23 сентября 2024. Престижный район Тель-Авива.

В четыре часа утра в неприметном доме в престижном районе Тель-Авива раздался звонок. Седой мужчина перевернулся в кровати, тихо выругался на непонятном языке и, не открывая глаз, нащупал телефон.

— Да?

— У нас проблема. Захвачен наш рейс из Дубая. Какие-то новые, «Зелёные воины». Да, они уже над Синаем. Требуют лететь в Иран, прекратить войну в Газе и освободить всех хамасовцев.

— Всего-то. Не много, — произнес он с сарказмом, — Ладно, я одеваюсь и еду.

Связь оборвалась.

23 сентября 2024. Рейс Дубай — Тель-Авив.

Лёха сидел, скрючившись в позе эмбриона в кресле дискаунтера рейса Дубай — Тель-Авив, проклиная себя за глупость, жадность и ещё придуманные самим себе миллион грехов. Нет, цена в 37 евро или 3700 рублей в пересчёте на родные деревянные тугрики Лёхе была очень даже приятна и полностью отключила у него защитные рефлексы самосохранения. Так как за выбор места с него попросили больше, чем за сам билет, то жаба полностью задавила разум и сознание. И теперь Лёха сидел на месте, выданном ему хитрожопым компьютером. У прохода в последнем ряду и с видом на туалет. Кресло было толщиной в пару сантиметров, безумно жёсткое и естественно не откидывалось. Лёхин зад уже принял форму сиденья, спину ломило, и внутренние органы всеми силами пытались показать своё несогласие с подобным четырёхчасовым издевательством.

«Надеюсь для сотрудников этой авиакомпании в аду будет предусмотрен персональный котел размером 36×29×21 см, — мечтал Лёха, — А вообще лучше может быть только боковая полка рядом с туалетом в плацкарте до Хабаровска», — подтрунивал он над собой.

Ко всему, рейс вылетал в четыре утра, и встав посреди ночи, Лёха успел только схватить стакан сомнительного кофе из автомата в аэропорту.

Мысленно махнув рукой на экономию, он заказал себе пару микроскопических бутылочек вискаря, банку кока-колы и наборчик каких-то сомнительных сырков и колбасок.

— Энд оливс! — сам от себя не ожидая, вдруг выдал Лёха под конец.

Симпатичная смуглая девушка характерной внешности, в строгом синем костюме с ярким макияжем, ловко прокатала Лёхину карточку и протянула к нему свой кулачок с бутылочками.

— Какой маникюрчик то завлекательный, — почему то пришло в мозг, пока Лёха разглядывая ловкие пальчики с ярко-красным маникюром, зажавшие на выбор Jack Daniel’s и Jameson. Подняв глаза, он столкнулся с тёмными смеющимися глазами стюардессы. И вдруг её хитрый глаз ловко подмигнул ему.

— Пусть день начнётся с «Джека», — заулыбался Лёха, и на его столике нарисовался соблазнительный натюрморт.

Сидевшая рядом женщина лет сорока с трудным выражением лица, всю дорогу пытавшаяся показать, как она тяготится соседством с Лёхой, поджала губы и покачала головой.

— Чииирс! — радостно оскалился ей Лёха и сделал пару больших глотков из стакана.

Свернув трубочку из колбаски вокруг сыра, он запихал получившееся творение в рот.

— Хотите? — почему—то по-русски спросил он соседку.

Та сжала губы в «куриную дупу» и отвернула мордастое лицо к мужику у окна.

— Ну и не надо, — счастливо сказал Лёха.

Он махнул рукой и остановил бегущую мимо в конец самолета эту же симпатичную стюардессу и широко улыбаясь спросил:

— Где тут у вас рвотные пакеты?

Стюардесса глядя на цветущего Лёху с удивлением спросила:

— Вам плохо, вас тошнит⁈

— Ну что вы, мне прекрасно! Но вы посмотрите на мою соседку! — улыбнулся ей Лёха.

Стюардесса с осуждением посмотрела на него в ответ, хотя всё её лицо смеялось.

Лёха подмигнул ей в ответ.

Джек не подвёл, через пару минут в голове приятно зашумело, и Лёха блаженно закрыл глаза. Земля обетованная становилась всё ближе.

Проснулся Лёха от громких криков, визга и каких-то странных звуков. Открыв глаза, Лёха увидел худую мужскую задницу в грязноватых спадающих джинсах около своего лица. Над ними возвышался какой-то замызганный араб в мятой майке и что-то громко орал, размахивая пистолетом.

— Игрушечный, что ли? — спросонья подумал Лёха. Встретив такого мятого заморыша где-нибудь в Стамбуле, Лёха постарался бы его обойти подальше, вдруг какая то зараза от него передаётся воздушно-капельным путём.

— Всем сидеть! Не двигаться! Всем сидеть, и тогда все останутся живы! — на плохом английском проорал мелкий араб.

— Началось в колхозе утро! — негромко сказал наш герой, — вы еще скажите, что самолёт захвачен и теперь можно курить.

Между 2019 и 2021. Где то в Стокгольме

Лёха не любил арабов. В конце СССР Горби решил укрепить армию студентами, и Лёху выдернули из универа и на два года засунули выполнять долг в Афганистан. Пришедший через два года красавец в голубой тельняшке достаточно легко адаптировался в новом российском обществе после той войны, но абреки стали вызывать у него безусловное раздражение.

Но сейчас Лёхе почему-то вспомнился не Афган, а прикол в Стокгольме, куда он поехал на компьютерную выставку.

Тогда в переходе он увидел сидящего на корточках смуглого арабского тинейджера лет тринадцати. Тот схватил его за белые штаны своими немытыми руками и стал что-то требовать, показывая на картонку с надписями.

— Мы беженцы, мне нечего кушать, — прочитал Лёха на английском.

Лёха вдохнул и, задавив жабу, вручил пацану свой почти не надкусанный «Биг Мак».

Араб офигел от своего свершившегося желания в виде булки с котлетой в своей руке. Вскочил, что-то заорал и с криком:

— Деньги давай! — кинул бутерброд Лёхе в белую майку.

Глухо чмокнув, гамбургер упал к Лёхиным ногам. На майке расплывалось пятно кетчупа. Лёха жалобно смотрел на свой бутерброд, валяющийся на грязном полу перехода, на красное пятно на новой майке, на прохожих, шарахнувшихся от него…

— Ах ты, сука! — выдал Лёха на чистом русском, нагнулся, поднял гамбургер, зачем-то сдул с него пыль и с огромным наслаждением вдавил его в лицо попрошайки, размазывая кетчуп и прочие ингредиенты по офигевшей немытой роже.

— Приятного аппетита! — вежливо сказал Лёха.

Попрошайка с криками помчался куда-то в сторону выхода из подземного перехода.

И тут же в переход влетели три бородатых смуглых крепыша и рванули к Лёхе.

На полном автоматизме вырвавшемуся вперёд кандидату Лёха въехал с размаха ногой в промежность, схватил согнувшегося героя, используя его инерцию, крутанулся и воткнул его головой в ноги следующего подбегающего товарища. Тот взмахнул руками, выронил какую-то железяку и спланировал в стоящую рядом урну, снося её и производя адский шум. Третий успел затормозить, развернуться и броситься куда-то в сторону.

В конце туннеля раздались свистки полиции.

— Вы мне за Афганистан ещё ответите! Козлы, бородатые, — сплюнул Лёха и рванул в другую от полиции сторону.

23 сентября 2024. Рейс Дубай — Тель—Авив.

Вынырнув из воспоминаний, Лёха постарался понять, что происходит в самолёте. Аккуратно повернув голову назад, он увидел мелкого араба, стоящего между туалетами в полутора метрах от него и контролирующего хвост. Пистолет в смуглой руке сверкал полировкой. Лёхин взгляд почему то сфокусировался на грязи под ногтями террориста. Араб ткнул пистолетом в Лёху и спросил на ломаном английском:

— Еврей?

— Не… — Лёха отрицательно покачал головой. — Русский! Раша!

— Раша гуд! Сирия, друзья! — оскалился мелкий террорист, показав мелкие гнилые зубы.

Араб махнул пистолетом, мол, смотри вперёд.

— Вот так и запишут в пособники терроризма, — некстати высказался Лёха.

Лёха медленно и аккуратно вытянулся в кресле, приподнялся сколько мог и посмотрел поверх голов. У кабины пилотов виднелся ещё один пёстрый хмырь в яркой рубахе и с маленьким автоматом в руках. Дверь в кабину пилотов была открыта. Пассажиры сидели на своих местах, тихо переговариваясь. Стюардесс видно не было.