Сглотнув, Циньлун старательно отводил взгляд от любимых палаток с едой, но Чжунъяо, зная предпочтения младшего из братьев, направился к одному из тучных мужчин.

– Махуа, будьте добры.

– Всё сделаю, господин. Никогда раньше не видел вас здесь. Не местный?

– Нет. Встретил брата, который большой любитель сладкого.

– Тогда вам сладкий махуа, господин.

Продолговатые кусочки теста плотно были переплетены меж друг другом и зажарены обильно в масле. Погрузив две палочки в нечто тягучее, торговец медленно вытаскивал нечто капающее обратно в чашу. Запах мёда донесся до Циньлуна и он, опираясь о плечи брата, приподнялся на носочках, рассматривая ловкие движения рук. Широкие пальцы не ломали тонкое тесто, дивный аромат свежих ягод дурманил и привлекал. Чжунъяо осторожно перехватил махуа и пошел вперед, слыша стон разочарования и широко улыбаясь.

– Ведешь себя не подобающе, Циньлун.

– Но ты прекрасно знаешь, как сильно я люблю сладкое. Ты ведь одну для меня придержал, да?

Задумавшись и откусив часть своего десерта, Феникс прикрыл глаза и облизал губы, стараясь убрать излишки мёда. Зеленый дракон злобно фыркнул, скрещивая руки на груди и ускоряя шаг. Чжунъяо громко рассмеялся, преграждая брату путь. Протянув махуа Циньлуну, Феникс с радостью смотрел, как лицо брата менялось, а пальцы крепко перехватывали палку. Надкусив тесто, Циньлун старательно запоминал расположение торговой палатки, желая возвращаться сюда как можно чаще.

Остаток пути до горы Хунань Владыки преодолели за считанные секунды. Духи с нескрываемой радостью встречали дракона, кружа вокруг его шеи, лица и тела, постоянно подмечая мельчайшие изменения в его теле или энергии. Один из них, самый проворливый дух пера, что вернул себе Феникс тысячелетия назад, обрел форму небольшой птицы, что имела тело и лицо человека. Тихий голос мальчика был столь груб, что казалось, словно пред ними стоял старец, который нес учения долгих лет. Циньлун старательно отбивался от малышей, пока Чжунъяо не вытащил из небольшого мешка огненные шарики. Все, кроме духа пера исчезли, быстро забирая подарки и испаряясь.

– Господин, вы так нервничаете.

– Дух пера, ты был судьей столько лет. А теперь взгляни на себя: обрел телесную оболочку, можешь ощущать стопами мягкость травы. Конечно, я нервничаю, что Нефритовый Император возжелает вернуть тебя.

– Благодарю за беспокойство, Владыка, но здесь я в полной безопасности. Небеса не смеют ступать на священные земли горы.

– Жаль, что Император не столь умен и рассудителен.

Циньлун погладил духа по голове и попрощался с ним. Мальчик исчез в легкой дымке, оставляя после себя тонкий волос, который исчез, когда коснулся пустотной земли. Чжунъяо выдохнул, пряча руки за спину. Он двинулся в сторону владений, совершенно точно зная, что младший из братьев последует за ним, попутно разглядывая и узнавая тех, кого предал. Феникс уже не так гневался на Циньлуна, сумев простить ему столь серьезный эмоциональный порыв. Но быстротечное время и содеянное необходимо придать забвению. Тем более что с каждым пройденным лунным циклом накал меж Небожителями и демонами нарастал. Феникс старательно избегал участия в боевых действиях, прятался за массивными выступами, запоминал каждое слово, произнесенные принцем Черни.

Благодаря нейтральным отношениям меж Байху и Янь—ваном, Горные духи могли продолжать спокойно оберегать мир Смертных, совершенно точно не страшась нападения со стороны мира Теней. Но вот Поднебесье становилось жестоким, Император менял статусы множества Небожителей, не смея трогать Чан—Э, Гуань—Юня и Гуан—Инь. Возвысив и приблизив их к себе, Нефритовый Император показал каждому, что может быть с тем, кто верует во правду и силу его. Небожителям, по услышанному, ничего не оставалось, как подчиниться.

– Брат, ты скверно выглядишь.

– Кажется, что Поднебесье и Тени вот—вот нападут друг на друга. Брак между Ли Хуа и Юсюанем ускорят, но никто не верует, что Юй—ди сдержит обещание.

– Юй—ди уже однажды заставил Небожителей усомниться в себе. Луноликая отреклась от статуса неприкосновенного и ушла в свой дворец, не посещая ни один прием. Гуань—Юнь просто тот, в ком течет кровь воина и посему он не может без битв. А Гуан—Инь единственная, кто не в силах что—либо сделать.

– Надеюсь, что четыре горы не пострадают.

– Ты боишься?

Вскинув бровь, Циньлун ощутил странную энергию и, нахмурившись, вытянул руку вперед. Появившиеся лепестки распахнули дверь на улицу, заставляя Хао Луна отойти в сторону. Горный дух без смущения слушал каждое слово, следовал не отставая, и был столь не осязаем, сколь силен порыв ветра. Сейчас было тихо, поэтому и раскрылся. Феникс махнул рукой и Хао зашел, слегка склоняя голову в знак извинения.

– Владыка Циньлун, Владыка Чжунъяо.

– А я зря сомневался в тебе, Горный дух. Повезло, что ты появился не на моей горе и наказывать будет младший брат.

Циньлун потирал переносицу, старательно контролируя эмоции и думая о произошедшем. В покоях появился еле заметный сгусток пыли, который приблизился к Фениксу, что—то шепча тому на ухо. Владыка Юга менялся, то удивляясь, то хмурясь и злясь тому, что слышал. Кивнув и отправив духа отдыхать, Чжунъяо прикрыл глаза.

– В деревне Шуйюй пропал Байцзэ.

– Как это возможно? Неприкосновенный страж попросту исчез?

– Ты что—то знаешь об этом духе?

– Конечно. Его талисманы вешают в доме, дабы отпугивать демонов, злых существ и плохую энергию. Но вот чтобы он исчез.

– Циньлун, позволь просить твоего ученика о помощи.

– Прошу, брат. Тогда мы, наконец, поговорим наедине. Ступай, Хао Лун и разберись в недуге сей деревни.

Кивнув, Горный дух исчез.

Деревня Шуйюй располагалась на одной из частей стороны подле горы Тай Шан. Длинная деревянная лестница вела в небольшой участок, уставленный деревянными домами с плотными крышами. Каменные стены помогали поддерживать службу дерева, резные окна открывали дивный вид на массивные стволы изогнутых деревьев. Приземлившись близь к концу деревни, Горный дух прикрыл рот рукавом, стараясь не делать глубоких вдохов. С каждым пройденным шагом становилось всё труднее дышать, силы не помогали очистить местность от черни, что пропитывала не только строения, но и землю. Растения и посевы гибли, вода загрязнялась и была не пригодна к употреблению. Хао хмуро заглянул в первый из домов, с легкостью приоткрывая дверь. Пустота. Словно всё живое вымерло, ни оставляя после себя ничего. Талисман, что должен был висеть над дверью, отсутствовал. Совершенно ничего не происходило и Хао ничего не оставалось, как убрать плотную ткань рукава, дабы вдохнуть полной грудью. Надеясь, что энергия Ян оттеснит чужеродную, Хао пытался ощутить или учуять чье—либо присутствие. Пусто.

Тяжело кашляя, он отхаркнул сгустки крови, направляясь в центр деревни и тут же замечая тяжелый всплеск сил. Растворяясь в ветре, Горный дух взобрался на крышу дома, подготавливая заостренные иглы для нападения. Нечто явилось туда, где секунды назад стоял Хао. «Небожитель», – подумал Хао, вновь прячась и оказываясь за спиной противника. Сила веера всколыхнула его энергию, ощущалось тепло и дикое желание не нападать, но то, что происходило в деревне – настораживало. Встав и вытянув руку, Хао заставил иглы полететь. Небожитель с легкостью, как ему казалось, уклонился, позволяя разглядеть тонкие черты лица, недоуменный и слегка растерянный взгляд. Явившись пред Небожительницей, Горный дух старался быть грубее, чем того требовалось.

– Что здесь забыл Небожитель? Это царство Смертных.

Хао вздрогнул. Слыша женский голос, он словно где—то ощущал его колебания и тональность, что доносил легкий ветер. Её вопрос ввел в недоумение, Хао совершенно не понимал то, что должен был ответить.

– Горный дух?

Крепче перехватив веер, Ли продолжала смотреть на духа, пытаясь как можно реже делать вдох. Казалось, что концентрация черни в воздухе усиливалась, горло першило и хотелось кашлять, но Небожительница была насторожена. Вскинув бровь и ухмыльнувшись, Хао Лун плавно двинул рукой вбок и, словно обхватывая Ли на расстоянии, перенес ту за пределы деревни. Туда, где вдох дался с тяжестью, а изо рта сгустками стекала кровь. Небожительница и Горный дух кашляли долго, упав на колени, жадно вдыхая свежесть. Руками сжав траву, Ли припала к земле лбом. Неокрепшая душа страдала и загрязнилась чужеродной энергией, вынуждая тело сопротивляться. В голове пульсировало, голос Горного духа эхом доносился, и Небожительница была не в силах разобрать его слова, махая головой и отхаркивая кровь.