– Иди-ка в свою каюту, – обеспокоенно сказал Айзек. – Тебе следует полежать.

– Я уже тысячу раз сказала, я в порядке! – рявкнула она и тут же вновь скривилась от приступа боли.

– Никому не сделается лучше, если ты вдруг отключишься на этом троне или того хуже. Иди, иди! Я не хочу объяснять Совету, почему привёз назад твой хладный труп.

Хоть пигмей и выводил её из себя, сейчас он всё же был прав. Элизиана чувствовала, что вот-вот потеряет сознание, её тошнило. Должно быть, удар был серьёзным. Айзек подлатал её как мог, но на корабле не было хорошей операционной и необходимых инструментов. Пигмей не говорил ей ничего конкретного, но матрианка опасалась худшего. Опёршись на него, Губернаторша осторожно поднялась на ноги. Перед глазами всё поплыло, самостоятельно добраться до каюты она бы не смогла. Пока они медленно шли по тусклому железному коридору, Айзек взволнованно спросил:

– И что теперь? Остальные Губернаторши не обрадуются, когда узнают об этом. Что ты скажешь им в рапорте?

Про себя матрианка выругалась: дотошный горбун напомнил ей, что она всё ещё обязана регулярно отчитываться о ходе экспедиции. Смысла врать Совету Элизиана пока что не видела: наверняка среди личного состава были агенты, втайне доносившие в Матрию обо всех её действиях. Кроме того, эта миссия всё равно была слишком важна, и королева не захотела бы так быстро сворачивать её и отдавать первенство Феонару. Элизиану беспокоило другое: нельзя было допустить, чтобы Совет посчитал её оставшиеся силы недостаточными и направил сюда подкрепления.

– Я скажу им правду: это была всего лишь незначительная неприятность, – подумав ещё немного, решила матрианка. – У меня всё под контролем. Скоро мы восстановим силы и разберёмся и с эльфами, и с Доминусами.

– И каким же образом, позволь спросить? – озадаченно спросил пигмей. – Только не говори мне, что хочешь вернуться и взять реванш!

– Пусть я ударилась головой, но разум ещё не отшибла! Эльфы превосходят нас в воздухе, но самонадеянность тирана его погубит! – Элизиана выдавила коварную улыбку. – Феонар думает, что разделался со мной, но он не знает о моём главном козыре!

– Ты о том козыре, который, помнится, так и не сработал?

– Он сработает, но не так быстро. Тут нужен постоянный контроль. Собственно, этим я сейчас и займусь.

– Погоди, ты хочешь поговорить с ними?! Опять? Ну уж нет, у тебя и так голова не в порядке, а уж такая нагрузка на мозг…

– Сохранность моей головы не имеет значения по сравнению с успехом миссии! Как, впрочем, и твоей, не забывай об этом.

– Ни на минуту, – пробормотал Айзек, отведя взгляд.

– Лучше займись чем-нибудь полезным. Допроси, наконец, своего пленника.

– Он мёртв, – после паузы сказал пигмей.

– Уже? Я думала, ты не захочешь убивать его так быстро.

– Я его даже пальцем не тронул. Когда этот безумец врезался в нас, с полки свалился ящик с лекарствами – прямиком на голову нашего пленного.

– Вот как? Надеюсь, ничего важного не разбилось.

– Не считая черепа нашего единственного источника информации, ничего.

– Не рассчитывай, что я позволю тебе достать нового. Надо было лучше за ним следить.

"Надо было дать мне лабораторию попросторнее", – подумал Айзек, но промолчал.

Они дошли до покоев Губернаторши. Не сказав ни слова благодарности, она захлопнула дверь перед его носом. Пигмей хмуро что-то пробормотал и дотронулся до свежего шрама у себя на щеке. Временами ему казалось, что матрианка начала относиться к нему благосклоннее и даже по-дружески, но раз за разом эта иллюзия разбивалась. Поделать было нечего: если уж Элизиана на что-то решилась, переубедить её было невозможно.

В мрачном расположении духа пигмей спустился в свою лабораторию. После столкновения в ней, как, впрочем, и везде, царил жуткий бардак: стол был перевёрнут, пол усеян медицинскими инструментами и разбившимися пузырьками, а пленный старик сидел у стены с проломленной головой. За его долгую жизнь Айзеку встречались зрелища и похуже, так что он безо всякого отвращения поднял стол и перетащил на него труп.

Однако пигмей всё же чувствовал что-то странное. Как уже говорилось, ранее он никогда не имел дела с разумными подопытными. И хотя к лаборейцам он относился не лучше, чем к крысам, удовольствия от истязаний над животными он тоже никогда не испытывал и делал лишь то, что было нужно для его исследований, стараясь по возможности облегчить боль объекта. Теперь же, когда пленник умер по независящим от учёного причинам, Айзек почувствовал некое подобие облегчения, даже невзирая на потерю источника информации.

"Да что это с тобой? – говорил он сам себе, подбирая с пола инструменты. – Неужели ты начал ставить жизнь превыше науки? Люди – они рано или поздно всё равно умирают, а плоды исследований будут жить вечно. Да и потом, навряд ли этот старик был лучше моих соплеменников-дикарей".

Он тяжело вздохнул, поглядел на тело, повертел в руках скальпель и, повеселев, воскликнул:

– Ну а теперь приступим к вскрытию!

***

Свет от пляшущего пламени порождал на стенах причудливые тени. Эстус ещё только учился контролировать свою силу, и огонь на клинке то и дело затухал, заставляя остальных встревоженно озираться. Туннель от Цитадели до Леса Ветряков был в длину два километра, и они бы уже давно были на месте, если бы не полная темнота на всей протяжённости пути. Все кристаллы на стенах разом потухли, но это было ещё полбеды: даже фонари, которые путники взяли с собой, не горели. Томас вытащил из своего погасший бледно-жёлтый кристалл и вертел его в руках, что-то бурча под нос. Он пробовал стучать им о стены, трясти, даже греть от пламени Эстуса – всё было без толку.

– Это происки Владыки Тьмы, не иначе, – тихо проговорил Люфт, на всякий случай оглядываясь. – Он пытается помешать нам исполнить Пророчество!

– О Фейберус, даруй нам Свет и огради от Тьмы детей своих… – шептала Мария, сложив руки под подбородком.

– Не выдумывайте, – попытался успокоить их Мартин, хотя дрожь в его голосе тоже выдавала страх. – Если бы Деймонис был способен на такое, он давным-давно бы затушил весь свет в Лаборуме.

– Не поминай его имя вслух! – предостерёг Люфт. – Вдруг он услышит, что мы зовём его, и явится по наши души!

– А я не боюсь его! – с решимостью улыбнулся молодой Воевода. – Пусть приходит! Эстус его в два счёта одолеет!

Доминус пришёл в замешательство и захотел возразить, но так и не решился. Перспектива сражаться с могущественным тёмным духом его не прельщала.

Пока в передних рядах продолжался этот нелепый спор, Фил вместе с неразговорчивым Оливером тащился в хвосте. Поклажа за спиной оказалась куда тяжелее, чем он думал. Хотя по тёмному туннелю они шли медленно, он уже запыхался и был бы совсем не против устроить привал.

"И зачем я вызвался? Всё-таки прав был мастер Шмидт, я просто дурак! Только буду всех задерживать…" – мрачно думал он, хотя и понимал, что настоящие испытания ещё только впереди.

– В чём дело, плебей? – раздался надменный голос сбоку. – Уже выдохся?

– В-вовсе нет! – извиняющимся тоном воскликнул Фил.

– Да ну? На тебя посмотреть, так вот-вот свалишься от усталости. – Юлиус Кассий шёл чуть впереди, но специально сбавил темп, чтобы с ним сравняться. – Жалкое зрелище! А ведь когда открыли ворота, тебе хватило наглости пойти впереди всех, как будто ты здесь самый главный. Кем ты себя возомнил, а?

– Никем, – его слова вогнали Фила в краску. – Я ничего такого не имел в виду. Просто так получилось.

– Подумать только, с каким контингентом мне приходится иметь дело в этом походе, – гордо фыркнул Юлиус, отвернувшись от него. – Старый Сапий точно выжил из ума: послать на столь ответственное предприятие плебеев вроде тебя!

Ожидать иного обращения к себе было глупо, особенно со стороны такого важного человека. Фил понурил голову и решил не провоцировать его на новую порцию унижений, но Юлиус и не думал останавливаться: