Ехали мы около часа, периодически опуская стёкла. В машинах тепло, мы перекрикивались. Я постепенно успокаивался, хотя отчётливо чувствовал кровь на руках в буквальном и переносном смысле. Но радость от того, что Марина осталась жива, я не поступился совестью, не отдал её, превалировала. С другой стороны, получается, я обманул тех, у кого принял заказ? Хреновый из меня наёмник.

Главное, есть шанс наладить отношения с самим собой, со своей духовной составляющей и с Мариной.

Машина под управлением Бетон резко начала крениться. Мы услышали крик, все остановились и увидели, как она рубит мечом фирмача.

— Что случилось? Зачем ты это делаешь? Остановите её! Он же не опасен! — кричала Модница.

Я открыл дверь её «Нивы» и направил на Бетон пистолет.

— Ты что, очередная маньячка?

Она непонимающе смотрела на меня и плакала.

— Я не знаю. Не понимаю. Голос в голове. Он сказал мне убить его. Я увидела чёрную, текущую, — она замялась, подбирая термин.

— Кляксу? — спросил Фёдор, — Как говорил почивший торговец?

— Она велела мне убить его. Не хотела, чтобы мы его слушали. Ей нужно, чтобы мы добрались до цели, — голос Бетон дрожал.

Мы скинули труп фирмача из машины.

Но продолжить движение у нас не получилось. Все четыре двигателя не заводились.

— Приехали, похоже, — сказал я. — Здравствуй, база. Мы тебя нашли.

Часть вторая. Платон.

Глава 1. Cranchia scabra

На моих глазах чёрные щупальца, смахивающие на обширные кляксы, утащили Жима в дыру на потолке. Он истошно кричал, пытаясь вырваться. Какого хрена? Мы же не шумели. Как тварь нас почувствовала? Ох. Участок обеденного помещения в противоположном от меня углу не просматривался. Лампы мерцали. Я сделал осторожный шаг вперёд и почувствовал, как под ногой хрустнуло стекло разбитого стакана.

Вот теперь можно начинать паниковать.

Ранее.

— Жим, передай мне пиво! — ухмыляясь, сказал я, — Шевелись, салабонище!

Сидящая рядом китаянка ощутимо ткнула меня рукой в плечо. Больно! Пошутить нельзя?

Наш общий приятель, которого на станции прозвали «Жимолость» за звучную фамилию Жимлясов, поморщившись, кинул мне баночку индийского Pale Lager.

— Почему она тёплая? — возмутившись, я швырнул банку обратно, — Как ты умудрился, находясь в Арктике, найти неохлаждённый напиток? Ещё нужно постараться так облажаться. Метнись-ка в камбуз! Картёжник фигов.

Под всеобщий смех команды Жим, обиженно хмыкнув, поплёлся в пищевой отсек. Но что поделать, если проигрался в карты, то долг платежом красен. Кто же виноват, что Жимлянский напился и поставил на кон возможность целый день им помыкать. Играть он, конечно же, не умел, поэтому обыграть пьяного штурмана не составило труда. Блефовал Жим очень неумело, поэтому когда его лицо посещала радостная улыбка, мы пасовали.

К тому же удачи ему пожелала Ринда, а мы знаем, как у неё обстоят дела с везением. Француз Франсуа Перрен, который чистит зубы кремом для бритья и надевает разные ботинки, сыгранный Ришаром, нервно курит в сторонке. Рассеянный с улицы Бассейной уважительно кивает, завидев Ринду. Шутки шутками, но лично мне Ринда безумно нравилась, можно даже официально признать, что я в неё влюбился.

Нежный голос, изящный вкус в одежде, утончённое чувство юмора. Рыжие волосы с серыми прядями, такие же серые глаза. Веснушки, нос с горбинкой, длинный язык, который она показывает по поводу и без. Есть в ней что-то игривое. Нет. Игристое, как вино. Ринда чуть полновата, но фигура её ничуть не портила. Загляденье, короче. Проблема одна — Ринде вообще плевать на моё внимание. Возможно, оно ей даже неприятно. Сама девушка усердно ухаживала за Каребом. Чем столь сногсшибательную барышню так привлёк этот неприятный тип, я понять решительно не могу. Допустим, он смазливый. Регулярно шутит, демонстрирует физическую подготовку, таскает тяжести. Даже один раз в запале поднял Ринду на руки! Я в ту ночь не спал, раздираемый жгучей ревностью. Нелепая оранжевая одежда Кареба меня раздражала. Я старался с ним вообще не взаимодействовать, чтобы не зашквариться перегноем его самоуверенности. Пижон. Выпендрёжник. Ничего, Ринда непременно обратит на меня внимание. Как иначе?

Когда глаза мужчины видят прекрасную женщину, все его тело хочет повторить эту женщину в потомстве. Эх, когда отдыхаю, такие умности лезут в голову!

Мы находились в специально оборудованном помещении, предназначенном для досуга персонала. Интерьер тут, в отличие от остальной станции, довольно весёлый. Голубой и белый цвета визуально расширяют пространство и делают его более светлым. Зелёный и жёлтый показывают, что на дизайнере руководство решило сэкономить. Все стены украшены фотографиями, детскими рисунками и прочим, что ассоциируется с нормальной жизнью. В центре комнаты расположен большой настольный футбол, в который я постоянно играю с Веики. Удобные ручки и яркий зелёный цвет имитирующего покрытия создают ощущение игры на настоящем футбольном поле. В целом, футбол я терпеть не могу, мне безразлично, кто кого обыграл и непонятны всякие футбольные фирмы, представители которых бьют друг друга почём зря. Но на просторах Арктики сражения в настольный футбол становятся чем-то действительно важным. Кстати, Веики я сокращённо называю ВК. В противном случае, чтобы произнести её имя, нужно основательно тренировать язык, а мне не на чём. Помятые помидорки оставил в Москве.

Имя моей подруги в переводе с китайского означает хранительница любви. Что ж, для домашнего очага прям огнище. Только вот влюблён я в другую. Зато как друг ВК незаменима. Я даже ей регулярно жалуюсь на безответную любовь к Ринде, в ответ на что ВК наливает мне очередной стакан виски и предлагает забить уже и переключиться на кого-нибудь получше. Учитывая, что на станции всего две женщины, я воспринимаю её утешение как недвусмысленный намёк, но не ведусь. Ибо кто из членов экспедиции помешает мне бороться за любовь? Когда-нибудь я наберусь решимости и набью морду Каребу.

Вокруг стола с настольным футболом размещены разноцветные кресла из пластика, которые вполне себе обеспечивают комфортный отдых. Их удобная форма поддерживает правильную осанку (что, впрочем, мне уже не поможет), а мягкие подушки на спинках и сиденьях добавляют нотку уюта.

Потолок помещения оборудован встроенными светодиодными лампами, обеспечивающими мягким, равномерным светом станцию, вытаскивая её из постоянного полумрака.

Все провода и кабели аккуратно сложены нашим айтишником Витей в специальных плинтусах, проложенных вдоль стен, поэтому под ногами ничего не путается. Крайне уместно, ведь именно в комнате для досуга мы надираемся после нелёгкой работы.

Минуты шли, а Жим так и не вернулся с охлаждённой банкой пива. На него совсем не похоже. Обиделся, что ли? Нервничая, я решил сам отправиться в пищевой отсек, чтобы выяснить, что происходит. Вдруг мы перегнули с шутками? Правильно ВК меня ругала, надо было остановиться сразу. Пранк, вышедший из-под контроля. Ладно, проверю.

Коридоры станции пустые и тихие, меня иногда это напрягает. Всё-таки я существо социальное. Добравшись до отсека, я обнаружил Жима, склонившегося над столом.

— Жим, ты что застрял-то? — спросил я, подходя ближе.

Он поднял глаза, как-то отрешённо улыбнулся и указал на стол перед собой. На нём, накрытая банкой, лежала какая-то извивающаяся чёрная полоска. Я пригляделся. Нет, это не полоска. Что-то маленькое, с щупальцами. На вид, кальмар. Интересно, на вкус тоже? В голове промелькнул несмешной анекдот.

— Она напала на меня, Платон. Напала, понимаешь? Мы все в опасности!

Я недоверчиво посмотрел на Жима. Мне не понравилось его поведение. Слишком серьёзным он выглядел.

— Что тебе может сделать такая маленькая штука? Это ж не лицехват Чужих. Мы не в космосе, дружище. Расслабься. Пошли пить пиво.