Это был настоящий небесный рай, и каждый его житель знал, что нигде в мире победившего мрака нет места светлее, теплее и уютнее. Десятилетиями потомки выживших праведников вели здесь размеренную и упорядоченную жизнь, и со временем сказки о рыщущих в Бездне прислужниках Владыки Тьмы перестали восприниматься с должной серьёзностью. Но хотя никто из жителей города об этом ещё не подозревал, очень скоро покою, что длился сотню лет, суждено было закончиться.
Тем роковым утром Мартин Элерт, десятник Правого оборонительного рубежа, по старой солдатской привычке проснулся ещё до зажжения главного кристалла. Без труда переборов сонливость, он выбрался из кровати и подошёл к ещё тёмному окошку. Город, который он и его соратники неустанно охраняли изо дня в день, Мартин почти не видел: по долгу службы возвращался домой он уже затемно. Впрочем, отсутствие свободного времени его не слишком угнетало. В конце концов, семьи у Мартина не было, а военное ремесло было для него не только работой, но и по-настоящему любимым делом.
Ярких воспоминаний из детства у него не сохранилось, да и копаться в собственном прошлом он не слишком любил. Иногда ему казалось, хоть это и звучало как полная чушь, что он был солдатом сколько себя помнил. В конце концов он решил, что то время было для него настолько незначительным и безынтересным, что просто выветрилось из памяти. Расспрашивать об этом старших он не видел смысла, да и выглядело бы такое странно. Не знал он и точной даты своего рождения, поэтому на вид давал себе от силы лет тридцать.
После короткой зарядки Мартин отточенными движениями заправил кровать и без промедления принялся собираться. К службе он всегда относился серьёзно и опаздывать себе не позволял, равно как и сачковать на посту или во время тренировок. Не то чтобы он всерьёз верил, будто в Бездне существовала реальная угроза, но, тем не менее, поддержание дисциплины и постоянной боеготовности среди солдат он считал жизненно важным делом. В конце концов, пока члены других каст были уверены, что воины надёжно защищают их сон, в городе царило спокойствие и уверенность в завтрашнем дне, а для выживания в перевёрнутом мире это было самое главное.
Разумеется, ответственный подход Мартина не мог вечно оставаться незамеченным для начальства, и около года назад он получил повышение, что вообще-то считалось большой удачей: большинство людей занимали один и тот же пост на протяжении всей жизни. Теперь под его началом находился отряд из десяти ратников, чем Мартин поначалу страшно гордился;но вскоре стало понятно, что выше этого ему не забраться: никто из его начальства ещё не собирался в отставку, так что на внезапно освободившийся пост сотника рассчитывать не приходилось. Впрочем, он не был рьяным карьеристом, как нелюбимые им представители касты управляющих, и довольствовался тем, что имел.
Умывшись в закрытом ширмой закутке, Мартин вернулся в залитую желтоватым светом комнату. Большой кристалл загорелся, город просыпался для очередного трудового дня, а значит, пора было выполнять привычный ритуал, повторяющийся каждое утро. Дело было в том, что как и все одинокие горожане Мартин вынужден был делить комнату с другим холостяком, и так уж распорядилась коварная Судьба, что сосед его, мягко выражаясь, был немного не от мира сего. В данный момент, игнорируя падающие на него лучи кристалла, он продолжал безмятежно спать в соседней кровати.
– Каждый день одно и то же, – покачал головой Мартин. – Фил! Вставай! На работу опоздаешь.
Конечно же, это не помогло: сосед что-то сонно промычал и только сильнее прижался к подушке. Другого Мартин и не ждал, поэтому без лишних раздумий подошёл к его кровати и резко откинул одеяло.
– Хватит уже дрыхнуть! Знаешь что у нас на рубеже бывает с солдатами, которые просыпают подъём?
– Мне-то какая разница? Я же не солдат… – пробормотал сосед, протяжно зевнул и потянулся.
Филиус Шефер, или по-простому Фил, принадлежал к касте рабочих, которые не покладая рук трудились на благо лаборейского народа. Сам Фил работал оператором подъёмного крана в одном из цехов Мануфакторума; однако те, кто был знаком с ним поближе, прекрасно знали, что он занимает другую должность – Главного Лентяя Лаборума.
– Ох, Фил, ты неисправим, – вздохнул Мартин. – Ну неужели так сложно хоть раз встать вовремя?
– Ну опоздаю я на полчасика, что от этого поменяется? Всё равно по утрам поставок нет, без меня обойдутся…
Из-за грустного и тихого голоса казалось, что Фил обижен. Впрочем, Мартин знал его достаточно долго и понимал, что расстроить этого странного мечтателя было сложно. Такая уж ему досталась внешность: детское лицо и большие, словно всегда испуганные глаза необычного сиреневого оттенка. Мартин в шутку подмечал, что Фил был мутантом что умственно (понять, какая логика руководит его действиями, зачастую было сложно), что внешне. Его растрёпанные русые волосы на свету слегка отливали золотом, но этот эффект пропал, когда Фил занавесил шторы.
– Если все начнут так думать, то никто не будет работать, – заметил Мартин, начищая сапоги. – Ты безответственный, вот и всё.
– Как скажешь, – вздохнул Фил, надевая затёртую рубаху. Он всегда легко соглашался с упрёками в свой адрес, отчего любые дальнейшие попытки его пристыдить казались бессмысленными.
Мартин бережно снял со стойки тщательно отполированные прошлым вечером доспехи из саламандровой кожи, обшитой широкими пластинами из сигниевой стали. Благодаря малому весу этого сплава броня была не тяжелее тулупа, но всё равно давала прекрасную защиту. Одевшись и повязав поперёк груди парадную красную ленту, он посмотрел в зеркало и с удовольствием отметил, что на сегодняшнем торжестве будет выглядеть безукоризненно.
– Слушай… Сегодня на Рубежах ведь смотры? – спросил Фил, с восхищением глядя на него.
– Обычное дело, пошагаем туда-сюда, покрасуемся перед новобранцами, – улыбнулся Мартин. – На Левом рубеже, конечно, будет покруче… А почему ты спрашиваешь?
– Да так, просто интересно, – тот поспешно опустил взгляд.
– Фил, предупреждаю, если ты хочешь опять что-то выкинуть, я тебя вытаскивать не собираюсь. Мне хватило прошлого раза.
– Да ничего я такого не хочу! Пойдём, опоздаем ещё! – фальшиво запротестовал Фил и направился к двери, даже не причесавшись.
– У тебя в голове дури больше, чем у книжника… – проворчал Мартин, когда они шли по короткому общему коридору к выходу из башни.
Город уже проснулся, и улицы наводнили сотни людей. Большую их часть составляли представители касты рабочих. Каждый их день (за исключением молитвенного раз в неделю) из года в год проходил одинаково: с зажжением главного кристалла они вставали и шли на отведённые места работы, а спустя восемнадцать часов возвращались, чтобы провести свободное время с семьями и отойти ко сну. В качестве платы за свой труд они получали мешки с рисом, который можно было либо приготовить и съесть, либо обменять на разные товары на городском рынке. Достатка рабочих вполне хватало на жизнь, но особым богатством они похвастаться не могли. Ходили они в простой тканой одежде, которую шили в Мануфакторуме из волокон небесных лиан.
Мартин и Филиус поднялись на самый верхний ярус города и смешались с пёстрой толпой. Лаборейцы в большинстве своём были невысокого роста (ниже полутора метров), узки в плечах и имели большие головы, из-за чего издали зачастую невозможно было отличить взрослого от подростка. Среди них встречались самые разнообразные черты лица, хотя наиболее распространёнными всё же были голубоглазые блондины, к числу которых принадлежал и Мартин. Примерно одна двадцатая часть лаборейцев имела мертвенно-бледную кожу и белые волосы, а также красные налитые кровью глаза – их называли альбами. Было замечено, что с каждым поколением альбов становилось всё больше. Раньше их боялись и считали проклятыми, но со временем они стали привычной частью общества.
Единственным способом добраться в другие регионы Лаборума была сеть туннелей, раскинувшаяся над поверхностью тверди. Пройдя по широкой верхней улице, горожане поднимались через проём в глубину тверди и оказывались у огромной развилки, откуда в разные стороны уходили освещённые жёлтыми кристаллами туннели. Здесь дороги Мартина и Филиуса расходились.
