– Пожалуй, прямо сейчас, – поглядев на часы, ответила Лиззи.
– Вы не поняли, – захихикал клоун. – Есть сеансы по пять минут, по часу и на целый день. Минимальная стоимость…
И тут он назвал такую цену, что у Лиззи вытянулось лицо. Этих денег хватило бы на покупку нового платья и двукратного посещения косметолога, то есть составляло ровно столько, сколько было у нее в кошельке.
– Ну, знаете ли… – возмутилась она и защелкнула сумочку. – Было бы на что смотреть за такие деньги!
– Пожертвуйте малым, и получите многое! – возразил клоун.
В этот момент синяя штора раздвинулась и выпустила в вестибюль уже виденную посетительницу. Однако сейчас ее никто не назвал бы невзрачной. Длинные каштановые локоны преобразили ее облик. Горделиво задрав подбородок, она прошествовала мимо оторопевшей Лиззи. На пороге дама обернулась и заговорщицки подмигнула ей голубым глазом.
– А вы говорите, было бы на что смотреть! – усмехнулся кассир. – Видели бы вы ее, когда она явилась сюда впервые.
– Беру! – твердо проговорила Лиззи, придя в себя.
Получив билет, на котором значилось: «5 минут», она с трепетом отодвинула синюю портьеру и ступила внутрь.
Первым, что бросилось Лиззи в глаза, было высокое овальное зеркало в золоченой раме, расположенное в глубине зала, в котором плыл, отражаясь, ее далекий туманный силуэт. От стен, обитых гобеленовыми обоями с цветочным орнаментом, исходило сладостное благоухание тропической оранжереи, на карнизах окон щебетали птицы. Стоило ей двинуться навстречу, как под потолком зажглась хрустальная люстра, и лучи света, точно золотые спицы, пронизали зал. С каждым шагом ее образ становился все более четким и ярким, будто поднимаясь из толщи вод на поверхность лесного озера.
То ли янтарный свет, пролившийся кругом, мягко сглаживал несовершенства Лиззиной внешности, то ли зеркало удивительным образом отображало ее очертания, но Лиззи, шагая навстречу своему отражению, вдруг обнаружила, что выглядит невероятно привлекательной.
Ноги обрели желанную стройность и длину, сгладились чрезмерные выпуклости в области бедер, и вытянулся силуэт. Походка обрела плавность и гибкость, свойственные профессиональным танцовщицам. А когда Лиззи приблизила к зеркалу лицо, то не смогла сдержать восклицания.
В глазах заиграла шальная зеленая искра, и ушла легкая курносость. Уголки губ приподнялись, а резко обозначившиеся скулы как будто стали выше, придав лицу аристократическую скульптурность.
– Неужели?.. – прошептала пораженная Лиззи.
Она игриво повела плечом, выставила вперед стройную ножку, любуясь точеным коленом, томным движением закинула руку за голову, представив исполненный восхищения взгляд Алекса. Пожалуй, не только Алекса… Чистое восхищение, не более того…
Лиззи послала своему отражению соблазнительную улыбку, и в этот миг зеркало помутнело, люстра под потолком погасла, и смолкли птицы. Сеанс закончился.
Выйдя на улицу, Лиззи медленно двинулась по проспекту, натыкаясь на прохожих. Когда же она наконец очнулась от наваждения и заглянула в ближайшую витрину, то с горечью обнаружила: из отражения смотрит на нее все та же полноватая Лиззи с детскими ямочками на щеках.
– Отчего грустит моя сахарная женушка? – спросил Алекс, раскрывая объятия навстречу переступившей порог Лиззи. – На тебе лица нет, дорогая!
Вскрикнув, жена метнулась к зеркалу. Она то приближалась к нему, – и тогда чуть не впечатывалась лицом в стекло, то отходила, чтобы видеть себя в полный рост.
Алекс недоуменно смотрел на нее, а потом его вдруг осенило.
– Лиззи, – осторожно начал он, перебирая в уме все, что когда-либо слышал о косметологических процедурах. – Ты покрасила ресницы?
Она не обратила на его слова внимания, и тогда он, на всякий случай, добавил:
– Тебе очень идет.
Хмурясь, Лиззи вновь придвинулась к отражению.
– А ведь и вправду, – вдруг просияла она, – ресницы-то потемнели. И цвет глаз стал ярче! Ты тоже это замечаешь, а, Алекс?
– Конечно, – с энтузиазмом воскликнул он, обрадовавшись, что сахарная женушка передумала плакать. – Я сразу заметил, как только ты вошла!
– Значит, мне не показалось… – Лиззи мечтательно прикрыла глаза. Она скинула с плеч короткую шубку и, разведя руки, будто танцуя с невидимым партнером, завальсировала вокруг Алекса.
Он подхватил ее, крепко прижал к себе, и все перед ними закружилось, заверте…
В понедельник Лиззи, вскочив ни свет ни заря, первым делом бросилась к зеркалу. Когда часы принялись бить седьмой час, Лиззи опомнилась. Заглянув в спальню и убедившись, что муж спит, она прокралась на цыпочках в прихожую, запустила руку в карман его пальто и извлекла портмоне. Дрожащими руками вытащила наличность, оставив несколько мелких купюр. Затем ее пальцы ловко прошлись по всем секретным местам, где мужья обычно прячут заначку от жен, и ее усилия обернулись солидной денежной прибавкой.
Едва дождавшись, когда супруг уйдет на работу, Лиззи наскоро собралась и выскочила из дома.
Отныне она разглядывала себя с удовольствием – и не только в магическое зеркало, но и в самое обыкновенное, от сеанса к сеансу совершенствуя свои черты.
Мужчины не давали ей прохода, наперебой ухаживая за ней и добиваясь внимания. Их восторженные взгляды обволакивали Лиззи, точно сладкая патока, и от этого движения ее становились грациозными и манерными. Очень скоро она превратилась во властительницу дум, украшение светских тусовок и вечеринок.
Пятиминутные сеансы воздействовали на внешность слабо, и Лиззи отказалась от них в пользу часовых, весьма разорительных, но вызывающих умопомрачительные и стойкие сдвиги во внешности. Деньги таяли с катастрофической скоростью.
А из кошелька Алекса стала исчезать наличность. Когда купюры пропали впервые, он решил, что обронил их. Во второй раз Алекс обнаружил отсутствие ассигнаций в кафе, когда расплачивался за обед. Тогда его выручил сослуживец, одолжив нужную сумму.
Когда портмоне опустел в третий раз, он пожаловался сахарной женушке.
– И ты даже примерно не представляешь, кто это мог сделать? – она сдвинула брови. Муж пожал плечами.
– Совсем-совсем? – уточнила Лиззи. – Может, их украли у тебя в метро?
– Три раза подряд? – саркастически воскликнул он.
– Значит, это кто—то с работы, – уверенно произнесла супруга.
– Если это повторится еще раз, я заявлю в полицию, – мрачно проговорил Алекс.
К счастью, кражи прекратились, а Лиззи тайком от мужа взяла кредит.
В один из ненастных вечеров, когда она, веселая и слегка нетрезвая, вернулась домой из бистро, где очередной воздыхатель объяснялся ей в любви, Алекс поинтересовался у нее насчет ужина.
– Лиззи, крошка, не найдется ли у нас что-нибудь перекусить? – спросил он, ласково глядя на нее.
– Больше не смей называть меня Лиззи! – гневно выкрикнула жена. – Это имя похоже на собачью кличку! – вздернув голову, она надменно припечатала: «Элизабет».
– Ну уж нет, – рассердился Алекс. – Я женился на Лиззи и не знаю никакой Элизабет. Лиззи, и точка.
С этими словами он встал из-за пустого стола и ушел в спальню.
– Подумаешь, – буркнула Элизабет и отправилась спать в гостиную. Ночь они провели в разных комнатах, а наутро муж ушел на работу, не позавтракав и не поцеловав жену.
Случившаяся накануне ссора заставила Элизабет согласиться на встречу с одним кавалером, который давно осаждал ее настойчивыми ухаживаниями.
Сначала они бродили по Таврическому саду. Спутник Элизабет энергично жестикулировал и блистал остроумием, стараясь произвести впечатление.
Как и многие, он был влюблен в нее, но Элизабет не испытывала радости, какая еще недавно охватывала ее от осознания власти над мужчинами. Теперь воздыхатели вызывали у нее скуку и чувство одиночества.
Элизабет смеялась и выглядела веселой и оживленной, однако на сердце у нее лежала тяжесть, и причиной этому был муж. «Отчего он так груб? Почему не замечает моей красоты?» – думала она, улыбаясь очередной шутке поклонника и не особенно вникая в ее смысл. Скорее всего, Алекс не любит ее, так стоит ли страдать? Не лучше ли забыть его, перестать думать о нем, когда рядом симпатичный мужчина? Рассудив так, она повернулась к нему, их взгляды встретились, и ни один из них не заметил Алекса, неожиданно вынырнувшего из-за угла.
