Знай же, что вода возникла, главным образом, мечтою и помышлением Улмо, кому Илуватар полнее прочих айнур открыл глубины музыки, в то время как воздух, и ветры, и эфирные течения небес задумал Манвэ Сулимо, величайший и благороднейший из айнур. Землю и большинство из даров ее недр измыслил Аулэ (кого Илуватар лишь чуть менее, чем Мэлько, научил всяким премудростям), хотя многое здесь было и не от него^[прим.5].

Тогда Илуватар обратился к Улмо:

— Зришь ли ты, что думы Мэлько об обжигающем беспощадном морозе не смогли разрушить красоты твоих хрустальных вод и прозрачных заводей? Даже там, где он мыслил утвердиться бесповоротно, — смотри! — легли снега, и мороз выковал изысканные узоры, и вознеслись величественные ледовые замки.

И еще молвил Илуватар:

— Мэлько замыслил испепеляющий зной и необузданный огнь, и все же не смог ни иссушить твои творения, ни заставить замолчать прибой твоих морей. Зато узри ныне великолепие облаков в небесной вышине, очаруйся волшебством туманов и испарений, преклони слух к шепоту дождя, падающего на землю!

И отозвался Улмо:

— Воистину, воды сейчас дивнее, чем в моих самых прекрасных мечтах. Очарование снега превыше моих самых сокровенных помыслов, и если его музыка скромна, то музыка дождя — вот что воистину прекрасно и что переполняет мое сердце, и радуюсь я, что она достигает моего слуха, хотя и нет вещи на свете печальней, чем шелест дождя. И да будет так: среди воздуха и ветров найду я Манвэ Сулимо, и будем мы с ним вновь и вновь играть мелодии к вящей славе твоей и радости!

И с той поры Улмо и Манвэ стали лучшими друзьями и союзниками почти во всех делах^[прим.6].

Пока Илуватар говорил с Улмо, мир разворачивался перед взором айнур, и та история, что предложил им Илуватар как тему для великой музыки, начинала течение свое. Мало что из ее грядущих событий находится за пределами провидения айнур, благодаря их совокупной памяти о речах Илуватара и знанию (хотя, может быть, неполному) каждым из них великой музыки — и все же кое-что остается сокрытым даже от них^[прим.7]. Внимательно наблюдали они, пока, задолго до прихода людей, — что людей! бессчетные века еще оставались до того, как первые из эльдар проснулись и спели свои первые песни, сотворили свои первые самоцветы и явили свое бесконечное очарование взорам Илуватара и айнур, — пока среди айнур не возник раскол, столь были они заворожены великолепием мира, в который вглядывались, и настолько покорены той историей, что разворачивалась в нем, и для которой красота мира была лишь местом действия и декорациями.

И настал момент, когда некоторые из них остались с Илуватаром за пределами мира, — это были, в основном, те, кто старательно выводил ноты, играя по замыслу Илуватара и заботясь лишь о том, чтобы верно его изложить, но не развить или украсить чем — нибудь. Другие же — в том числе многие прекраснейшие и мудрейшие из айнур — испросили позволения Илуватара жить в его мире. И говорили они так:

— Мы будем оберегать эти чистые порождения наших грез, которые твоим могуществом обрели бытие и непревзойденную красоту. И мы научим эльдар и людей, как понимать их и пользоваться ими, когда придет предусмотренное тобой время появления на Земле сначала эльдар, а затем и праотцев людей.

Мэлько же притворился, что желает обуздывать бесчинства огня и прочих бедствий, что принес он на Землю, но действительным его намерением, которое он скрывал глубоко в своем сердце, было лишить власти прочих айнур и наслать войну на эльдар и людей, ибо был он разгневан, что Илуватар предуготовил для этих племен столь великие дары^[прим.8].

Появление эльдар и людей было задумано самим Илуватаром, и никто из айнур не отважился в своей музыке что-либо добавить к этой мелодии, ибо они не вполне постигли ее, когда Илуватар впервые объявил об этих созданиях. Посему истинно называются эти народы Детьми Илуватара. Может быть, именно по этой причине многие из айнур, помимо Мэлько, стояли за вмешательство в дела эльдар и людей, будь то с добрыми или злыми намерениями; видя же, что Илуватар создал эльдар весьма похожими на айнур по натуре, если не по мощи и стати, в то время как людей он оделил странными дарами, айнур имели дело, главным образом, с эльфами^[прим.9].

Читая в их сердцах, Илуватар удовлетворил их желание, и не сказано, что при этом он опечалился. Так появились в мире те великие, которых мы знаем сейчас под именем валар (или, что то же, вали)^{[прим.10]}. Живут они в Валиноре или в небесах; а другие на суше или в морских глубинах. Мэлько правил огнем и жесточайшими морозами, самым лютым холодом и самыми глубокими горнилами под огнедышащими горами; и во всем, что есть в мире из бесчинного или чрезмерного, внезапного или жестокого, винят его и, по большей части, справедливо. Улмо же обитает в открытом океане и правит течением всех вод и струением рек, наполнением родников и падением дождей и рос во всем мире. На дне морском он задумывает музыку глубокую и странную, но вечно полную печали; и помогает ему в том Манвэ Сулимо.

Когда эльфы пришли и стали жить в Коре, он многому научил солосимпи, и отсюда происходит печальное очарование их мелодий и их неизменная любовь к прибрежным местам. При нем были Салмар, и Оссэ, и Онэн, которым он поручил управлять волнами и малыми морями, и многие иные.

Аулэ же пребывал в Валиноре, и многие вещи обрели свою форму в его руках. Он все время придумывал приспособления и инструменты, ткал полотно и ковал металлы. Обработка земли и хлебопашество наполняли его восторгом, так же как языки и письмена, вышивка и живопись. Именно от него нолдоли, мудрецы среди эльдар, вечно жаждущие новых, неведомых ранее знаний и премудростей, научились бессчетным ремеслам, а равно постигли глубины волшебства и наук. Благодаря его урокам, к которым мастера эльдар добавили великую красоту своего собственного разума и сердца и воображения, они изощрились в измышлении и сотворении самоцветов. До эльдар мир не знал драгоценностей, а прекраснейшими из всех самоцветов были Сильмарилли, ныне утраченные.

Величайшим же и главным из сих четырех великих был Манвэ Сулимо. Он пребывал в Валиноре и восседал на чудесном троне в великолепном чертоге на высочайшей вершине Таниквэтиль, что высится на краю мира. В его чертог постоянно влетали и вылетали из него ястребы, чей зоркий взгляд пронзает морские пучины, проникает в самые потаенные пещеры и проницает самую черную тьму мира. Они несли ему вести обо всем отовсюду, и мало что ускользало от него — хотя некоторые вещи оставались скрыты даже от Владыки Богов. С ним была Варда Прекрасная, ставшая его супругой и Королевой Звезд, и их дети — Фионвэ-Урион и Эринти, любимица. Вокруг них обитает великий сонм дивных духов, и велико их счастье. Люди любят Манвэ даже больше, чем могучего Улмо, ибо он никогда даже в мыслях своих не причинял им плохого, не требовал почестей и не ревновал свою власть, подобно древнему духу Вай. Особенная приязнь была между ним и тэлэри, коими правил Инвэ и которые научились от него стихам и песням; ибо хотя Улмо — повелитель музыки и властен над голосами инструментов, Манвэ непревзойден в искусстве сложения стихов и песен.

— О Манвэ Сулимо в сапфировом убранстве, повелитель воздуха и ветров, владыка предержащий богов, эльдар и людей, величайший оплот против зла Мэлько!^{[прим.11]}

И продолжил Румиль: