В один из теплых летних дней, в самом его конце, Наталья прогуливалась по городскому базару, заглядывая в лавки и проходя ряды торговцев. Ей особо ничего не было здесь нужно. Она часто приходила сюда просто окунуться в мир контрастов. Здесь можно было увидеть рядом с роскошью нищету, с дорогими французскими туалетами – работы местных портних, рядом с седлами и хомутами – изящные фарфоровые фигурки. Так она переходила из ряда в ряд, из лавки в лавку, отмахиваясь от назойливых приказчиков, пока ее внимание не привлекли три мужика. В маленьком городе привыкаешь к его жителям, и если не знаешь всех, то, по крайней мере, среди прочих сразу узнаешь чужака. Эти были чужаками. Одеты они были, как одеваются фабричные по выходным: в косоворотки, темные костюмы с заправленными в хромовые сапоги брюками, на головах – картузы. Они шли ей навстречу от лавки старьевщика. Идущий в середине пересчитывал деньги. Когда они стали подходить ближе, Наталья услышала раздраженный голос считавшего деньги: «Вот старый скупердяй, мало того, что за гроши все скупил, так ведь еще и опять обсчитал». Уже минуя их замедленным шагом, она слышала, как кто-то предложил вернуться. Больше она ничего не услышала, но, когда оглянулась, мужчины продолжали идти своим путем. Эта встреча отчего-то взволновала Наталью, она стала чаще ходить на рынок, заглянула в лавку старьевщика, куда раньше из-за врожденной брезгливости ни разу не заходила, и была поражена грязью и убожеством этого заведения. Старая одежда была свалена в кучу, отдельными экземплярами висело только то, что еще можно было носить, но что едва ли станут покупать. Отдельно свалены металлические отходы. Наталья брезгливо оглядела все это и вышла. Хозяин лавки то ли грек, то ли армянин, выглянул было из своей коморки, заслышав посетителя, но сразу скрылся, поняв, что посетитель человек случайный. Наталья не разбиралась в различных производствах, знала лишь, что весь этот хлам идет на переработку, а что из него получится потом, для нее было тайной. Но она твердо знала, что больших денег на этом не заработаешь. Что же тогда влечет ее сюда? Она продолжала наблюдать за лавкой и еще раз видела тех троих. На этот раз они шли в сторону лавки, неся на плечах довольно большие мешки, скрылись в ней и довольно долго не выходили, а когда вышли, руки их были свободны, и они чему-то смеялись. Один из них злорадно произнес, проходя мимо Натальи: «Давно надо было прижать его. Теперь будет как миленький». Для Натальи эта фраза не осталась пустой репликой из короткого отрывка чужого разговора. Она поняла, что старику дали понять, с кем он имеет дело. Теперь он не будет больше обманывать. Интересно, есть в этом хоть что-то, что может ей прояснить ход событий. Ведь что-то происходит. Недаром же ее притягивает эта лавка. Она осторожно приоткрыла дверь и заглянула вовнутрь. Никаких мешков она не увидела. Продолжая наблюдать, она сделала еще одно открытие. В лавку периодически наведывался околоточный и выходил оттуда с самодовольной усмешкой на лице.

Все сопоставив, Наталья наконец поняла, что ее так магически притягивает к этой лавке. Деньги, там крутились немалые деньги. Старье было лишь прикрытием. Старик скупал и перепродавал краденое, а околоточный опекал его. Как-то надо сделать, чтобы и она имела право на деньги старьевщика. Чем она хуже других, загребающих деньги чужими руками. Надо как-то познакомиться с этой тройкой. Как говорят люди, старьевщик владеет этой лавкой с незапамятных времен, и наверняка за все это время ее предназначение не менялось. А если это действительно так, то он мог скопить очень большие деньги. Живет он по-нищенски. Одевается в старье, которое скупает, питается хлебом да овощами. Очевидно, он болен скопидомством. Такие могут спать на золоте и помереть с голода. Надо было как-то начинать действовать, но как? Для начала надо было познакомиться с той троицей, но как это сделать, она даже не представляла. Продолжая ходить на базар, она однажды вновь увидела их с большим кожаным саквояжем. Процедура повторилась, только на этот раз они задержались у старьевщика надолго. Очевидно, не сходятся в цене, подумала Наталья, лихорадочно ища предлога для знакомства. Они уже шли ей навстречу, она замедлила шаг, не зная, что предпринять, и в это время услышала насмешливый голос.

– Что, барышня, не мужичка ли ты тут себе подыскиваешь? Больно часто ты нам на глаза попадаешься. Может, я сгожусь, мужик я в этом теле хоть куда, если тебе, конечно, приспичило до не могу. Если я не мил, так вот еще двое, я в обиде не буду, мы, как братья, все делим поровну. Хочешь, мы и тебя по-братски поделим на троих, – громко рассмеялся мужик. Его напарники дружно поддержали.

– Нет, не хочу, – ответила Наталья, сверля говорившего холодным презрительным взглядом. – Я не сука, и мне не нужна стая кобелей.

– Ты, барышня, извини, смутился под ее взглядом мужик. И так видно, что ты не сука. Пошутил я, понимаешь. Ладно, мужики, пошли.

– Постойте, – решительным голосом остановила их Наталья. – У меня к вам дело есть. Стоящее дело.

– А ты кто такая? – пристально посмотрел на нее самый старший из троих.

– Я заказчик, заинтересованное лицо. Хочу предложить вам работу.

– Мы не поденщики.

– А эта работа и не поденная, а почасовая. А оплата годичная.

– Как это? – удивился третий мужик, высокий и стройный.

– Та вот так вот. Поработал часок, а потом год в молоке купаешься.

– Чего ты нам тут сказки рассказываешь, – рассердился Старший. – Иди своей дорогой, а мы своей пойдем.

– Никуда я не пойду, – решительно заявила Наталья. – Я за вами уже два месяца хожу, все не решалась подойти. Вы хоть выслушайте. Дело стоящее. Ей-богу.

– А мы тут при чем? – опять вступил в разговор Старший. – Попроси кого другого. Мы по найму, говорю тебе, не работаем.

– Знаю, как вы работаете, потому к вам и обращаюсь.

– Ну-ну, девонька, с огнем играешь, – с угрозой произнес Старший. – С нами опасно иметь дело, мы ведь и укусить можем.

– Знаю, что с вами опасно, зато со мной выгодно. А кусаться я сама умею, – посмотрела она на старшего недобрым взглядом, и тот не выдержал его, отвел глаза.

– Ладно, послушаем тебя, – согласился он. – Только смотри, – Он угрожающе посмотрел на Наталью, но вновь встретил ее недобрый взгляд и снова отвел глаза.

– Идемте в кабак, сейчас там нет никого, можно спокойно поговорить.

– Ну да, барыня с мужиками в кабаке гуляет. Неплохо придумано, – с иронией произнес Старший.

– Мужики барыне оказали услугу, и она их решила отблагодарить. Не домой же вести мужичье.

– Ну, хорошо, пошли, – после недолгого раздумья согласился Старший. – Только не в кабак, а вон за те склады. Вообще не дело барыне с мужичьем якшаться, тем более на глазах у людей. Ты ступай одна, а мы чуть погодя подойдем. Жди у третьего амбара. Мы скоро.

Оставшись одни, мужики коротко посовещались и пришли к выводу, что ничем не рискуют, что эта дама, или барышня, Бог ее знает, кто она, рискует больше. А на такой риск ни с чем не идут. Выходило, что ей есть что сказать, если, конечно, это не просто взбалмошная дура. Когда они подошли, Наталья медленно прогуливалась вдоль бревенчатой стены амбара. На ее лице не было ни тени страха или сомнения. Выражение было неизменным – холодно-надменным.

– Ну, девонька, выкладывай свой расклад, а мы послушаем, – предложил Старший, постучав в ворота амбара.

– Кого там аллах принес? – донесся изнутри голос.

– Не аллах, а черт принес, – весело отозвался мужик. Послышался шум отодвигаемого засова, в воротах открылась калитка, и из нее выглянул сторож, татарин средних лет с реденькими вислыми усами.

– Нам тут погуторить надо, – сказал Старший.

– Просим в гости, – радушно пригласил хозяин. – Что-то редко заходите к бедному Хабибулле, совсем забыли. Сейчас печурку растоплю, чай пить будем.

– Да постой ты со своим чаем. Нам просто переговорить с человеком надо подальше от людских глаз.

– Заходите, – отступил в сторону погрустневший Хабибулла, пропуская гостей. – О, великий аллах, – воскликнул он, когда после старшего в калитке появилась Наталья, – гурия посетила бедного Хабибуллу при земной жизни.