Июльские дни — длинны, но и они сменяются сумерками, которые постепенно переходят в темноту летней ночи. На горизонте зажглась первая звезда. В лесу зазвучал бубен.

Пока Лена спала, Юс сходил в трапезную и принёс им ужин.

— Леночка, пора, просыпайся! — Юс гладил её волосы, дышал ей ёжиком в ухо и жена, хоть и с трудом, но проснулась.

Через полчаса они сытые и довольные, в обнимку, шли по лесной тропинке, в сторону звучащего бубна.

На большой поляне горел костёр. Молодые мужчины и женщины, смеясь, с разбегу прыгали через него.

— Зачем они это делают? — удивился Юс.

— Кто-то считает, что это очистительное пламя, кто-то, что оно приносит удачу, а кто-то, пытается так защититься от злых духов.

Волхв увидел Юстия. По его, едва уловимому движению руки, помощники вынесли вязанки хвороста и подбросили их в костёр. Пламя, с гулом и треском, взвилось вверх. Стало припекать, и люди отодвинулись от костра подальше. Прыгать в ревущий огонь никому не хотелось. Кузнец, отвечающий за противопожарную безопасность, ругнулся в адрес Чёрного Барсука и приготовил огнетушитель.

Юстий повернулся к жене и, глядя ей прямо в глаза, сказал уверенным тоном:

— Наш выход, Лена! Ничего не бойся! Я буду тебя крепко держать. Огонь нас не обидит.

Правой рукой он крепко обнял жену за талию, буквально впечатав её в себя. Её руку завёл себе за спину и велел крепко держаться за его пояс. Лене было страшно, но у неё необычный муж, и она, в очередной раз, ему доверилась.

— Эй, вы с ума сошли? — обеспокоенно крикнул кузнец, заметив, как, его недавний напарник, вместе с женой, приготовились к прыжку.

— Не мешай им! Ему — это очень надо, — остановил кузнеца волхв и добавил — Чтобы выжить.

У них было мало места для разбега. Буквально пять шагов и вот уже кромка обгоревшей земли. Толчок ногой, и, перед глазами, уходящая вниз стена огня. Возникло ощущение полёта. Лене показалось, что в высшей точке траектории, они зависли. Мир виден через марево пламени. Жара нет, есть ласковое тепло. Полёт вниз, и вот — костёр за спиной, под ногами земля. Эйфория в голове и лёгкость во всём теле.

Лена оглянулась. Людей вокруг много, но стоит абсолютная тишина. Ещё бы! Все видели, как в высшей точке их полёта, костёр выбросил вверх язык пламени. Он окутал безумную пару и вдруг развернулся в два огромных драконьих крыла. Красные огненные крылья трепетали и переливались всполохами пламени.

— Ро-ро-ро! — прозвучал над поляной то ли смех, то ли довольный вздох мифического зверя.

Кузнец быстро активировал огнетушитель, но шаман его перехватил:

— Стой, ты убьёшь их!

— Впрочем, уже всё равно, — обречённым голосом отозвался кузнец, прикидывая, сколько лет ему сидеть за смерть этих двух сумасшедших.

Но они приземлились абсолютно целые, перепачканные в пепле, но счастливые. По толпе прокатился облегчённый вздох и многие, пришедшие на этот праздник язычества, перекрестились.

Юс и Лена, держась за руки и улыбаясь, шли через народ. Люди, молча, расступались.

— Что-то мне подсказывает, что больше нас на этот фестиваль не пустят, — прошептала Лена.

— Ну и что! Мы в следующем году организуем свой фестиваль, — попытался её успокоить Юстий.

— И назовём его «Дети Огня»! — оптимистично добавила Лена, и со счастливым выражением лица добавила — Поедем домой, а?

Они, уже несколько часов, были в полёте.

Их самолет равномерно гудел. В иллюминаторе плыл, относительно одинаковый, таёжный пейзаж. Иногда разнообразие вносили ленты рек, квадраты полей и крошечные, с такой высоты, поселения. Вылетев днём, они перемещались не только в пространстве, но и во времени. Солнце повернуло на закат и землю медленно, но неотвратимо накрывали сумерки, а потом и ночь.

Юстий смотрел в иллюминатор и думал, что вид — да, очень похож на вид во время полета драконом. Ощущения же тела — абсолютно как в комфортабельном автобусе. Это было не первое его разочарование от полётов в этом мире. В мае, они всё-таки сходили в авиаклуб.

Юстий, испытав различные средства перемещения по воздуху, понял, что люди этого мира летают или в комфорте, или под угрозой разбиться в лепешку. Сам для себя он отметил легкокрылый мотопланёр. Аппарат очень отзывчив на течения ветра, и часто возникает ощущение самостоятельного полёта. Проблема в том, что держится он на тёплых восходящих потоках воздуха, то есть летать на нём можно только весной или летом при солнце и недалеко. Но очень хочется не зависеть от капризов природы и летать, куда и когда хочется. Дракон же выбрал прыжки с парашютом, но Юс видел полные ужаса глаза Лены, когда он решился на прыжок, и постоянно нервировать свою женщину не хотел. Даже ради зверя.

Юс приблизительно знал возможности этого мира и думал о создании одноместного самолета с синхронизацией механики и сознания пилота. Возможно, это даст полное ощущение полёта и абсолютный контроль над летательным аппаратом.

— Может быть — шлем с искусственным интеллектом или наушники с нейросенсорными датчиками, — мысленно рассуждал Юстий, когда самолёт тряхнуло.

Все замерли. Самолёт тряхнуло ещё раз, и из левого двигателя вырвалось пламя.

— Горим! — истошно закричала какая-то женщина.

В салоне поднялась паника. Пассажиры повскакивали со своих мест. Стюардессы метались в проходе, усаживая людей на места и уговаривая пристегнуться.

Юс недоумённо посмотрел на Лену:

— Что происходит?

Жена глядела на него с таким отчаянием, что Юс всё понял.

— У нас авария, мы все сейчас умрём. Господи, страшно-то как! Прости меня, Юстий, если я тебя чем-нибудь обидела! — она закрыла глаза, наклонилась вперёд и обхватила голову руками.

В подтверждение её слов самолёт сильно наклонился вперёд и стал резко снижаться. Чувствовалось, что экипаж пытался выровнять его, но машина не слушалась.

Юстий оглянулся. Все сидели в этой условно-безопасной позе. Кто-то молился, кто-то плакал.

— Лена, нам паниковать некогда, — сказал он жёстко. — Дай мне свою руку и говори дракону что-нибудь хорошее.

Жена посмотрела на него недоумённо, но за руку взяла и стала тихо говорить:

— Дракончик, мой любимый Дракон! Ты такой большой и красивый. Ты смелый и сильный. Мне с тобой очень хорошо! Я с тобой никого и ничего не боюсь! Дракон — я с тобой счастлива.

Юстий закрыл глаза, откинулся на спинку кресла и вцепился в подлокотники. Он погрузился в своё сознание. Дракон, свернувшись калачиком, прислушивался к звукам.

— Илий, выходи! Спаси нас, мы погибаем!

— Мне всё равно, — проворчал дракон. — Я заперт в тебе. Я устал. Смерть — освобождение, — он попытался взмахнуть крыльями, но было тесно.

— Но она тоже умрёт. Спаси её.

— Она хорошая, — дракон, вслушиваясь в слова Лены, улыбнулся.

— Она — наша истинная пара. Твоя тоже, ты забыл, зверь!

Дракон встрепенулся.

— Нет её жалко! Она должна жить, — вдруг зарычал он. — Но у меня мало сил.

— Возьми всю мою, — и Юстий, достав родовую магию, стал вливать её в своего зверя. Сила, многократно усиленная костром Барсука, оживила дракона.

Лена видела, что муж вёл внутренний диалог сам с собой, потом, на долю секунды, окутался прозрачным маревом и эта, колышущаяся бесцветная субстанция, вытекая из него жизнью, сначала метнулась в салон, а потом просочилась сквозь обшивку самолёта наружу.

Сознание Юстия следовало за драконом. Они сразу забрали из двигателя пламя, подпитав им себя. Самолёт падал стремительно, и сил обогнать его, чтобы затормозить не было. Дракон, вцепившись в фюзеляж, дополз до носа лайнера и развернул крылья. Падение замедлилось, и его призрачный зверь, упёршись лбом в нос самолёта, стал его выравнивать. Юс чувствовал, как тяжело дракону и боялся, что даже совместных сил не хватит. Этот мир упорно требовал их в жертву.

Лена, не переставая разговаривать с драконом, смотрела на мужа. Из него вытекала жизнь. Он побледнел, губы посинели, заострился нос.