– Купаться в нем уже явно не хочется, – согласилась с ним Софира.
– Если мы тут пробудем еще хоть сколько-нибудь, меня стошнит, – пожаловался Ваен, с отвращением наблюдая за творожистыми сгустками.
– Странно, почему океан мог испортиться…
– Ты же у нас все знаешь, свинопас. Вспомни какую-нибудь занятную историю.
Но Кдан отчетливо помнил лишь одну – про взбалтывание Молочного океана. Всеми прочими он интересовался в меньшей степени, ибо они не приближали его к цели. Ему следовало лучше учиться в гурукуле, а он отдавал предпочтение только тому, что, по его мнению, могло ему пригодиться.
– Ничего не видно… Даже гора Меру исчезла, бонг прох67.
Софира была права – священное место растворилось в ядовитых испарениях, бедные паломники потеряли свою путеводную звезду, куда теперь плыть? Отчаяние постепенно завладевало их юными сердцами. Неужели они проиграют, столько всего преодолев? Погибнут в этом странном океане, где все расплывчато и неясно, точно их будущее? Каждый из них положительно не мог смириться с таким исходом.
Неожиданно раздался странный звук, и бамбуковый плот стал двигаться медленнее, словно преодолевая сопротивление. Ваен погрузил весло в воду и почувствовал, как оно уперлось во что-то твердое.
– Земля…– тихо произнес кшатрий. И был его голос слишком безрадостен для того, кто после затяжного плавания оказался, наконец, на долгожданной суше – и неспроста. Здесь не должно быть никакой суши! Она появилась перед ними как непреодолимая преграда; вдобавок тут смердело так, что, казалось, поблизости находится гора мертвых тел, которые отчего-то забыли кремировать.
– Можем остановиться здесь ненадолго и поесть… Хотя у меня внутренности скручиваются в узел от вони…
– Плохая идея, – отрывисто возразил Кдан. – Мне тут не нравится.
– А что ты такой нежный, свинопас? Прости уж, выбирать не приходится. Туман, дороги не видать. Куда плыть?
Как бы Кдану ни нравилось это место, в глубине души он понимал, что Ваен прав. Болезненное томление охватило его сердце – они вроде уже так близки к горе и заветной амрите, цель звала его, манила, околдовывала, лишала рассудка! Раздражительность страшной силы охватила все его существо.
– Хорошо, хорошо, – сухо отчеканил он. – Переночуем на этом острове. Но завтра же продолжим путешествие.
– Возможно, тут нет завтра, – с тихой грустью возразила Софира. – Ты пытаешься судить по нашему миру, а тут все не так.
Кдан промолчал. Девчонка, конечно, тоже была права. Но именно от этого она раздражала его еще больше.
Совместными усилиями они затащили плот на куцый берег. О, как он отличался от того первого, райского! Песчинки тут были грязновато-серого цвета, точно молотый белый перец. Никакой растительности здесь не наблюдалось, впрочем, может, она и имелась, да только ее не было видно из-за ядовитого морока, поднимавшегося над протухшим океаном. Песок под ногами словно являлся отражением неба – такого же безрадостного, унылого, скорбного. Даже не верилось, что это небесный мир, где обитал сам Индра, – слишком уж он походил на земной, обычный. Ужасно клонило в сон. Юноши до смерти устали – ведь они довольно продолжительное время гребли, не давая себе ни малейшей передышки. Впрочем, и Софира чувствовала себя не лучше.
Незадачливые паломники, не сговариваясь, растянулись на липком влажном песке, старясь лечь теснее друг к другу, и тотчас же заснули. Сон Кдана был весьма беспокойный и походил скорее на потерю сознания. Юноша несколько раз просыпался: картина вокруг не менялась, от жуткой влажности монашеское одеяние неприятно липло к телу, по лбу струился пот. В какой-то момент он обнаружил, что голова Софиры доверчиво прильнула к его плечу. Осознав только сей факт, он ощутил необычайное волнение такой силы, что по телу побежали мурашки. В мире, где единственно родители решали, за кого отдавать детей, сложно было вообразить такую вот интимную близость с девушкой, которую еще не успели одобрить близкие. Красавица, а для него, в сущности, незнакомка, лежала рядом с ним в такой ошеломляющей доступности, что стоило бы ему чуть повернуться к ней, как губы их сольются и произойдет
68. Странные навязчивые мысли полезли к нему в голову: Кдан не удержался от соблазна и робко приобнял девушку за талию. Какая же она хрупкая, тоненькая! Впервые в сердце его кольнула жалость к другому человеку – чужому, далекому. Как они смогут разделить между собой амриту? А вдруг бесценный напиток может достаться лишь одному? С содроганием думал Кдан о подобной перспективе – ведь в этом случае остальные останутся ни с чем. Если бы только у него одного имелась благородная цель, все было бы куда проще, а так, получается, и Ваен действует из лучших побуждений спасти ближнего. И Софира, в сущности, тоже имеет право на жизнь. Из-за этого Кдан вновь ощутил практически прилив ненависти к своим товарищам – они заставляли терзаться муками совести, искушали его. Страдая от непривычных мыслей и смущаясь силе непреодолимого желания, Кдан убрал руку за спину, чтобы она не подводила его. Нет, ему наплевать на Ваена, Софиру. И пусть они помогли ему однажды, спасли от смерти, он не будет поступать так же. Ему надо помочь матери. К этой мысли Кдан пришел и даже как будто немного успокоился. А затем ощутил внутри себя таинственный зов.
Казалось, океан манит его – но вот куда? В сторону горы Меру или в другое место? «Сердце твое там, где сокровище твое…» – учила Кдана мудрая брахмана. Только вот пошли ли на пользу ее уроки?
Не в силах продолжать лежать, юноша вскочил на ноги. Туман немного рассеялся, и довольно безрадостный пейзаж предстал его взору. Но сам остров не пугал – небольшой по размеру – около двадцати шагов в длину и столько же в ширину – он выглядел уныло и серо, однако кое-что по-настоящему ужасало. Две большие туши мертвых коров лежали чуть поодаль: они уже начали разлагаться и смердеть. Острые кости ощетинились подобно бамбуковым пикам. От несуразных обглоданных тел исходил зловонный запах, а вокруг тучами кружили насекомые. Как звери могли здесь появиться? Посреди океана, на пустынном острове, где нет ни травы, ни вообще чего-либо живого… Непостижимая загадка эта сама по себе ужасала, однако еще хуже представлялся факт, что со священными животными столь жестоко обошлись. Забой коров являлся для жителей Аникорского королевства табу, эти животные обладали защитой государства. Именно корова символизировала чистоту и святость, ибо она жертвовала другим свое молоко, не требуя ничего взамен. Их называли а-гхнья, «та, которую нельзя убивать»69
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
