— Ай, сука!

Его лицо морщится от боли, пока он рефлекторно хватается за ногу, а «лисичка» тревожно бросается к нему.

— Вам плохо? Что случилось?

Боль молнией пронзает ногу, и Бер мгновенно понимает: во время боя он подвернул её, но, подхлёстываемый адреналином, просто не заметил. Теперь же дискомфорт перерастает в острую резь, не позволяя встать. Стиснув зубы, он зло бросает взгляд на девушку-«лисичку», которая стоит рядом, переминаясь с ноги на ногу.

— Чего стоишь? У вас есть Целитель? Лечите меня! — произносит он резко, едва сдерживая раздражение.

Девушка вздрагивает, потом нерешительно покачивает головой, в её глазах читается смесь смущения и вины.

— Целителя у нас нет, но… у нас есть травы. Мы вправим вам ногу и сделаем компресс, — отвечает она, опустив взгляд, а затем добавляет с запинкой: — Но, может, лучше будет доставить вас в дом?

— Как это нет Целителя⁈ — в ужасе восклицает Бер.

«Лисичка» не ждёт ответа, сразу машет рукой, подзывая других жителей хутора. К Беру тут же подбегают несколько человек — мужчины и женщины. Они осторожно поднимают его, поддерживая под руки, чтобы не причинить больше боли. Бер нехотя позволяет себя нести, стиснув зубы от досады и всё ещё хмуро оглядывая собравшихся. Через несколько минут его переносят в один из домов, где уже начинают готовить всё необходимое для лечения.

Но Бер уже понимает: повреждение серьезное. Без Целителя он не сможет ходить как минимум два дня. Да, оборотни в целом очень живучи, на них заживает как на собаке, но его магический потенциал пока не восстановился. А это значит — постельный режим! Отлично поохотился на проклятую нежить! Одну завалил, и тут же свалился в санитарку. А Филинов, наверное, в это время громит армады одну за другой, как в тире.

— Чёрт! —рычит он от чувства безысходности.

Сижу напротив Фирсова, скрестив руки на груди, и с укором головой:

— Ну вы даёте, учитель. Вас всего лишь отправили на разведку, а вы умудрились потерять Ледзора.

Фирсов хмурится, взгляд становится мрачным:

— Он не потерялся. Он погиб, Филинов.

Я беспечно фыркаю, слегка приподняв бровь:

— Да ну, не верю. Чтобы этот упрямый Одиннадцатипалый просто взял и погиб? Это вообще реально? Давайте, рассказывайте, что там на самом деле произошло.

Фирсов тяжело вздыхает, словно собирается с духом, и начинает:

— После того, как ты нас покинул, мы отправились на разведку у Южной обители. Всё шло гладко, пока на нас не налетела группа монахов. И не простых — среди них было как минимум десять джинов. Противник оказался слишком сильным, и нам пришлось отступать для перегруппировки. Мы добрались до ледяных скал, и там Ледзор принял решение обрушить самый огромный ледник, чтобы остановить их.

— И что, придавил монахов?

— Да, но вместе с собой, — кивает Фирсов, его голос становится тише. — Ледник был огромным, и Ледзор рухнул вместе с ним. Он не вылез наружу, а мы его не смогли найти.

Я раздражённо фыркаю, сжав кулаки:

— Блин. Ладно, тогда собираемся и выдвигаемся за Одиннадцатипалым.

Фирсов уточняет:

— Вся группа пойдёт с тобой.

Я коротко киваю, принимая это как должное. Мы выходим во двор, и тут к нам неожиданно подбегает Светка. Её глаза горят, в них читается надежда и азарт.

— Вы в Антарктику? А можно с вами? — спрашивает она, почти прыгая от нетерпения, и смотрит на меня так, будто от моего ответа зависит всё на свете. Я смотрю на неё с удивлением. Откуда столько задора? Недавно ведь нежить сжигала, и вот снова — подавай драку. Может, ей чего-то не хватает? Хотя, кажется, у неё всё в порядке: секса — вдосталь, моего внимания — тоже, «сестры» — рядом. Или… может, тоже пора заводить детей? Только этого драйва ей и не хватает для полного счастья.

— Ладно, — бросаю я со вздохом.

Но тут одной мало, еще подбегает и Айра.

— Нет, принцесса, — оборачиваюсь я к ней, опережая её вопрос. — Свяжись с матерью. Сейчас ты должна быть принцессой Шакхарии. Твой народ может нуждаться в тебе больше, чем ты думаешь. Если у них проблемы с нежитью, лучше будь рядом.

Айра на секунду замолкает, обдумывая мои слова, затем медленно кивает. Её лицо становится виноватым, и она больше не настаивает. Сделав шаг назад, она разворачивается и уходит.

Я переключаюсь на Фирсова, давая сигнал к сбору отряда.

А пока ждем «Буран», моё внимание привлекает картина у большого бассейна, который специально поставили во дворе для тигрицы и её детёнышей. Тигрица лениво развалилась на шезлонге, наслаждаясь теплом, а малыши резвятся в воде, ныряя и брызгая друг на друга. Неподалёку горгоныши тоже находят себе занятие, весело плескаясь у края бассейна. Их радостный визг и смех наполняют воздух.

Я с усмешкой наблюдаю за этой идиллией. Детвора играет, словно вокруг нет никаких проблем. А скоро и мой пацан будет вместе с ними нырять, смеяться, резвиться. Надо бы уже имя ему выбрать, кстати… И тут последнее слово, конечно, будет за мной. Подготовиться надо основательно — девушки так могут назвать, что потом в школе у пацана сплошной хохот будет. Особенно с Лакомкой! Она, конечно, будет прекрасной мамой, но у альвов такие имена в ходу, что хоть стой, хоть падай: Люпентий, Гриндолюкс, Пиксолан… Это же просто катастрофа! В русской школе с таким именем — травма на всю жизнь.

Через несколько минут во двор въезжает «Буран». Группа «Тибет» быстро загружается, следом забираемся я и Светка. Она сразу занимает место за огнепушкой, её глаза горят предвкушением. Мерзлотник садится за криопушку. Когда все на своих местах, транспорт готов к отправлению.

Мы трогаемся, гусеницы «Бурана» скрежещут по булыжникам, оставляя за собой слабую вибрацию. И вдруг связь-артефакт оживает. Ну наконец-то Владислав Владимирович решил напомнить о себе.

— Данила, спасибо твоей жене. Она нас успокоила, сказав, что ты жив и на свободе. Чего, кстати, о тебе не скажешь — сам бы хоть раз связался! А то мы тут с Кутузовым уже успели сценарий написать, как тебя похитили.

Я усмехаюсь:

— Похитили? Да нет, я просто побывал в гостях у Организации. Сейчас еду снова на царское задание: Антарктида, диверсия — всё как полагается. Так что не волнуйтесь.

На том конце Владислав тяжело вздыхает, а потом с нажимом замечает:

— Диверсия — это, конечно, звучит великолепно. Но ты не думал, что пора немного отдохнуть? Ты ведь только что разнёс верхушку некромантской армии. Кутузов говорит, ты их замок через всю степь перекинул, как футбольный мяч…

Ха. В голосе Владислава слышатся нервные нотки. Ну ещё бы! Какие только интересные слухи обо мне не ходят. Кутузов, например, и не подозревает, что тот замок сам по себе летает, вот и написал соответствующий доклад. Теперь Красный Влад, наверное, переживает: а вдруг я и Кремль так же могу в облака запулить? Работа у него такая — переживать и думать о всяких «если».

— Отдых? Покой нам только снится, Владислав Владимирович. Прямо как в песне.

На этом связь обрывается. «Буран» ускоряется, устремляясь к порталу, его двигатель ровно урчит, как будто в предвкушении новой вылазки.

Прибыв в Восточную обитель, мы обнаруживаем, что она полностью опустела. Ни ханьцы, ни монахи не смогли её удержать — переубивали друг друга, оставив территорию бесхозной. Новые отряды, как видно, не торопятся её занимать. Очень забавно.

Я оглядываюсь на ледяные коридоры и замечаю:

— Офигеть как пусто. Ну зато пока никто не заявляет на неё права, можно спокойно обживаться. Это дело времени.

Фирсов хмурится:

— Ты на это рассчитывал, когда затевал бойни ханьцев с монахами? Что обитель станет со временем пустой?

Я усмехаюсь, пожимаю плечами:

— Я вообще ни на что не рассчитывал. Честно говоря, думал, что ханьцы хотя бы чуть поднажмут на монахов. Ага, как же. Ни на кого нельзя полагаться. Ну, зато теперь у нас есть возможность занять одну из четырёх Обителей. Хех, неплохо.