Всё-таки неоднозначная личность.

Дед усмехнулся и сказал:

— Вы не волнуйтесь! Так это же моя спецспособность, которую мне дал Карфаген. Я могу на некоторое время ослаблять кому-нибудь мышцу языка. Не самое лучшее, что могло достаться, но не жалуюсь. Не спрашивайте, как я до этого додумался. Что могу именно так. Но тем не менее у меня это выходит, я могу это делать, и это помогает мне охотиться. На самом деле не так уж и сложно без языка, правда? Но ошарашивает! А вы бы ещё подольше на меня посмотрели, постояли. Не подумали, что я ещё чё-нибудь атрофировать могу, а, друзьяшки мои?

Дедан был совершенно прав. Не сговариваясь, мы с Банкиром прыгнули в его сторону. Точнее, попытались прыгнуть. Если быть совсем честными, шагнули чуть вперёд. Голубой шакалопёс резко затявкал. Или залаял? Замес в том, что он угрожающе затоптался на месте.

Мне как-то вообще не понравился расклад. Что за фигня? Как бороться с таким дедом и нужен ли нам его заступник? Может быть, оставить деда в сторонушке, а самим поймать обычного шакалопса, коих тут немало?

— Жалеете, наверное, что на меня напасть решили. Я ваши взгляды быстро распознаю, на земле служил, — сардонически усмехнулся старикан.

Отвечая на мой немой вопрос, дед ответил:

— Да много где служил. В Следственном комитете, например. В основном следаком. Он тогда ещё при прокуратуре был. А как сюда на Карфаген попал, так мозги начали покрываться снегом. Ты уж прости, милок. Я тут лет пятнадцать. Но талант процессуалиста не пропить! Тем более бухать-то особо нечего. Так, иногда меняю вещички тех, кто на меня посягает на выпивку у фирмачей, да и то не сказать, что конский ценник. Потому что тут рынка нормального нет.

Он засмеялся.

— Представляете, мировая экономика Карфагена! Валовый внешний продукт. Мы даже не знаем, в какой звёздной системе находимся! О чём тут говорить, о чём я вообще с вами разговариваю? Вы же подонки, которые хотели меня обуть. Таких, как вы, за версту чую.

Я подумал, блин, самого-то его трогать мы не собирались. Нам нужен был только его пёс, чтобы покормить зебру, чтобы она усилила наши способности, чтобы мы нашли ту девушку, чтобы обменять её у фирмачей на нужные нам вещи, в том числе патроны, может быть, оружие. А затем, чтобы добиться чего-то. Выжить, просто выжить. С другой стороны, собачонка у деда та ещё, преданная. Пожалуй, лучше не ввязываться и уходить побыстрее.

В голове всплыли картины, как мы на Земле нападаем на людей в составе банды. Как я наношу удары человеку, которого вижу впервые. Как отнимаем цепочки, телефоны, чувство достоинства. Один парень так расстроился, что мы забираем у него большие американские наушники. Он искренне просил нас оставить их. Даже предлагал встретиться на другой день, и принести нам другую модель, похуже. Я единственный тогда поверил, что в полицию он не обратится. Но большинство решило иначе, потому наушники парня уже через несколько часов лежали в скупке.

Получается, я снова подвёл свои идеалы? Попрал мораль? Издаю одни пустые звуки? Как только представилась возможность, снова взялся за старое? Неужели так сложно вытравить из себя преступника?

В этот момент из-за заснеженного холма выскочила наша новая знакомая. Она же должна охранять зебру, что биолог здесь делает?

— Шамус, ты что, снова за своё? — весело спросила девушка.

— А что, нельзя, дорогая? — сварливо отозвался дед.

Они что, знакомы? Может, сейчас я услышу, как её зовут?

— Ты зачем нападаешь на моих приятелей? Слушай, они обознались. Тебя-тоне собирались обижать, — впервые слышал её интонацию такой мягкой.

— Что ты мне рассказываешь! Скормлю их собаке, одежду поменяю у фирмачей, — дед не поддался на уговоры.

— Нет, Шамус, ты не понимаешь. Это я попросила их убить какого-нибудь шакалопса вроде такого, но попроще и не такого умного. Ты им без надобности, — продолжала убеждать биолог.

— Точно? — он прищурился, — Собачка, что ли, вам нужна была? Только нет, собачку не отдам. Извините, но ей — он ткнул пальцем в девушку, — верю.

Дед потряс головой.

— Нас с ней многое связывает!

Биолог поморщилась.

— Любишь ты навести пурги! Сейчас ещё скажи, что ты мой любовник.

— А то как же! Каждый день ты у меня в хижине. Что сегодня, я сверху? — дед засмеялся.

— Я, собственно, на лай пришла, честно говоря, думала, что Шамус сейчас в другом месте, — она с нажимом это сказала, и странно на него посмотрела, — Да, Шамус, ты ведь не здесь должен быть.

— Ну что ты опять за работу начинаешь! — несколько встревоженно, но в то же время осторожно сказал дед.

Он ведь боится её до усрачки, понял я.

А зачем она вообще отправила нас на охоту? С её скоростью реакции и слухом биолог может пробежать немножко и сломать шею любому животному, кого увидит вдалеке. Зачем мы ей? Может быть просто потому, что ей не нравится, что женщина делает всё сама?

Она не похожа на феминистку

— Ладно, так и быть, ради неё, — дед округлил глаза, — Я вас пожалею, не буду убивать. Давайте, мчите своей дорогою, а я своей! Загляни в хижину! — он послал воздушный поцелуй нашей незнакомке.

— В жопу тебя, — меланхолично ответила девушка.

Дед засмеялся и побрёл куда-то в сторону горизонта вместе со своим животным.

Говорить причём мы так и не смогли.

— А что ты смотришь-то обиженно? — удивилась девушка, — Я не умею возвращать речь. Поправитесь где-то через час. Отпустит. А пока погуляйте с вислыми сосисками внутри ртов. А⁈ Нравится?

Она разозлилась на что-то своё. Причину возмущения выяснять я не хотел, а если бы и хотел, то сейчас бы не получилось.

Из кармана биолога выпал какой-то конверт. Она, не заметив, раздражённо жестикулируя, смылась к зебре. Ни тебе здравствуй, ни тебе до свидания. Воспитание так и прёт.

Везёт нам с Банкиром на письма! Я поднял конверт, внимательно осмотрел его, достал содержимое.

Написано недавно. Почерк женский. Бумага твёрдая. Конверт не заклеен. Внутри сложенный пополам лист бумаги, сгиб неровный. Открывали несколько раз.

Так как вслух прочитать бы не получилось, ознакомившись, я дал прочитать Банкиру.

Изумительно, что ещё сказать.

Я очень надеюсь, что передо мной какая-то зарисовка. Что наша биолог с дедом Шамусом разыгрывают сценки или пишут друг для друга тексты.

Что я сейчас прочитал не страницу из чьего-то дневника, которую зачем-то с собой носит любительница зебр.

'Уютно макнул нож в рану жертвы, намазал кровь на добрый ломоть хлеба из пекарни, как в детстве, заглядываясь, как корочка хлеба вступает в синтез с корочкой запёкшейся массы, совсем недавно циркулировавшей в убитой

Она сама виновата, что отказалась посещать с ним булочную. Он ведь не просил чего-то дикого. Не требовал заполнить за него налоговую декларацию, не спрашивал рецепт чахохбили, не просил прочитать книги ксеносов.

Теперь он показал ей и всему городу, из какого слеплен теста. Кому-нибудь хочется заварного крема?'.

Глава 5. Поцелуй кабана.

Интересно, как часто можно найти записки от лиц, страдающих желанием кого-то убить? Или описывающих в подробной и довольно самодовольной форме совершенное преступление? Мне кажется, что такого, по крайней мере, на Карфагене, не должно быть. В идеале и на Земле тоже. Шанс, что именно из штанов нашей биоженщины выпадет письмецо такого содержания, чрезвычайно мал.

Я даже не ожидал, что с такой регулярностью буду встречать на чужой планете бумажные письма.

Банкир отнёсся холоднее. Возможно, его сердце было разбито или он не до конца понял серьёзность ситуации. Мне не хотелось внушать ему, как жестоки бывают homo sapiens. С другой стороны, чего опасаться маньяческих наклонностей любительницы зебр, если она может просто добежать и порвать нас на куски. Пребывание на Карфагене — феерия смыслов.

Шакалопса, кстати, мы нашли довольно быстро. Он был буквально в двух километрах, чуть замёрзший, немного уставший. Я просто вырубил его рукоятью пистолета, он даже поскулить толком не успел. Не такие они и опасные, как казалось.