там была на открытии, знаю. А как уезжает — новые доклеивает, мошенник. А под покровом ночи… — Миранда Митчем и вовсе понизила голос, упиваясь всеобщим вниманием.

Мод Блер, конечно, демонстрировала скептичность, но она всегда была сухой щепкой, с детства. Думает, что это характерная черта леди.

— А что под покровом ночи?.. — спросила Кензи так же тихо.

— К нему приходят женщины. Завернутые в накидку, скрываясь… А сегодня он сам утром пришел, в таком виде, что сейчас, наверное, умер от простуды. И поделом!

— Ой, Мира, — затормошила соседку за плечо Матильда Блер. — Приличным людям о таком говорить не пристало — сама знаешь!

— Знаю, знаю… А тем более делать — разве не так?.. Ну, а еще он разодрал руку в кровь о гвоздь — чтоб он был ржавый! Нечестивец.

* * *

Приобщить Дороти к приготовлению ужина было занятием едва ли не более сложным, чем добраться из Абердина в Лондон целой и невредимой.

— Но тетушки ушли, теперь твоя говядина никому не нужна! А…

— Не забывай помешивать молоко, а то убежит, и придется тебе драить плиту, — цыкнула Кензи. Дороти этот процесс ненавидела. — Нужна. Твоему желудку нужна. И мозгам.

— А мозгам зачем?

— Чтобы дисциплине учились.

Дрова уютно потрескивали под плитой, на которой пыталось пригорать к кастрюльке молоко для пудинга. С насупленной миной Дороти вяло баламутила его деревянной лопаткой. Девочке пришлось посторониться, когда Кензи сунула начиненную специями вырезку в духовку, а потом достала с полки жестяную банку и высыпала муку горкой прямо на деревянный стол посередине комнаты.

За окном уже давно темно, а тут у них тут светло, тепло, уютно, безопасно. И никаких убийц, белых перчаток и желтых роз.

— Понимаю — твое воображение разыгралось.

— Но нам нужно хотя бы сообщить инспектору, если ты проверять не хочешь!

— Инспектору… Ну да — я же его невеста, — хмыкнула Кензи и разбила яйцо. — Давай сюда молоко.

— Кензи, ну ты снова занудствуешь.

Дороти наблюдала, как Кензи выливает в ямку в муке молоко, вмешивая все той же лопаткой, разбивает в смесь яйца и уже рукой ловко сбивает тесто.

— Сначала ужин. Даже инспектор Дьюхарст ужинает — поверь. Я не занудствую. Я…

— Да, это «задатки матери» проявляются, — сложила Дороти руки на груди и насмешливо облокотилась о стол.

Кензи месила и месила, а Дороти смотрела и смотрела. И вроде бы, все переживания улетучивались из этого простого домашнего момента.

Но Дора долго молчать не могла.

— Интересно, почему убийца на сей раз оставил пепел… И что в том послании?.. А в рукописях? Ой, ведь четвертая как раз у него — в доме напротив! Всего-то надо в гости напроситься… Может, мы придем с говядиной… Ну, так по-добрососедски? Миссис Митчем говорит, он просто обязан был простудиться. И случайно найдем… Кензи, думаешь, она там?

Кензи неопределенно хмыкнула и продолжила мутузить тесто, сбивающееся в гладкий блестящий комок.

— Кто знает… Но убийца оставил послание инспектору. Думаю, теперь уже про рукописи нам знать необязательно… Раз это он… Но погоди. Ты говорила, директор библиотеки считает, будто в книге убийца изображен глупым?

Дороти кивнула.