Девушки согласно кивнули головами и пошли исполнять предписанное наставником. Сделав половину круга вдоль борта по часовой стрелке и развернувшись перебежками у правого короткого борта, фигуристки стали заходить на параллельный лутц. Шли на прыжок простым заходом, дугой, по букве S. Скарабеева ехала особенно точно и в то же время относительно быстро — на лутце нужно уметь сочетать нужную скорость, чтобы и прыжок получился, и в то же время не свалиться, если скорость станет слишком большой и неконтролируемой.

Скарабеева после дуги встала на наружное ребро, наклонила корпус назад, чуть присела на левом колене и резко ударила зубцом правого конька о лёд. Группировка, крутка, приземление. Чисто! Скарабеева уверенно исполнила тройной лутц и выехала в ласточке. Бутова прыгнула двойной лутц, но смогла ошибиться даже на нём — приземлилась с касанием льда руками, но улыбнулась тренеру и пошла на следующую попытку.

«Хоть что-то», — подумал Кудрин и хлопнул ладонью по бортику.

— Первая попытка удачно! Работаем дальше!

…Арине до тройных прыжков пока как до Парижа пешком. Исполняя двойные, она ощущала, что на ещё один оборот силы не хватит — мышцы после каждого исполнения забивались и требовали передышки. Однако несмотря ни на что, двойные все перебрала, от тулупа до акселя — получались они хорошо, технично, как всегда, без недокрутов. Решив, что к тройным нужно приступать, как только повысится мышечная отдача, Арина решила не торопиться и свернуть тренировку.

— Владислав Сергеевич, я всё, не могу уже, — честно призналась Арина, когда подъехала к тренеру.

Левковцев посмотрел на часы — до конца ледовой тренировки осталось ещё полчаса. Не критично.

— Иди домой! Только замнись на велотренажёре, — тренер махнул в сторону калитки. — Сегодня перед сном позанимайся дома теми же упражнениями, что я тебе показал. Потяни икроножные и голеностоп. Это желательно сделать, иначе молочной кислотой зальёшься — завтра встать не сможешь. На воскресенье задание такое же — кроме утренней зарядки, хотя бы днём позанимайся и вечером. К понедельнику посмотрим, что дальше делать. Всё от тебя будет зависеть.

— Хорошо, спасибо за всё, до свидания, — вежливо сказала Арина и покатила к выходу со льда.

А ведь прежде чем идти домой, нужно было тащиться в школу на разучивание марша. И опять закралась мысль, что не лучше ли откосить, сославшись на приказ большого начальства, но мимолётное желание пропало — об этом надо было говорить заранее. Если сейчас она не придёт на мероприятие, её будут считать прогульщицей, а такой репутации совсем не хотелось — потом, если она станет олимпийской чемпионкой, журналисты будут таскаться на родину и опрашивать не то что учителей и одноклассников, а даже воспитателей детсада, что ела, пила Стольникова и как ходила на горшок. Потом пошли бы аршинные заголовки в прессе: «Стольникова в детстве голодала и воровала еду в детском саду», «Стольникову родители не пускали домой без медали», «Стольникова прогуливала школу и била учителей». Всё это, естественно, случалось с Ариной в прежней жизни, поэтому подумала она об этой ситуации с известной долей иронии, но в тоже время зная, что всё так и будет.

Войдя в класс, Арина поздоровалась со всеми, бросила сумку на пол и устало бухнулась за парту, подмигнув Максиму.

— Хмельницкая, а ты что это в спортивной форме и куртке? — строго спросила Ираида Семёновна. — Тебя не учили, что в школу в школьной форме ходить нужно? И у нас гардероб есть.

— Я с тренировки вообще-то иду, — пробурчала Арина, недовольно глядя на классуху. Не надо думать, что она не может постоять за себя! Когда надо, это вполне возможно! И куртку «Адидас» стоимостью в 500 рублей она не будет отдавать в гардероб! Всё это, естественно, Арина прокрутила лишь в мыслях. На деле она лишь недовольно насупилась и уставилась в сторону окна, показывая, что разговор исчерпан.

— Знаешь что… — Ираида Семёновна хотела что-то возразить, но вовремя осеклась, понимая— скажи она сейчас, чтоб Люда выбирала между школой и спортом, то завтра же у неё будет неприятный разговор, скорее всего, даже не в кабинете директора, а в районо, либо в парткоме. И там тоже могут сделать абсолютно такое же предложение. Естественно, директор ранее довёл до её сведения, что Хмельницкая готовится к первенству СССР и от внеклассных занятий её надо освободить — представление города и области на таком уровне дело общественно важное. Однако Ираида Семёновна была потомственный интеллигент, вечно недовольный всем, и искренне считала, что весь спорт — развлечение для тупых дураков. Вот классическая музыка и балет, бальные танцы, спектакли в Большом театре — это да… А спорт — нет, только для дураков. Переубедить её было в принципе невозможно.

— Если ещё раз так придёшь, отправлю домой переодеваться! — заявила Ираида Семёновна. — И родителей в школу вызову!

Арина осмотрела класс. Естественно, половина не пришла, явились лишь самые ответственные и прилежные. Которым, как это всегда и бывает, больше всего досталось укоров и упрёков.

— Я вижу, вы хотите провалить конкурс, — строго сказала Ираида Семёновна. — Значит, здесь присутствующие будут работать за себя и за своего товарища. Потом можете сказать им спасибо. А теперь откройте тетради с текстами песни и начнём разучивать. Вставайте в ряды между партами. Начали. Раз, два, три!

Сначала неуверенно, тихо, потом чуть погромче, школьники запели марш товарища Будённого.

'Мы — красные кавалеристы,

И про нас

Былинники речистые

Ведут рассказ —

О том, как в ночи ясные,

О том, как в дни ненастные

Мы гордо и смело в бой идём!'

Класс пел вразнобой, абы как. Голоса ни у кого не было, ритм многие не понимали, и поначалу ничего не получалось. Однако через пять минут неожиданно кто-то запел правильно. И даже очень правильно. Голос слышался красивый и правильно поставленный. Однако во всеобщем неправильном хоре, где каждый старался перекричать друг друга, определить, кто это пел, никак не получалось.

— Замолчите! — скомандовала Ираида Семёновна. — Это кто только что пел?

— Мы все пели! — сказал Максим.

— Кто-то из вас ходит в музыкальную школу на вокал? — недоумённо спросила Ираида Семёновна. — Почему я не знаю этого? Выходи, запевалой будешь!

Однако, естественно, никто не вышел, и классуха подумала, что ей почудилось.

— Давайте опять, только не торопитесь! — недовольно сказала она и стала пристально наблюдать, кто как поёт. Но странно, в этот раз ничего было не слышно. Однако на последнем куплете, когда она отвлеклась на пару секунд, опять в песню вклинился красивый голос. Все стали подстраиваться под него, и концовка песни получилась очень хорошей.

— Давайте ещё раз! — велела Ираида Семёновна. — Я слышу, что где-то звучит классическое женское сопрано, но никто из вас не хочет признаваться, кто так хорошо умеет петь. Значит, будем разучивать песню до тех пор, пока певица не сознается, кто она, пусть даже стоять тут будете до позднего вечера. Малькова, это ты хитришь?

— Нет, — изумлённо ответила Малькова и невольно покосилась на Арину. Классуха тут же поймала её взгляд.

— Хмельницкая, это ты так хорошо поёшь? — в голосе Ираиды Семёновны проскочило такое удивление, словно она привидение увидела. В её голове совсем не укладывалось, как можно заниматься спортом и в то же время хорошо петь.

— Но это совсем нехорошо! — возразила Арина. — Это так себе! Голос не прокачанный! То есть не распетый! Ниочём!

— Ничего не знаю! — безапелляционно заявила Ираида Семёновна. — Выходи к доске. Будешь запевалой.

Арина с недовольным видом вышла к доске и остановилась, повернувшись к присутствующим.

— Начинайте! — скомандовала Ираида Семёновна. — Хмельницкая! Пой громче, а остальные — повторяйте и старайтесь попасть в ноты.

В этот раз, конечно же, получилось намного лучше. Но для мучительницы-классухи этого было мало.

— Нам надо ещё маршировать под эту песню! — заявила она. — Выходите в коридор.