– Кто это дал тебе право отдавать здесь приказы? – фыркнул Юлиус.

– Среди вас я самый старший, и я, в отличие от кабинетных крыс, обучен военному делу, – тон Люфта оставался спокойным, но он явно начал терять терпение. – Кроме того, сам господин Сапий поручил мне вас вести. Ты отказываешься подчиняться его распоряжениям?

Чиновник сжал кулаки и процедил:

– В отличие от вас, я привык уважать тех, кто выше меня по социальному статусу! Но это не значит, что я не могу критиковать их решения. И я полагаю, что в этом вопросе Верховный Правитель совершил огромную ошибку, доверив лидерство какому-то там вояке! – с ненавистью в глазах он развернулся и отошёл от остальных.

– Бывают же на свете мудаки, – проговорил Мартин и покачал головой. – Фил, похоже, тебе придётся приглядывать за его изнеженным задом.

– Кстати, а если мы наткнёмся на демонов? Или найдём Доминуса? Как нам дать об этом знать? – взволнованно спросил Фил.

– Хороший вопрос, – Люфт задумался на мгновение. – В этом случае бросьте одну из ваших ламп в Бездну. Её будет видно отовсюду. Владыка Эстус, увидишь сигнал – тотчас беги на помощь.

На том и сошлись. Путники вытащили из котомок провизию, а Доминус скинул свой огромный рюкзак с доспехами. На своей карте Люфт начертил маршруты четырёх пар. Лес Ветряков занимал площадь в виде треугольника, и отряд сейчас находился в одном из его углов. Мартин и Томас отправились на север, Люфт и Оливер – налево, остальные – посередине. Сойдясь в противоположном углу, группы должны были идти назад, поменявшись местами, чтобы нужный Избранный почувствовал своего Доминуса, где бы тот не находился.

С собой они взяли только лампы, мечи, воду и канистры с маслом (благо, в техничке их обнаружилось в достатке). Юлиус наотрез отказался её нести, так что канистру пришлось тащить Филу. Плетясь позади, он мрачно мечтал о том, как здорово было бы идти в паре с Мари. По мостикам они шли от ветряка к ветряку, видя везде одну и ту же картину. Поначалу неподалёку виднелись тусклые огни от ламп товарищей, но вскоре они растаяли во мраке. Один раз раздался громкий скрежет, и Фил уже было подумал, что прилетели драконы, но оказалось, что так скрипят на ветру лопасти ветряков.

Юлиус шёл впереди, явно считая ниже своего достоинства говорить с ним. Даже с Оливером Филу было бы приятнее: хоть тот тоже навряд ли стал бы с ним общаться, но хоть высокомерия от него можно было не ждать. Он всё думал, почему же некоторые люди позволяют себе так надменно относиться к другим. Может, это указывало на их внутреннюю слабость? С другой стороны, сам Фил, никогда в жизни никого не унизивший и не оскорбивший, так и оставался жалким грузчиком, а высокомерный Юлиус смог дослужиться до самого высокого поста среди управляющих. Хотя, наверное, дело было просто в том, что он был умён, а Фил – не слишком.

Спустя какое-то время лампы закоптились, и света от них стало совсем мало. Путники остановились в техничке одного из ветряков.

– Ты, подлей масла и прочисти стекло, – властно приказал Юлиус, а сам уселся у стены.

Не решившись возразить, Фил покорно принялся за дело. Когда он открыл один из фонарей, оттуда вырвалось облачко чёрного дыма и испачкало ему всё лицо. Выглядел он, должно быть, весьма жалко и забавно одновременно, но Юлиус не стал смеяться над ним. Он вообще никогда не смеялся.

Протирая внутреннюю поверхность фонаря, Фил не сводил глаз с Юлиуса. Он всё собирался задать вопрос, не дававший ему покоя. Наконец, он собрался с мыслями и спросил:

– Почему ты вызвался?

– Что? Тебе-то какое дело? – удивлённо фыркнул Юлиус, не глядя на него.

– Ну… – причину пришлось придумывать на ходу. – Я же должен вести летопись нашего похода. Мне нужно знать, что движет всеми Избранными.

– Ах вот оно что. Знаешь, я, конечно, мог бы сказать, что делаю это ради всеобщего блага, это мой великий долг и всё такое прочее… Но поскольку твою графоманию всё равно никто не станет читать, скажу как есть. Я вызвался потому, что благодаря этому моя репутация среди плебеев резко улучшилась. Если раньше я управлял людьми, опираясь лишь на свою должность, то теперь меня будут боготворить как Избранного, отыскавшего одного из Детей Фейберуса. Это всеобщее обожание позволит мне получить больше влияния, чем у кого бы то ни было в Лаборуме.

– Но ведь ты и так заведующий Цитадели или как там… – Фил аккуратно подлил в фонари масло. – Среди чиновников нет никого выше тебя.

– Именно. Но я сказал "в Лаборуме", а не "в касте управляющих". Ты столь глуп, что мне придётся объяснять?

– Нет. Ты хочешь стать одним из старейшин.

– Не только. Святоши, вояки и умники пусть занимаются чем занимались, мне плевать, кто ими руководит. Я же хочу сменить Сапия на посту Верховного Правителя.

Таких грандиозных планов Фил от него не ожидал.

– Но как? Он ведь наш вечный лидер, мудрейший из лаборейцев…

– Ты сам-то в это веришь? – усмехнулся Юлиус. – Впрочем, я не удивлён. Такие, как ты, неспособны к критическому мышлению. Наверняка ты развесил уши и с придыханием слушал все его бредовые сказки.

– К-как ты можешь такое говорить?! – Фил мог стерпеть унижения в свой адрес, но не в адрес Верховного Правителя.

– Потому что это правда. Все, кто находится рядом с ним достаточно долго, замечают его очевидное безумие, – в голосе Юлиуса чувствовались нотки жалости. – Он уже давно потерял всякую связь с реальностью. Вместо логики и здравого смысла он руководствуется легендами и пророчествами. Последние события – ярчайший тому пример. Ему всё равно, насколько нереальны его замыслы, он просто продолжает искренне верить, что они должны исполниться.

– Но ведь так и случилось, разве нет? Дети Фейберуса действительно прибыли!

– Насчёт этого… У меня есть определённые подозрения, но высказывать их вслух было бы очевидной глупостью, особенно мне, стремящемуся на вершину. Но факт остаётся фактом. Между прочим, ты знаешь, что он слышит голоса в голове?

Фил удивлённо покачал головой.

– Неудивительно. Об этом и остальные старейшины-то не догадываются. Даже я узнал по чистой случайности. Как-то раз мне надо было поговорить с ним по неотложному делу. Сапий был у себя в покоях, но ждать я не мог и зашёл без стука. Он сидел на кровати с закрытыми глазами, раскачивался взад-вперёд и держался за голову. Я заговорил, но он прервал меня и попросил помолчать. Он просидел так ещё несколько минут, а затем сказал мне с этой своей дурацкой улыбкой, что Творцы говорят с ним, а он слушает и исполняет их волю. Попросил не говорить остальным старейшинам, чтобы их не тревожить.

Фил не знал, что ответить. Он никогда не ставил под сомнения правдивость легенд, но одно дело – просто верить в них, и совсем другое – полностью полагаться на них, не думая о своих действиях. Да и эта странность с голосами… В церковных проповедях часто упоминались разнообразные знамения и знаки, ниспосланные Творцами избранным праведникам в далёком прошлом, но про то, чтобы они обращались к кому-либо напрямую, не было ни слова. Более того, голоса в голове всегда были верными спутниками душевнобольных. "Подумай, ты веришь Сапию?" – вновь вспомнил он слова Беллума, и холодок пробежал по его спине.

– Вот такой человек сейчас управляет нашим народом. – заключил Юлиус и поднялся на ноги. – Ладно, мы теряем время. Ты всё равно не примешь правду.

"Может и приму, – подумал Фил, – но только при условии, что он не врёт".

Юлиус был чёрствым и хитроумным человеком, и он вполне мог специально оклеветать Сапия. И если бы Филу пришлось выбирать, кому из этих двоих довериться, он неизменно предпочёл бы добродушного и мягкого старика.

– Но как ты собираешься стать Верховным Правителем? – спросил он, когда они шли к следующему ветряку. – Ведь этот пост пожизненный… Что ты хочешь сделать с Сапием?!

– Ты что, решил, что я пойду на убийство больного старика ради того, чтобы занять его место? – в этот раз Юлиус выглядел действительно удивлённым.