– Шанти, шанти, шанти15.

Она заканчивала ритуал. Увидев только ее дородное тело, напоминающее джутовый мешок с рисом, доброжелательное лицо благородного сливочно-коричневого оттенка, черные глаза, никогда не смотревшие на него с укором, Кдан всхлипнул и бросился перед ней на колени. Юношу мучал жгучий стыд. Однажды он подло обманул учителя, а за это не прощают.

Кдан так и сидел недвижимый, не решаясь на какие-либо объяснения, пока старая брахмана сама не дотронулась его лица. От ее ласкового касания юноша вздрогнул в страхе.

– Это ведь запрещено! – прошептал он, ужасаясь при мысли от того, что учитель может стать из-за него нечистой.

Вместо слов госпожа Самнанг протянула ему рис на банановых листьях.

– Ты истощен, – ласково сказала она. – Поешь.

Кдан подчинился. Покуда он пытался затолкать липкий комок в пересохшее горло, то не смел поднять взор и посмотреть прямо в глаза той, которую столько лет обманывал. Но вот подкрепившись и набравшись мужества, он вздернул голову и сказал быстро:

– Простите меня, гуру Самнанг. Я совершил ошибку.

Она с грустью улыбнулась.

– Ты ведь сделал это не для себя, сын мой? Для кого-то еще?

Кдан согласно качнул головой; мудрый учитель знал все на свете.

– Ложь ради спасения другого не является столь ужасной, сколь во имя себя, – отозвалась учитель. – И ты остался в живых после казни; это значит тебе дарован еще один шанс. Знаешь ли ты, мой мальчик, что теперь тебе разрешат высказать пожелание – любое! Эта милость даруется всякому, кто выжил после осуществления смертного приговора.

– Но… Там в джунглях… Я бы умер, если бы вы не забрали меня… Лихорадка одолевала мое тело… – слабо попытался возразить Кдан.

Брахмана легко пожала плечами:

– Бог часто действует через людей, мой мальчик. На сей раз я была его орудием.

– Я благодарен вам, госпожа!

– Твой друг волк тоже жив. Но ему надо оправиться от ран.

Кдан почувствовал, как слезы благодарности хлынули из глаз. Ранки на лице защипало. Дхоль спасен!

– Он тоже помог мне, как и вы, – поделился юноша.

Брахмана загадочно улыбнулась своими смуглыми губами.

– Еще один урок, мой мальчик. Когда будешь стремиться к цели, не забывай про тех, кто рядом.

Юноша густо покраснел и спрятал взор. Хороший урок. Как и все, что говорила брахмана. Только он, видимо, нерадивый ученик.

– Какое желание ты выскажешь на Совете брахманов?

Кдан молчал в нерешительности.

– Позволь помочь тебе. Попроси восстановить тебя в варне кшатриев. Тогда ты сможешь окончить обучение со мной. Тебя не посмеют изгнать, и все будет, как прежде.

Как прежде уже не будет.

– Окун16 за мудрый совет, гуру Самнанг.

Кдан вспомнил, с каким отвращением смотрели на него во время суда старейшины. Они презирали его, ужасались! Неужели все изменилось, и теперь они действительно выполнят любое его пожелание? Мысль его заработала. И все-таки как стало известно про обман? Неужели тот самый мальчишка кшатрий, испугавшийся храмового лабиринта, донес на него? Кроме него никто не знал о том, что он из другой варны, никто, даже его собственная семья… Кдан ушел из дома, сказав всем, что собирается стать подмастерьем одного купца из столицы; родные и не подумали усмотреть в его словах дурное. Только Кдан не желал становиться учеником вайшьи17, он метил выше. Его внешность здорово подсобила ему: светлая кожа и сходство с людьми из варны кшатриев позволили ему усыпить бдительность тех, кто принимал его в гурукулу под чужой фамилией. Никто не мог вообразить, чтобы невинный мальчик с красивыми глазами газели был способен на такой обман.

Впрочем, кому сейчас можно доверять? Над обществом довлел век тьмы, «калийюга», страшное время междоусобиц. Племена Аникорского королевства враждовали между собой, а всего главенствующих общин было четыре, по названиям частей света: Южная, Северная, Восточная и Западная. Каждая мечтала захватить власть и управлять Королевством, и настолько непримирима была вражда между ними, что некоторые брахманы предсказывали реки крови. Единственная надежда возлагалась на Аникор, великую столицу, где был возведен храмовый лабиринт. По преданию в подземелье под храмом находился Молочный океан, где можно было добыть напиток бессмертия – чудодейственную амриту. Ежегодно перед наступлением муссонов каждое племя предоставляло со своей стороны троих юношей кшатриев, дабы те отправились в паломничество вглубь лабиринта. Считалось, что тот, кто найдет и принесет напиток бессмертия, станет вечным королем – раджой, его племя прославится на века и станет главенствующим, а войны прекратятся. Только основная проблема заключалась в том, что из лабиринта еще никто не возвращался. Паломники исчезали под землей, как в утробе пишачи – страшных существ с выпученными глазами и набухшими венами. Их исчезновение трактовалось по-разному. Согласно главенствующему объяснению, паломники приносились в жертву духами ради благополучия всего Королевства. Впрочем, вера в существование чудодейственного напитка сохранялась, а посему и паломничества не прекращались. Многие хотели благоденствия «здесь и сейчас», не желая самим меняться и подстраиваться. Далеко не все походили на мудрого юношу Начикетаса18, который понимал, что земные блага преходящи.

Кдан относился к Южному племени. Он проживал с семьей в бедной деревеньке под названием Банджипол. Его мать разводила тутового шелкопряда и ткала, а отец возделывал рис. Однако кормилец семейства рано умер и был предан Агни. Наверное, все плохое в жизни Кдана началось еще тогда, со смертью отца. У него появилась цель, только вот удачно реализовать ее он не смог. Сейчас, сидя у ног любимого учителя, Кдан отчаянно пытался понять, в какой момент все пошло не так, как надо. Неужели тот кшатрий предал его? Видно, судьба свела его с араком19…

Госпожа Самнанг ласково коснулась его скулы.

– Все будет хорошо. У тебя есть одно желание, которое они обязаны будут исполнить. Тебя не посмеют убить.

Кдан нервно облизнул губы.

Этот жест он повторил чуть позже на панчаяте20 перед толпой важных старейшин, облаченных в белые одеяния. Брахманы так сурово осматривали его, словно желали кремировать одним только взглядом.

Кдан сложил ладони в сампэах21 и низко склонил голову, являя тем самым полную покорность.

– Брахмачарья22, ставший отступником и наказанный в соответствии с законом, выжил и стоит перед нами, – заунывно начал старейшина. – Небо проявило к отроку благосклонность, и он имеет право высказать одно желание, которое будет исполнено по мере наших сил и возможностей.

Кдан хорошо понимал, что ему следует попросить. Учитель дала мудрый совет. Однако, когда настала пора говорить, он поднял голову и сказал то, чего от него никто не ждал:

– Я желаю стать паломником и участвовать в походе за амритой.

23

Удивление вперемежку с отвращением отразились на лицах старейшин. Кдан старался не смотреть на учителя. Он почти никогда не следовал ее советам. Гнетущее молчание воцарилось на собрании мудрецов: что решить им? Желание отрока, прошедшего смерть, священно и надлежит быть исполненным. Однако оно вступало в противоречие с другим правилом, согласно которому в храмовый лабиринт мог зайти только представитель воинов. Слишком много предписаний и мало толкований, как рассудить?