– Мы на днях болтали! Ната жалеет, что пошла на поводу у Ленки и поругалась с тобой. Хочет повернуть всё вспять. Исправить! Считает, что ты парень толковый, руки золотые, обеспечить умеешь – цены тебе нет, короче. И я с ней полностью согласна! Ещё (по секрету скажу, но ты только никому не говори) Ната не понимает Ленку и её глупости. Говорит, что тебе нужна девушка серьёзнее, а не мотающая нервы истеричка! Мне Лена нравится, поверь, и я так не думаю ни в коем случае! Но и Наталью понимаю, ведь она хочет встречаться…
Люба аккуратно покосилась на собеседника и, убедившись, что интерес не сменился на раздражение, продолжила:
– Она совета недавно спрашивала…
– И что же ты ей насоветовала?
– Искать своё счастье дальше. У тебя есть Лена, и ты ей изменять не будешь.
– Всё верно, – кивнул старшеклассник.
– Вот и я о том же! Смысл глазеть на чужого парня, если можно заняться учёбой, например? Правда? Именно! Спасибо, Денис, за совет. Буду язык прикусывать, чтобы беспечных подруг не подставлять. Мало ли!.. Домой отвезёшь? Поздно уже.
– Конечно, Люба! Одевайся, поехали.
«Упустила, да, Наташенька?.. Какой была лярвой, такой и останешься. Ну что ж, карты в руки – сыграю на посошок, —злился Коробкин, помогая гостье залезть на мотоцикл. – Отвезу Любу и метнусь в «Торнадо». Точно там отираешься, приключений на задницу ищешь. Не разминёмся!»
Высадив Поспелову у перекрёстка возле Солнечного, парень сделал круг, чтобы проветриться, и стремглав понёсся к центральному городскому парку.
Глава 3.
Подперев рукой голову, Люба слушала трёп одноклассниц, усевшихся впереди небольшим компанейским кружком. Трёп давал тихоне пищу для размышлений, потому что речь шла о замужестве и «настоящих мужчинах».
– Мужик обязан уметь обеспечить жену и детей, считаю! – заносчиво выпятив острый подбородок, заявила Лёвочкина. – Иначе это не мужик, а неудачник!
– А жена семью и детей наравне с мужем обеспечить, случайно, не желает? – ехидно подколола юркую отличницу Ира Уварова. – Как говорится, муж и жена – одна сатана!
– И в любви, и в радости… И в печали, и в горести, – растянуто напела Алеся Исакова, подтягивая к запястьям рукава чёрной синтетической водолазки. – Так в ЗАГСе толкают. Или нет?
– Без понятия! – откликнулись Гончаренко и Таран. – Но похоже.
– В приличных семьях муж обеспечивает семью, а жена – сама себя, – презрительно хмыкнула «Редиска».
– Ого! В «приличных»! Слышали, девочки?
– Слышали!
– А как же!
– Так, красотки, сознавайтесь, кто из «приличной» семьи?.. Молчат. Видимо, никто. Надь, значит, твоя семья «приличная», так? – подмигнув, насмешливо поинтересовалась Ирина.
Лёвочкина стушевалась и нервно заёрзала на стуле. Отличница не могла похвастаться достатком: отец работал завхозом в городской поликлинике, а мать – санитаркой.
Видя недвусмысленное молчание Нади, одноклассницы не стали задавать контрольных унизительных вопросов.
– Девочки, но делать вид, что деньги не важны, тоже неумно, – осторожно заметила Аня Рашель. – Нам рожать и воспитывать. И пока мы заняты детьми, мужья берут на себя финансы. С милым в шалаше, конечно, здорово, пока кушать не захочется.
– То есть ты, Нюр, хочешь сказать, что главное – деньги, а не чувства? – быстро перебила Аню Нина Гончаренко. – Есть другая пословица: «Любовь за деньги не купишь». Слышала?
– Слышала, Нина. Я говорю, что в муже должно быть и умение заработать, и нравиться он должен.
– А я считаю, что, в первую очередь, в паре важна любовь. А из любви вытекает счастье, желание создать семью и обеспечить родных…
– Алеся, ты просто боишься признать, что богатых парней на всех не хватит, и кому-то придётся подыматься из грязи!
– А ты, Надя, просто боишься в свои шестнадцать зайти в стрёмный вагончик «Комната ужасов» из-за чмошных измочаленных кукол, что прячутся в темноте! Зато о деньгах хорошо размышляешь! В приезжий нищий цирк ходят малышня да ты! Повзрослей!
Лёвочкина густо покраснела под глумливый хохот ровесниц.
«Хороши подруги! – осуждающе нахмурилась Люба. – Одна рот затыкает, другая – высмеивает. Лучше быть одной, чем дружить вот так! Существует женская дружба? И кто прав? Если бы папа зарабатывал много, мама бы перестала постоянно ругаться и оскорблять? Она бы вела себя ласковее и спокойнее? Наверное. Или мама бы орала, как прежде, потому что по-другому не умеет. Потому что не любит. Что чувствует папа? Или чувства мужчины в браке никому не интересны?.. Эх, лучше бы родители развелись!»
Ещё немного послушав беспечно чесавших языками ровесниц, Люба потянулась к дневнику. Убедившись, что никто не наблюдает, тихоня бережно вытащила из-под обложки аккуратно сложенный листок, спрятала под парту, развернула и перечитала.
Листок присутствовал среди валентинок, которые были доставлены ей несколько недель назад, и сразу привлёк внимание. Остальные красивые печатные открытки были поздравлениями от Веры, Сони, Лыткиной да Рашель.
Послание написали синей шариковой ручкой на клетчатом тетрадном листике, сложили вчетверо и опрятно заклеили скотчем, чтобы никто любопытный не смог прочитать.
«Привет, Люба! Пишу в День Святого Валентина, потому что влюблён и боюсь сказать в лицо. Ещё больше боюсь услышать, что не нравлюсь.
Жалею, что не разрешил себе узнать тебя поближе раньше. Много времени упущено из-за неуверенности и страха выглядеть в твоих глазах дураком.
Здорово, что вижу тебя каждый день, могу прикоснуться, когда оказываешься рядом, хотя никогда не смотришь по сторонам и совсем не замечаешь меня и мои чувства.
Знаю, что сам упускаю возможность встречаться с тобой, и каждый прожитый день ещё больше приближает к отметке «опоздал».
Не хватает сил подойти и поговорить напрямую, поэтому всё, что могу, это настрочить записку, наблюдать и подговаривать других пацанов не упускать тебя из виду.
Знай, Люба, – ты очень красивая! Всегда так считал. Красоту твою вижу не только я один, поэтому мучаюсь от ревности и продолжаю чувствовать себя нерешительным идиотом.
Короче, что хотел сказать: неважно, решусь подойти сказать правду или не решусь. Самое главное, чтобы ты была счастлива!
Люби и будь любимой, принцесса! Не зря же тебя настолько красивым именем назвали!»
Девочка было решила, что кто-то ошибся и перепутал, но признание подписали на её имя. Значит, ошибка невозможна. Кто же этот инкогнито? Полмесяца она вглядывалась в знакомые и незнакомые лица, но не смогла вычислить поклонника.
– Спасибо за валентинку! – поблагодарила Поспелова приятеля, когда неделю назад они, прогуливая учёбу, вдвоём шли к автовокзалу, чтобы уехать на дело.
– Чего-чего?! – переспросил Сэро, поморщившись.
– Ты мне на листике в клетку написал!
– Это не я.
– Почему это вдруг не ты? Сложно сознаться?
– Мне не в чем сознаваться, пирожок! – насмешливо прыснул Ибрагимов. – Я никому не пишу и никогда не писал любовных записок. Это мне пишут. Если бы мне было что сказать, я бы это сделал глядя тебе в глаза. Так что ищи поклонника в другом месте! Может, вообще девочка написала.
– Нет, мальчик! В записке ничего лишнего, никаких сердечек и цветочков. Написано лаконично, хоть и эмоционально. Почерк каллиграфический, опрятный, но не женский. Без закорючек и завитушек. Такой нейтральный, знаешь: красиво и аккуратно, но без особых признаков – любой так настрочить может. Писали не подстраиваясь, легко и свободно, без напряжения в руке и давления на ручку.
– Ого! А ты детектив, Люба! Ну-ка, покажи записульку! – заинтересовался повеса.
– Не покажу, – посерьёзнев, буркнула Поспелова и отвернулась.
– Эй, чего жмотишься?!.. Показывай давай, я тоже почитать хочу!
– Нет, сказала! Ты же мне не писал? Не писал! Вот и нечего в чужие тайны любопытный нос совать!
– Ух ты! – одобрительно рассмеялся Сэро. – Вижу, зубки показывать научилась, сестрёнка! Своим принципам изменять не передумала?
