– Лейтенант Истров, – из-за спины доносится громкий командный голос. Я останавливаюсь, а Катя вздрагивает. Она все еще одета в больничную робу.

Веслав оборачивается назад. Он спокоен.

– Лейтенант Гудков! Давно здесь?

Его голос спокоен. Я держу Катю за плечи, не даю обернуться. Сама осторожно смотрю боком. Вижу мужчину тридцати лет. Высокий, сильный, в форме Темного Горизонта. Он пожимает руку биону.

– Переваливаемся к дымящим полям. Говорят, там беспорядки.

– А как же Дагор?

– Там достаточно наших, – отвечает незнакомец, а затем говорит чуть тише, – Твои женщины?

– Жена и ее сестра. Забрал. Мэрок попала по ошибке, отвезу к матери. Мой отряд в городе, оставаться в Арене нет смысла.

– И все же подумай. Дерьмово дела идут в Дагоре. Без стены город ветшает, а тут еще и Красные болота. Слышал?

– В штабе сбор, – Веслав не проявляет эмоций в отличие от Гудкова. А еще он пристально смотрит оппоненту в глаза. Не видя Истрова прошлым вечером, когда в нем проснулось человеческое, я приняла бы его за робота сейчас, – Мы пойдем. Время.

– Понял. Тогда удачи. Может не свидимся.

– Удача не причем. Чистый расчет.

– Понял.

Мужчины расходятся. Веслав толкает меня в спину, направляя к воротам, а я кожей чувствую на себе взгляд лейтенанта Гудкова. Он все еще смотрит и продолжает смотреть, пока мы не уходим. И как только оказываемся за пределами Арены, мой муж наклоняется ближе.

– Ни с кем не говори. Идем к груженой машине у выезда Мрачного удела.

– Что-то случилось?

– Мрак, – цедит Истров, – И никаких вопросов!

Сжимаю губы и соглашаюсь. А сама спешу вперед. В процессе Веслав нас оставляет. Но «никаких вопросов»! Мы с Катей идем. Сестренка напугана, постоянно смотрит по сторонам, видит людей, мало похожих на Дагорцев. Больные, старые, изуродованные и разбитые тяжелой жизнью, плохим питанием и постоянными ядами. Мы вдыхаем их впервые, а эти пропитываются, сожительствуют, как с другом, которого никто не звал.

– Куда мы идем?

– Ты же слышала, к выезду из удела.

– Но, может нам не возвращаться в Дагор?

Катерина останавливается. Я тяну ее за собой, но сестра противится. Ее голубые глаза горят, а светлые волосы, выбившиеся из косы, танцуют на ветру. Такая прекрасная, будто цветок в пустыне.

– Что ты делаешь? Не время показывать характер.

– Я не хочу назад. Маша, тут безопаснее. А там… Я видела, как Твари.

– Так, стоп! – Я хватаю ее за руку и тащу вперед, – Я не для того проделала такой путь, чтобы оставить тебя в Мрачном уделе. У нас есть дом.

Люди смотрят. Обращают внимание, отвлекаясь от своих бытовых дел. Их лица скорбны и возмущены. Не из-за нас. Хмурость – лицо Мрачного удела. Но хуже то, что я вижу, как в нашу стороне бежит мальчишка. Я уже видела его раньше, рядом с Эммой.

– Маша! Маша! Постой, пожалуйста!

В подранной майке и трусиках. Босоногий. Весь грязный, мальчишка хватает меня за штанину. Ему лет семь. Зеленые глаза перепуганы.

– Помоги! Мама с папой дерутся в подвале. Он что-то сделал. В доме нет братьев и сестер.

По телу бегут мурашки, перед глазами всплывают самые ужасные картинки, а этот мальчик так и держит меня за штанину.

– Как тебя зовут?

– Денис. Поможешь, Маша?

Издалека доносятся крики. Слышу голоса.

– Зовите сюда военных, там мертвяк жену погрыз и детей.

– Опять подвальные!

– Кто?

– Эмма!

Люди сбегаются на соседнюю улицу, там за поворотом в квартале от нас тот самый дом. Эмма и ее больной муж уходили к себе не больше часа назад. Часа….

– Маша, мы идем? – Катя тянет меня за руку. Она не смотрит на мальчика. Испугалась, спешит уйти. А я не могу. Ни туда, ни отсюда… Присаживаюсь на корточки и обнимаю Дениску. Он будто понимает. Не плакал до, а теперь вся рубашка мокрая. И ни звука, просто слезы.

– У тебя есть кто-то, кроме мамы?

Мотает головой. А тут снова Катя. Дергает, зовет идти.

– Мэри, пошли. Нам же надо спешить!

А Денис крепче виснет на шее. Ему страшно и дрожит. Толи от холода, толи от страха…

– Идем, Маш!

– Иду, – отвечаю шепотом и пытаюсь разжать руки мальчика, – Нам надо…

– Мама умерла, да? Я знаю, отчим болел и у него глаза как у тех, кто ходит в полях.

– Да. Она умерла. Теперь тебе надо найти с кем жить. Постучись к соседям.

Я встаю, а сама смотрю на него. Катька тянет меня, я делаю шаг и чувствую, как сзади проносится тень. Эта тень подхватывает пацана, закидывает на плечо и крепко хватает меня за свободную руку.

– Веслав?

– Я же сказал, надо быстро. А ты встала.

Сердце готово выпрыгнуть из груди. Я вижу, как военный несет мальчика, а тот не сопротивляется.

– Эмма и все дети…

– Слышал. Это ее?

– Старший.

– Сирота значит.

– Теперь да, дяденька, – кряхтит мальчик, упираясь руками в спину силачу. Видимо сильно зажимается грудь и дышать трудно.

– Зовут как?

– Денис.

– На посту скажешь, что твоя мать Маша. Про остальное молчи, иначе оставлю здесь.

Катя оборачивается и смотрит на военного, как на безумца. А у меня вопросов нет. Только за спиной как будто крылья вырастают и дышится легче. Груз вины с меня снимает страх Темного горизонта. Кто бы мог подумать, что у него есть сердце?

У выезда действительно стоит машина. Груженая провиантом. Едут военные, пара людей в белой робе как у Кати. Похоже это нормальная практика вытащить из беды родственника. Потому Истров все сделал легко.

– Парня одеть, напоить, накормить, – Веслав подсаживает мальчика в тентованный кузов. Его принимают солдаты, – Зовут Денис.

– Лейтенант, детей не вывозим, – отвечает один из стражей, – Вы же знаете, табу!

– Знаю, но этот мой. Сегодня узнал. Грехи прошлого.

– А, ваш? Тогда вопросов нет. Бывает.

Быстро вопрос порешали. Дениса укутывают в пальто, усаживают за кабину в самый теплый угол, дают морковь и воду.

Катя садится рядом, а меня Истров определяет в кабину на задний ряд. Сам садится с водителем. Выезжаем через час, дождавшись последних. Впереди долгий путь назад.

Возвращается не Маша. Возвращается жена и мать. На такое я не рассчитывала.

День. Солнце спрятано за тяжелыми свинцовыми тучами. В период Предмороза редко бывает иначе. Вечно темные, мрачные дни сопровождают холодный период, как жена мужа. Поэтому я очень люблю время Расцвета. Когда вокруг все цветет и полно жизни, ты сам забываешь о плохом.

Сидя в кабине, я почти не говорю с Веславом. Да и он со мной тоже. В этот раз едем без храброго Саныча. Его я не видела со вчерашнего дня. Говорят, уехал ночью обратно в Дагор. Многие военные после доставки задержанных вернулись назад для защиты и восстановления города. Темный Горизонт оберегает нас, но также, он не допустит восстания. Долгие годы ушли на то, чтобы сделать нас покорными. Уверена, сейчас сохранение мирной обстановки стоит на первом месте.

– Лейтенант, смотрите. Там, впереди!

Водитель обращает внимание Веслава. Мой супруг привстает и смотрит вдаль. Впереди по дороге никого, а вот в лесу кто-то есть.

– Караван.

– Да. Из Дагора, скорее всего. Тут до него километров пятнадцать осталось.

– Не бегут, – подмечает Истров, – Возможно торговцы.

– Разве карантинные меры не действуют в Дагоре? – Интересуется солдат, сидящий рядом со мной на заднем сидении.

– Для тех, кто не был в зоне поражения не должно быть ограничений, – поясняет Истров.

А мы все ближе. Я тоже всматриваюсь и вижу знакомых людей.

– Остановите! – Неожиданно требую. Веслав не оборачивается. Он тоже видит и понимает почему я закричала.

– Притормози, Влад. Допрошу.

– Спасибо, – шепчу себе под нос. Вижу глаза Истрова в зеркале заднего вида.

Недобро смотрит. Ну и пусть.