Фирсов смотрит на меня с прищуром, явно не понимая моего настроения:

— Ты слишком весёлый для командира, который недавно потерял человека.

— Потому что я никого не потерял, — отмахиваюсь. — Пока не увидим тело, мы никого не считаем погибшим, ясно?

Веер качает головой и с ноткой сочувствия говорит:

— Дорогой, на Ледзора упала гигантская льдина.

Я фыркаю:

— Ну и что? Он и до этого был слегка стукнутый.

Скоро «Буран» взмывает в воздух, проехав через пролом в стене. Транспорт уходит на юг, а я зеваю, сонно поглядывая на экран.

Честно говоря, хотелось бы отдохнуть. Разобраться с возможностями портальщика, прокачать его технику. Но нет… отдых придётся отложить. Если мой человек пропал, я обязан его найти. И спасти.

«Буран» мчится над бескрайней снежной равниной, гусеницы тихо гудят, прорезая плотный зимний воздух. Впереди виднеется нагромождение скал и массивных ледяных обломков. Фирсов указывает на одну из гигантских льдин, выделяющуюся своей невероятной величиной и формой.

— Вот здесь он погиб, — говорит он с заметной тяжестью в голосе.

Я лишь качаю головой, повторяя твёрдо, почти механически:

— Он не погиб.

Шаровой, сидящий неподалёку, прищуривается, изучая меня взглядом:

— Филин, это уже больше похоже на самовнушение.

Я усмехаюсь, облокотившись на поручень:

— Делать мне больше нечего, как внушать самому себе ерунду. Просто там нет тела Ледзора.

— Ты уверен? — удивляется Фирсов.

— Подлетим ближе и скажу точно.

Когда «Буран» замедляется, замирая над обломками, я выхожу на открытый воздух, чтобы осмотреть место битвы. Масштабы впечатляют: упавшая глыба льда настолько огромна, что могла похоронить под собой не просто одного человека, а целую армию. Морозный ветер хлещет по лицу, но я сосредотачиваюсь, активируя Дар некроманта. Легионер пытается своей магией проникнуть вглубь, под толщу льда, почувствовать тела, что скрыты в недрах этой ледяной пустыни. Сам же я, прикрыв глаза, ищу вокруг живых.

— Там есть несколько тел, — наконец говорю, усмехнувшись. — Мёртвые. Но это не Ледзор. Это гомункулы Обители.

Фирсов хмурится, недоверчиво нахмурив брови:

— Это точно?

Я открываю глаза и смотрю на него с лёгкой насмешкой:

— А то. Ледзор выжил. Сейчас он где-нибудь бродит по тундре или загорает на айсберге.

Фирсов звонко хлопает себя по лицу.

— Вот же сукин сын! — с облегчением он вытягивает. — А я уже корил себя, что потерял подчиненного.

Вдруг я улавливаю что-то странное, неуловимое, на пределе доступного периметра. Движения мощных разумов вспыхивают в сознании, словно далёкие маяки. Челюсти сжимаются, я пытаюсь сосредоточиться, игнорируя ледяной ветер.

— Мои перепончатые пальцы, —вскидываю брови. — Впереди не люди. Десять сильных разумов… Быстро в машину!

Забегаем в «Буран» и мгновенно взлетаем. Все сгибаемся над панелью управления, внимательно вглядываясь в экран. На дисплее появляются несколько тёмных точек, стремительно движущихся по снежной равнине. Их скорость слишком велика, чтобы быть чем-то обычным.

Фирсов нахмуривается, его взгляд становится сосредоточенным:

— Это что такое?

Светка тоже склоняется к экрану, её брови нахмурены, а глаза широко раскрыты от удивления. Она бросает взгляд на нас, а потом снова на дисплей:

— Это же пингвины!

— Пингвины… — подтверждает и Веер. — Такие хорошенькие.

Светка вдруг смеётся, на её лице появляется смесь удивления и веселья:

— Даня, а почему они такие шустрые? Это что, пингвины на допинге?

Я усмехаюсь, разглядывая черно-белых здоровяков, вразвалку прыгающих с места на место. Это ни капли не изящно, но зато вполне эффективно.

— Потому что это не просто пингвины. Это одержимые.

— Демоны? — Фирсов напрягается, его рука автоматически тянется к пистолету на боку. Он тоже уловил странность, а потому заволновался не на шутку.

— Именно, — киваю я. — Они не просто так несутся. Чуют кого-то впереди, идут за живыми. Надо их обогнать, пока они не доберутся до цели.

Светка без лишних слов занимает место у пушки, её лицо становится сосредоточенным. В кабине раздаётся характерный гул, когда «Буран» готовится к манёвру, его двигатели ревут, набирая мощность.

На горизонте, в снежной равнине, отчётливо видны десять необычно быстрых пингвинов. Их движения неестественны — слишком резкие, слишком слаженные. Каждый из них источает ощутимую магическую силу, которая проникает даже через стекло кабины.

Что ж, мишкам в «Мишколенде» не помешает компания.

Сидя в кабине «Бурана», я смотрю на странную картину. По заснеженной равнине несётся стая пингвинов. На первый взгляд они выглядят нелепо — неуклюжие, шатающиеся, с непропорциональными движениями. Прямо как пьяные гопники. Но это обманчиво: их скорость запредельная. Пингвины мчатся, словно почуяв запах мяса, не обращая никакого внимания на летящий над ними «Буран».

— Как такое вообще возможно? — Светка не отрывает взгляд от дисплея, её ресницы часто-часто хлопают. — Почему пингвины стали одержимыми?

Я хмыкаю, задумчиво глядя на этих странных созданий:

— Всё просто. Ледзор обронил ледник прямо на монахов с лампами джинов. Лампы разбились, джины вырвались на свободу и выбрали ближайшие тела. Очевидно, неподалёку оказались пингвины. Вот в них они и вселились.

Светка ошеломлённо выдыхает, её глаза расширяются.

— Ничего себе совпадение.

— Ага, — кивает Веер, впечатлённая. — Это отличная идея для сюжета моего следующего фильма.

— Кому что, а вшивый всё о бане, — хмыкает Шаровой, пожимая плечами. — Хотя, если так подумать, все наши диверсии тянут на сюжет для блокбастера.

— Только наши операции нельзя разглашать, — вздыхает полька, но тут же её глаза загораются энтузиазмом. — А вот демонических пингвинов, думаю, можно! Это же вне рамок задания!

Мерзлотник смотрит на меня:

— Филин, дадим бой этим пернатым?

— Нет, — отвечаю я, всматриваясь в приближающуюся снежную равнину. — Для начала нужно убедиться, что невинные не пострадают. А то вдруг в пылу схватки какой-нибудь пингвин к ним прорвется. Вперед, Шнур.

Гвардеец за рулем вдавливает газ. «Буран» ускоряется, опережая пингвинов. Через несколько минут перед нами появляется небольшой посёлок, если это слово вообще можно применить к группе из десяти танковых контейнеров. Они грубо переделаны в жилые помещения: в стенах прорублены окна и двери, а сами контейнеры стоят на сваях, словно пытаясь защититься от снежной стихии. Всё это выглядит скорее как временная стоянка, чем полноценное поселение. Перед домами висит вывеска на испанском: «Comuna Anturtica de Chile».

— Чилийцы? — произношу я с изумлением, оглядывая коммуна. — Откуда они тут?

Фирсов ухмыляется, отрывая взгляд от дисплея:

— Ты пропустил университетский курс, Филинов, вот и не знаешь, — ухмыляется Фирсов. — Королевство Чили претендует на часть Антарктиды и объявило эту территорию своей провинцией ещё сорок лет назад. За это время они построили несколько таких коммун.

Я оглядываю посёлок с нескрываемым скепсисом:

— Серьёзно? За сорок лет всего десяток железных коробок? Великолепное достижение!

Фирсов пожимает плечами:

— А кто захочет тут жить? Морозы, ледяная пустошь, ни лесов, ни пашен. Максимум триста человек наберётся в этой так называемой провинции. Да и никто в мире не признаёт этот кусок Антарктиды за Чили. В том числе и Россия.

Я киваю:

— Эсто кляро. Интентимос перверо лас переговорионс. (пер с исп: Понятно, начнём с переговоров.)

Фирсов бросает на меня хмурый взгляд:

— Амулет переговоров я на тебе не вижу. Неужели выучил испанский?

Я пожимаю плечами, сохраняя невозмутимый вид:

— Просто пока пропускал университетский курс, занимался дома.

Фирсов хмыкает, помрачнев. А я вспоминаю учебник истории. Чили… Королевство бывших испанских конкистадоров. В этом мире Южный Винланд (аналог нашей Южной Америки), также достался испанским колониям, тогда как Северный пал под натиском выходцев викингов. Вот и получается, что англосаксы лапу сосут.