Но что поделать? Мы сейчас в одной лодке, одной большой раскачивающейся лодке под названием Карфаген. Плывём с замороженной жопой на метафорическом судне.

Наверняка здесь где-то есть тёплое место, туда мы с Банкиром и топаем, чтобы лежать где-нибудь под малиновым деревом, есть бананы и смотреть, как аборигены пытаются купаться дальше косы. Наверное, они будут мочить свои напыщенные шерстяные животики, ожидая, пока кто-нибудь их почешет.

Я ещё раз окинул взглядом женщину, которая спасла нас от тех бандюгов. Хотя, как спасла, спасла она скорее зебру, мы для неё так, балласт, даже не сопутствующие потери. Мы же не потерялись. Мы — сопутствующая обуза

Вообще, я старался не искать в своих действиях признаки фатализма. То, что случилось, на то воля Божия.

Не нужно везде искать сложные причинно-следственные связи. Всё объяснимо, без фантастических допущений. Наверняка есть какие-нибудь вирусы. Вроде вируса гриппа, только даёт носителю возможность двигаться быстрее. Может быть, мы все из-за этого скорее должны отбросить коньки? Чем нам отведено на Земле? Не знаю, но проводить религиозные параллели с тем, что здесь за место, мне решительно не хотелось.

Я могу потрогать снег, не трава, но тоже вполне неплохо.

Морщась, я пытался обнаружить какие-то изъяны в предложенном девушкой плане. Пока не получалось.

Оказывается, для того, чтобы зебра спокойно себя чувствовала и могла продолжать варить в своих недрах чай для усиления способностей, нужно, чтобы сложилось немало факторов. Например, важно чётко понимать, где растёт определённая трава, которая пробивается даже под снегом.

Такая растительность для зебры жизненно необходима, так как содержит специальные витамины. Нужно не очень много — несколько травинок, хотя бы раз в две недели.

Кроме того, зебра оказалась довольно жестоким существом, потому что ей буквально всё равно, что есть, если прижмёт. Она вполне способна пережёвывать плоть зомби. Более того, наша новая знакомая биолог предположила, что чай, сваренный из гнилых останков зомбарей, усилит их же способности. К примеру, оторвать зомби руку, скормить зебре, сварить чай, напоить им подопытного. Вуаля! Он стал лучше. Спасибо за участие в нашем эксперименте!

Если способности, подаренные Карфагеном, у них, остаются после смерти, конечно. Вопрос дискуссионный. Хотя тот же Беловеер, когда умер, мог разговаривать и даже похитил нашу Кассандру. Впрочем, гадать не хочу.

Банкир вёл себя на удивление смирно, видимо, хотел понравиться девушке. Его удивительный характер сочетал в себе как наглость, так и скромность, что в моей голове совершенно не вязалось. Мне было достаточно интересно наблюдать за его попытками привлечь её внимание.

Но внимание привлекал, в основном я. Ну что ж, не скажу, что меня это расстраивало, потому что жизнь движется дальше. Марина, над которой надругался Дега, осталась на Земле. Когда я попаду и попаду ли вообще на Землю, совершенно неясно.

Может быть, попробовать поухаживать за биофифой?

У нас и способности примерно одинаковые! Чем не знак судьбы? Хотя судьбы нет, есть только Божие провидение.

Выбрал я сам себя.

Так вот. Набрать травинок, аки Аленький цветочек, конечно, можно, но есть и другой важный момент. Нужно где-то раздобыть кость шакалопса.

Как биолог нам обрисовала, где-то неподалёку водятся некие шакалопсы. Их название, как обычно, услужливо подсказал Карфаген.

Я задумался. Удивительная планета. Даёт способности. Интересно, здесь повсюду снега? Или тоже где-то есть места потеплее, понадёжнее, где мир чуть добрее? Где принцессы сидят и ждут, пока прекрасный принц их спасёт. Интересно, Банкир тянет на принца?

Не знаю, называть его простофилей мне не хотелось. Он старается как может. Не всем же быть такими крутыми, как я.

Я тут же осёкся. Гордыня и тщеславие. Нельзя себя хвалить лишний раз! Бог всё видит. А я не хочу судить себя сам. Не судите, да не судимы будете.

Учитывая мою прошлую деятельность, судимость мне совсем ни к чему.

Я горько усмехнулся собственной шутейке и, как обычно, побрёл дальше по снежному покрову. Я уже даже забыл, что значит лето. У кого-то тридцать секунд до Марса, а здесь хрен знает сколько дней до Земли.

В шее что-то болело. Глаза саднили, гайморит давал о себе знать, носовые пазухи гудели, особенно при наклоне. Когда я двигался чуть быстрее, боль отступала. Интересно, здесь есть квалифицированные врачи? Чтобы не так, как в Стуже, когда в лучшем случае Модница зашьёт тебе рану своими не очень стерильными иголочками. Как-то всё это тоскливо.

Ладно, что-то я пустился в лирику. Итак, нам нужно поймать некого пса и убить его. Освежевать. Часть костей скормить зеброчке. Зачем? Ну как минимум, потому что мне нужна порция чёткого чая, который без последствий в виде обмороков и помешательства, как было у Банкира, поможет мне усилить рефлексы. Возможно, даже приобрести другую сверхспособность. Так я смогу гораздо увереннее выживать. Способность Банкира, к сожалению, не такая эффективная, хотя в тандеме со мной вполне может пригодиться. Наша молчаливая собеседница тоже обрадуется, её зебра станет здоровее. Всем выгода, у нас у всех одни плюсы.

С другой стороны, вряд ли любой шакалопёс сразу сдастся нам под нож. Биолог сказала, что здешний климат модифицирует животных, адаптируя их под более суровые испытания.

Сама, между прочим, с нами не пошла, сославшись, что кому-то нужно стеречь зебру. Хитрая, но я не осуждаю.

В поисках костей мы встретили несуразно одетого старичка в порванной шапке с помпоном, с которым рядом, к нашему удивлению, плёлся крупный шакалопёс. Хм, ручного-то убить легче, чем дикого. Что нам дед сделает?

Лучше так, чем рисковать жизнью ради зебры.

Удивительно, сколько же на планете людей! Банкир должен быть счастлив. Мы-то думали, что никого, только в Стуже есть жизнь, а здесь вон и фирмачи, и какие-то ублюдки на машинах, которые норовили нас убить. Теперь дедок.

У деда быстро бегали глаза, он посверлил нас замутнённым взором, после чего пробормотал:

— Vermi sota мине льгота.

Или это шифр, или он рехнулся. Разбираться я не хотел.

— Вы говорите на русском? — спросил Банкир.

— Чего надо? Шелупонь, — прошамкал дед.

— Вы давно здесь? Не замëрзли? — вежливо поинтересовался я, с опаской косясь на голубоватого шакалопса, который размерами мог посоревноваться с крупной лисой.

— Тебя не касается, окаянный. Или изволишь скормить себя моему Щарику? — голос мужчины дрожал, — наверное, он нас опасался.

— Может, Шарику? — поинтересовался Банкир.

— Нет. Щарик. Через Щ. В честь некоторых частей тела одного моего знакомого, — неприятно хохотнул дед.

Невнятные у него шутки. Но хотя бы не натравил на нас своего Щарика.

— Ты же почти не одет? Как не мерзнëшь⁈ — продолжал допрос Банкир.

— Как попал на Карфаген ваш, перестал испытывать холод. Чай, на Земле мерзлявым прослыл, люк в маршрутках просил закрывать. Тут же — как рукой сняло. Наваждение какое-то. Не к добру, — дед ворчал, но его напряжённый взгляд скользил по нам.

Мы его мало интересовали. Видимо, рассматривал нас как корм для шакалопса. Но как объяснить, что именно нам нужны кости его животинки? В принципе, я смогу расправиться с ними обоими. Тем более, неподалёку чрезвычайно опасный биолог, который ради зебры растерзает любого человека. Наверное.

— Как-то мимо проскакал остолоп, на вас похожий. Я ещё удивился, обычно тут фирмачи или бандиты, а тут настоящий, русский мужичёныш! — дедок пустился травить байку.

Что за лексикон? Мужичёныш. Интересно, как на карфагенском прозвучит. Я не дал старикану завершить увлекательный рассказ о мужичёныше и достал пистолет.

Дед перестал шамкать, резко поднял руки и сухо щёлкнул пальцами.

Картинно и неуместно пафосно.

Я собирался отпустить остроту по данному поводу, но тут понял, что говорить не выходит: язык не слушался. У меня получалось только мычать, притом к моему стыду, довольно испуганно. Я перевёл взгляд на Банкира. Он тоже мычал и в отчаянии смотрел на меня. Банкир казался мне более храбрым.