— Дору никто не мог бы похоронить, — рассмеялся Дьюхарст, проводя рукой по ее растрепавшимся волосам. На них осталась мука. И на его мундире — тоже. Ерунда. — Думаю, даже могильщики. И у тебя получится. Непременно. У тебя все получается, Кензи.

Но шотландка вдруг замерла.

— Погоди, — сказала она внезапно спокойным голосом, что совсем не вязался с заплаканным лицом. Отстранилась. И глядя в стену с красными цветочками поверх смятых их объятиями хризантем, спросила: — В послании убийца потребовал не называть его «мясником» в газетах и книгах?

— Да, но…

— Я как раз думала об этом… Вуд писал в газете, а Лори — в книге.

— Кензи, я не сказал при Доре… Третья убитая — Лорелея.

Кензи кивала, как китайский болванчик. Ничего удивительного. Все вписывается в неожиданно простой ответ…

— Он замкнул круг… Потому и сжег… Пепел и розовые лепестки… Три рукописи были у вас. Он сжег последнюю. Свою.

Дьюхарст отпустил девушку и схватился за пояс.

— Какой дом?

«Розовый убийца» не мог знать про книги, если они не попали к нему. И… он не нашел рукописей, потому и пригрозил полиции убийствами, если их обнародуют.

* * *

— Где она?!

Ворвавшийся сквозь сорванную с петель дверь инспектор был любимым воспоминанием Миранды Митчем той осени. Из своего окна она достаточно хорошо видела, как этот бравый слуга закона, жених благопристойной мисс Мун наставил пистолет на распутника в доме напротив.

Распутник был в халате, держался за сердце и стену, правая рука его была перевязана бинтом, а горло шарфом — в театральный бинокль со старых времен было видно все. Так она и знала! Шляться по ночам в ливень — всегда этим заканчивается, да и божье возмездие всегда приходит в наименее ожидаемый момент.

Кензи цеплялась за плечо инспектора.

— Где Дора?

Александр Бретт беспомощно кашлял в кулак.

— Господа… вы кто?

— Полиция, — широко расставив ноги, инспектор продолжал целиться. — И это — мой ответ вам на выдвинутые требования.

— Требования?.. Вы о чем?

Бретта скрутил кашель, и, не успел он отойти от приступа — инспектор тоже его скрутил. На полу. Миссис Митчем была в восторге.

— Мы опубликуем ее рукопись, копии — в Скотленд-ярде, — сказала Кензи.

И тогда Бретт себя выдал. Забарахтался под инспектором, пытаясь вырваться, и ему почти удалось, но Дьюхарст защелкнул на его запястьях ледяные наручники.

— Тогда попрощайтесь с Дорой, — прошипел он совсем иным голосом.

И захохотал, перемежая смех с кашлем. Инспектор встряхнул «розового убийцу» — тот, кажется, был в лихорадке:

— Хорошо, а если я дам слово, что их сожгу?..

Бретт кашлянул еще раз и помотал головой.

— Ой, смотри, Вуд, а дверь-то открыта… — раздался вдруг детский голосок с крыльца. — Кензи, инспектор?.. А что вы тут делаете?..

Кензи сползла по стеночке.

— В общем… — пробормотал инспектор, — все равно романчик дурноват для издания, вы правы… Но убивать за это того не стоило. Подъем. Кензи, оставишь говядины для меня? Я вернусь.

* * *

Миссис Митчем была счастлива, что напросилась к Кензи и Дороти. Девочка Блера оказалась душкой несмотря на отсутствие манер, кузен Мун — очаровашкой, да еще и работает в «Таймс», инспектор же, воротившийся после ареста как раз к раздаче блюд — и вовсе героем девичьих грез.

— А главное — как вы на него набросились… Я и в театре не видела такого яркого зрелища.

Кензи сначала стеснялась соседки, но когда Дороти сболтнула про пари и расследование, миссис Митчем поняла: эти двое просто обязаны остаться ее соседями. А если будет и вот этот третий однажды с ними вместе… Для этого стоит сделать все!

Вскоре любопытная женщина выпытала все, чего ей не хватало для полной картины. Александр Бретт, их сосед-распутник — «розовый убийца»! Ну да, такому на роду просто написано.

— Инспектор, — обратилась она к нему, подливая домашнего сидра собственного изготовления в его бокал, — и что же — признался наш издатель? Вот я всегда знала — рыльце у него-то в пушку, со всеми этими наклейками!

— Только после шантажа рукописями, — усмехнулся Дьюхарст, пожирая говядину огромными кусками. Это было не слишком по этикету, но никто не жаловался. Инспектор заслужил.

И Вуду Бейкеру это не нравилось. Но ему оставалось потягивать свой сидр и следить, чтобы Дороти не сделала очередной глоток. В ее возрасте одного для пробы достаточно.

— Я вот не понимаю… — проговорила Кензи, чуть разомлевшая от волнений, усталости и сидра миссис Митчем. — Откуда в леднике Дидье взялись рукописи?

— И про Лорелею, — вставила Дороти. — Мы ее так и не увидели.

Кензи внезапно лукаво стрельнула глазами в сторону Дьюхарста. И ее многозначительная ремарка умилила Миранду Митчем:

— Кто хотел — увидел…

— Предпочитаю смотреть на живых, — отшутился инспектор одним им с Кензи понятным скрытым смыслом.

И от того где-то внутри почему-то становилось тепло. Или это просто она настоялась у духовки, спасая едва не подгоревшее жаркое. Кензи продолжила на пальцах:

— Лорелея выслала рукописи Клэр, Берте и Александру. А Джонс, не выдержав несправедливости, вечером пришел и все ей рассказал. Ну, как же так — она доверяла прохиндеям, а не ему. Лорелея решила исчезнуть и вернуть рукописи, оставить всех с носом и…

— И истерика у нее случилась, от обилия переживаний, — подмигнул Кензи тоже слегка захмелевший инспектор. — А рядом оказался хлюпик Джонс, и справился с ней не сумел.

Мун хмыкнула:

— Ну да, не то, что некоторые. В теории.

— Это задатки матери, — с умным лицом влезла Дороти в непонятный разговор. — Когда Лорелея сбежала от Дидье из-за убийства Берты, она пошла на вокзал, да? Она ведь думала, что утром туда придет Бретт? И не знала, что Дидье ничего ему не передал.

Колин кивнул с сомнением.

— К сожалению, мы никогда этого не узнаем. Хотя ревность Дидье могла ее спасти от встречи с Бреттом… Если бы она не вернулась. Я полагаю… Что она собиралась забрать рукописи. Но ничего не нашла. Кроме гибели.

— Так это она их спрятала?! — удивились и Кензи, и Дора, и миссис Митчем.

Вуд подал голос:

— Версия звучит правдоподобно. Клэр и Берта хранили свои копии в столах, и в день исчезновения Лорелеи исчезли и рукописи. Вам не кажется, что тут есть связь?

— Но почему же тогда вы их не обнаружили после первого убийства? — спросила Кензи.

Вуд хихикнул. Потому что инспектор — тугодум. Колин нахмурился и пояснил:

— Потому что тогда мы не подозревали Дидье и обыскивали только задний двор.

— И то, роз желтых не нашли, — буркнул Бейкер.

Дьюхарст хотел бы Дятлу засветить в его длинный нос чем-нибудь…, но в говядине костей не было, а вилкой — не слишком.

— Мы не копались в отходах.

— А следовало бы. Работа у вас такая.

— Это у вас такая.

— Нет, мы копаемся в грязном белье.

Миссис Митчем этот аспект нового знакомства тоже решительно нравился — кузен Кензи явно испытывал к ней не только братские чувства, так что с инспектором клевался, как петух на ринге. Иногда. Что добавляло пикантные нотки.

А Кензи пропускала это все мимо ушей. И только собирала хризантемы в вазу. Достойно леди. Вот и сейчас она лишь с пониманием протянула:

— Значит, все потому, что вы начали подозревать Дидье… Хотя Бретт убил бы Лорелею и так…

— Просто мы не смогли бы его шантажировать и ничего бы не доказали.

— Небо благослови Дидье.

— Он собирается бросить «Паризьен» и уехать на континент. Говорит, даже если удастся вернуть репутацию заведения, все равно призраки ему будут мерещиться.

Миссис Митчем спросила:

— Но почему наш издатель убил всех девушек именно там?

— Изначально он позвал туда Берту. В записке он просил ее принести «сердце». Так называлась книга Лорелеи.